Поздравление протодиакону Андрею Кураеву с днем рождения

Иеромонах Димитрий (Першин)

Сколько раз отца Андрея Кураева убеждали притихнуть, угомониться, прислушаться к полезным советам вышестоящих вертикалей — и я в том числе не раз такие идеи подкидывал ему — ан нет. Стоит на своем. По присловью: дал слово, держись.

А слово свое он дал тем, кого пригласил в светлое православие Ивана Шмелева и протоиерея Георгия Флоровского, а никак не на планету Кин-Дза-Дза и уж тем более не в Содом.

Но иных уж нет, а те далече… А он, как писал, так и пишет. На данный момент — о романе «Мастер и Маргарита».

— Но почему он устоял?

— Как уцелел?

— Не попал под раздачу?

Об этом давеча спрашивал меня человек, которому тоже на орехи перепало.

Ответ я нашел в Никейной книге Марины Нефедовой «Миряне — кто они?» . На тех страницах, где Ирина Ратушинская поясняет, как в андроповских лагерях ломали людей. Но обламывались.

Цитирую:

«На зоне, к сожалению, получалось, что, один раз проявив слабость, ты еще больше рискуешь и подставляешь себя под еще большее давление. Например, та же Наташа Лазарева под следствием подписала обязательство сотрудничать с органами. Ей обещали за это досрочное освобождение, а на деле дали четыре года лагеря с последующими пятью годами ссылки. Прислали ее в лагерь, потом вызывают и спрашивают: «Так, а где оперативные материалы? Вы обязались сотрудничать. Ваша подпись стоит. А теперь доносите на тех, кто с вами хлеб делит». Наташа вернулась и говорит соузницам: «Вот так и так со мной было, вот что от меня требуют. Я вас уже знаю лично, я не могу, я не буду этого делать. Я им так и сказала. И теперь они будут со мной расправляться за это». И действительно, она из карцеров потом не вылезала. Ко мне приставали в тысячу раз меньше, чем к Наташе, потому что у меня не было случая, чтобы я согласилась. То есть дать слабинку — это подставить себя под еще большее давление. А этот каток умел раскатывать людей».

Что примечательно, с автором этой инструкции по выживанию меня лет шесть назад познакомил как раз отец Андрей.

Но вернемся к нашим баранам. Его мотивацию трактуют двояко. Первая версия — дескать, славы не хватает. Ну да, объехавшему полпланеты автору шкафа книг, переведенных на два десятка языков, общим тиражом в несколько миллионов, явно не хватает известности…

Вторая — еще глупей. Дескать, он заварил эту кашу, чтобы зарабатывать, не публикуя иной компромат. Ну да, богослову, собирающему полные залы и перекрывающему все телерейтинги, другого способа подзаработать, конечно, не найти…

Чушь — все эти размышлизмы, господа.

А вот из моих воспоминаний сюжет, который, может, что и прояснит.

Когда в 1991-м в голодный распадающийся Советский Союз пошла западная гумпомощь, отец диакон, тогда референт Святейшего, припахивал нас, студентов, помогать ему возить эти продовольственные коробки из Данилова монастыря то матери трех детей, муж которой погиб в аварии, то другим многодетным семьям, то каким-то инвалидам.

Так вот за четверть века моего знакомства с о. Андреем таких историй было более чем достаточно, чтобы убедиться, что человек, в одиночку раскатавший в девяностые рериховцев, а в нулевые — инэненевцев, не столь поверхностен и легковесен, как хотелось бы думать той конструкции, которую Ирина Ратушинская именует словом «каток».

Иными словами, на территории школы, где преподает отец Андрей, помощь приходит всегда.

С днем рождения, отче!