«Приношу на урок лего, и мы собираем из него реакции». Учитель химии Екатерина Сигарева
«У моего сына два за контрольную. Почему?»
— Школьная химия начинается в восьмом классе и заканчивается в одиннадцатом. В чем для вас разница между восьмиклассником и выпускником?
— Разница есть, но все равно это уже взрослые дети. Раньше я вела биологию у ребят с пятого класса. И вот разница между пятым классом и восьмым огромна. Самые сложные — это шестые и седьмые: дети энергичные, непослушные, им не до учебы, у них куча всего интересного происходит в жизни. К восьмому классу, как правило, они уже более спокойные, они задумываются, какие сдавать экзамены.
Но и тогда бывает: «Мы сегодня не хотим учиться». Это может быть класс, который всегда понимает новые темы и отвечает лучше всех, но вот сегодня они не поймут ровным счетом ничего, и это нормально. Тогда ищешь тонкую грань между дисциплиной и вседозволенностью.
— Какие, по вашим наблюдениям, у детей сейчас трудности?
— Для меня всегда было загадкой, если честно… Мне-то кажется, что в химии все так логично, так понятно: вот периодическая таблица, вот таблица растворимости — ваша задача научиться брать из них информацию. И по сути, большую часть заданий восьмого-девятого класса вы с легкостью решите, пользуясь этими двумя таблицами. Но нет, возникают сложности.
В целом складывается ощущение, что сейчас у школьников есть проблема с восприятием текста. Например, задаешь параграф про то, как Дмитрий Иванович Менделеев открыл периодический закон. Там нет формул, нет задач. Казалось бы, прочитай параграф, перескажи. Сложно!
Мы привыкли к быстрому потоку информации. Я это замечаю по себе, что уж говорить о детях. Иногда вечером листаешь ленту: «Ой, прикольно, научпоп, интересный факт объяснили». Но как только я выключу и отложу телефон, я не вспомню ровным счетом ничего. Потому что с информацией надо работать. А некоторые дети не хотят сами делать домашние задания.
— Решают задачки в ChatGPT?
— Да, просто задачку закинул, и он тебе выдал ответ. У меня были истории, когда в задаче просят дать краткий ответ, например одно уравнение реакции, но ребенок обращался к чату, и тот ему давал развернутый скрипт. И ребенок, не вникая в суть задания, приносит мне вот этот развернутый ответ… Но домашнее задание — оно нужно для чего? Не чтобы несчастный ребенок вечером сидел и страдал, а чтобы он отрабатывал и закреплял навык. В классе мы тему изучили, сделали пару упражнений, а потом дома сделали подобные.
Некоторые дети обращаются к чату из страха сделать неправильно и получить плохую оценку. Но оценка в журнале — это не оценка ребенка, его личности. Это оценка того, как он в моменте владеет материалом. К сожалению, для некоторых это безумный стресс: «Я получил три, меня дома за это…»
Или ребенок спрашивает: «Объясните, почему у меня три. Я же все правильно написала». Ты достаешь листочек и объясняешь. Нет ничего плохого в том, что ребенок просит. Наоборот, это здорово. Возможно, он и правда не понимает, в чем его ошибка: когда он выполнял задание, ему казалось, он все правильно сделал и у него будет пять. Точно так же и с родителями, они тоже переживают. Иногда на родительских собраниях меня спрашивали: «У моего сына два за контрольную. Почему?» А сын уже взрослый, он ничего дома не говорит. И ты показываешь родителю контрольную.
Случай из моей практики: ребенок не написал в контрольной ничего, просто сдал пустую тетрадь с датой и словами «Контрольная работа». То есть я поставила двойку не потому, что я плохо отношусь к ребенку, а потому, что конкретно по этой контрольной работе не сделано ничего.
Химический алфавит
— Ребенок не прочитал параграф, забил задачку в ChatGPT, не вник в то, о чем шла речь на уроке — как выйти из порочного круга?
— Пытаюсь создать ситуацию успеха. Есть темы легкие для восприятия, есть такие, где подключаются другие дисциплины. Чаще всего это, конечно же, математика. И если у ребенка проблемы в математике, у него, скорее всего, будут проблемы и с решением химических задач.
Но я пытаюсь для каждого найти тему, в которой ребенок сможет почувствовать себя успешным, и не забываю хвалить, поддерживать: «Слушай, здорово, ты разобрался!» И потом на следующем уроке снова его привлекаю: «А помните, нам Вася в тот раз отвечал? Наверняка он знает, как это решить. Давайте нам Вася поможет». И Вася действительно помогает, начинает больше разбираться.
Но знаете, я обратила внимание, что дети часто воспринимают все темы изолированно. Вот мы проходим тему, все замечательно, все поняли, все решают, получают хорошие оценки. Скажем, изучили валентность, научились составлять формулы, идем дальше. Буквально через несколько уроков нам снова надо составить формулу — и никто ничего не помнит.
Видела на эту тему смешной ролик… Идет какая-то танцевальная тренировка, и один человек танцует сам по себе: все в одну сторону, а он в другую. И подпись: «Когда пропустил один урок химии». Шутки шутками, но это так, в химии все темы взаимосвязаны.
— Поначалу детям все интересно, а потом вдруг начинаются формулы, задачи — и «Поскорей бы уже звонок».
— Химия — это яркий предмет, здесь можно проводить интересные опыты. Но не все держится на фокусах, да, есть «скучные» вещи вроде расчетных задач. Я стараюсь показать, что еще и сами формулы — это тоже красиво.
В восьмом классе, когда мы начинаем знакомиться с периодической системой, очень важно проводить параллели со знакомыми детям вещами и объяснять сложное доступным языком. Например, периодическая система — это как алфавит, но с его помощью мы можем общаться на любом языке мира. Химические элементы — те же буквы, их мы соединяем в слова, формулы. А формулы — это, по сути, слова материи, слова всех тех веществ, которые нас с вами окружают.
Мне нравится играть с ребятами в термины, когда нужно объяснить термин понятным языком, не используя однокоренных слов, но при этом не потерять сути. Конструктор лего — это вообще мое любимое, на нем удобно показывать реакции, соединения… Что такое простое и сложное вещество? Берем детали одного цвета, они будут простые вещества, а детали разных цветов — сложные вещества. А вот у нас полимеры: делаем огромную молекулу, которая состоит из повторяющихся деталей. Так у детей включается визуальная память.
Ну и стараюсь проводить параллели с другими предметами. Например, заходит речь про алмаз. Мы помним алмаз «Шах», который Николаю I с повинностью привезли после убийства Александра Грибоедова. «Шах» сейчас находится в Алмазном фонде России. Я спрашиваю, автор какого произведения Грибоедов, знают ли дети, что он был дипломатом, что с ним случилось и так далее. Кому-то нравится литература, он про Грибоедова расскажет занятные факты. Любой предмет существует не в вакууме. Да, на каких-то уроках связь найти сложнее, поэтому придумываешь контекстные задачи. Но самое главное — показывать детям, что химия вокруг нас.
Еще я часто пользуюсь разной научно-популярной литературой, беру оттуда любопытные примеры. Из любимых — «Хлопок одной ладонью» Николая Кукушкина. Я рекомендую ее всем, там в целом рассказывается о том, как возникла наша жизнь.
— Достаточно ли школьной химии, чтобы получить на ЕГЭ 90 баллов и выше?
— Даже для тех, кто занимается химией углубленно, 90 баллов — это уже высокий результат. Если ребенок собрался сдавать химию, то ему желательно учиться в профильном классе, где не два, а три и более уроков в неделю. Но и тогда придется заниматься самостоятельно. Необязательно с репетитором, но дополнительные пособия, безусловно, должны быть. На уроках не всегда есть время, чтобы отработать задания ЕГЭ. Чудес не бывает, любое чудо — результат кропотливой работы.
У меня классы непрофильные, но ребята тоже сдавали. Когда я пришла работать в школу, две девочки выбрали химию. Они были невероятно мотивированные. Мы занимались и на уроке, и дополнительно, и дома они прикладывали усилия. Сдали выше 90 баллов.
В любом случае важно не просто нарешивать задачи и запоминать алгоритмы, но и думать в предметной области, понимать, как работают закономерности, химические реакции, органика, неорганика. В ЕГЭ нередко меняются формулировки. И вот дети, пока готовятся, привыкают к определенному скрипту, а потом на экзамене как будто встречают другие задания. Но задания-то те же, они иначе звучат.
Заучивание может сыграть злую шутку на экзамене. Вы можете заучить, а в стрессе забудете, и все посыпется. Поэтому я всем советую учиться работать с информацией. На химии есть целая легальная шпаргалка, периодическая таблица. Редко какой предмет может этим похвастаться. Но мы не заучиваем таблицу, нам это ни к чему. Мы должны уметь извлекать оттуда информацию.
— Чему там учиться? Все же написано.
— А все не так просто. В учебниках дают цветные таблицы с большими подсказками, а таблица на экзамене черно-белая, несколько упрощенная: порядковый номер, масса элемента, название элемента. Представьте, вы придете на экзамен: там непривычная обстановка, другая школа — и вам еще дадут таблицу, к которой вы не привыкли. Иногда в цветных таблицах одним цветом выделяют металлы, а другим неметаллы. А как понять, если у тебя черно-белая? Визуально таблицы могут быть оформлены по-разному, поэтому надо уметь работать с минимальным количеством информации.
Как Екатерина Сигарева справилась с группой автомехаников
— Вы молодой преподаватель. Как показывали ученикам, что в классе вы главный взрослый?
— Сначала я преподавала химию и астрономию в колледже, у меня была группа первокурсников-ЖКХ. Один парень, спортсмен и чемпион, учился с трудом. А у них в первом семестре был экзамен по астрономии, от которого зависело, будет у них стипендия или нет. У меня все четко: если учите, претензий нет. И я, честно, не ожидала, что он подготовится. Но ему была нужна только пятерка.
На экзамене он не ответил. Было видно, что волновался. Потом попросил: «Можно я попробую еще раз?» И вот в таких ситуациях, на мой взгляд, надо идти навстречу. Когда он пришел во второй раз, то действительно все выучил. Я представляю, какого труда ему это стоило. Было около 20 вопросов — мы их весь семестр разбирали. И когда он отвечал, я понимала, что действительно старался. Это заслуживает уважения. Да, у него не получилось с первого раза, да, ему потребовалось больше времени, но ребенок приложил усилия. У него была конкретная цель, он ее достиг.
Разница в возрасте со студентами у нас была небольшая, а мне еще тогда дали классное руководство у группы мальчиков-автомехаников. Им было примерно по 16 лет, а мне 25–26. Все лето я морально настраивалась. Казалось, пацанам нужен главарь, и я с ужасом ждала учебного года. Но оказалось, что они меня уважают и слушаются! Я не совсем согласна, что надо с детьми дружить. У детей есть друзья, это их ровесники, а ты для них классный руководитель, преподаватель. И в любом случае твоя роль их направлять. Не нужно скатываться до панибратства. Но и дистанцироваться тоже не стоит.
Да, мальчишки меня иногда расстраивали, я возмущалась: «Почему вы ходите без формы? Почему вы опаздываете?» И так далее. Но все равно мы находили взаимопонимание. Помню, классным руководителям сказали, что каждая группа первокурсников должна участвовать в одном осеннем мероприятии. Я прихожу к ребятам: «Нам нужны с вами какие-то номера». — «Ой, нет, мы не танцуем, мы не поем, мы автомеханики, нам это все не надо». Хорошо. Мы с ними поставили сценку. И многие ребята, которые тогда выступали, оказались такие артисты! Потом вели активную студенческую жизнь. Поэтому не надо принуждать. Не умеете петь и танцевать — ну зачем заставлять? Хорошо, давайте мы сделаем сценку про вас, как вы пришли в колледж, как вы сделались джентльменами.
— Наверное, работать в школе после колледжа проще?
— Я работала в колледже и параллельно, по совместительству, со студентами в университете: у нас была практика по ботанике, мы с ними разбирали всякие гербарии, делали зарисовки, работали с микроскопами. Но ближе всех мне оказались школьники. Они более подвижные, энергичные, где-то смешные. Хотя взаимоотношения — это всегда сложно, особенно в детском коллективе. Классное руководство в школе, конечно, еще сложнее.
С пятого класса дети начинают меняться: приближается подростковый возраст, каждый хочет быть лидером, у кого-то это хорошо получается, а у кого-то не очень, возникают конфликты, дети сбиваются в группы по интересам. Сложный возраст.
«Камера, мотор»
— Не могу не спросить про «Классную тему». Что вам дал этот опыт и что было самое сложное?
— Когда я увидела этот проект, я, честно, в него влюбилась. Хотела подавать заявку в первом сезоне, но тогда я работала в колледже: «Только для школьных учителей, какая жалость». Это выглядело чем-то далеким и недостижимым. Но потом, когда я все-таки подала заявку и стала проходить все дальше и дальше, самое сложное было дождаться результата.
Сложнее всего пережить неделю, когда идет голосование. В этом году я тоже наблюдала за коллегами и думала: «Как хорошо, что не я сейчас испытываю эти эмоции». Каждое утро начинается с того, что ты смотришь, сколько у тебя голосов. Дети тебе присылают эти голоса днем и ночью: «Екатерина Андреевна, у вас разница в сто голосов!» Ты ставишь телефон на беззвучный режим, засыпаешь, утром просыпаешься, опять смотришь на голоса. Это было действительно нервно.
Когда я поняла, что голосование закончилось и я, вероятно, попадаю в финал, не испытала радости. Потом, когда мне позвонили и сказали: «Вы в проекте», была эйфория, конечно. Ну и съемки финала. Они мне дали опыт публичных выступлений, я посмотрела, как работают на телевидении. Помню свои ощущения, когда сказали: «Камера, мотор». Я стояла с бенгальскими огнями, и у меня была мысль, что надо провести урок так, чтобы не разочароваться в самой себе.
— Как потом сочетались все эти съемки с вашей работой, личной жизнью?
— Сложно! Постоянные поездки, повышенное внимание, а еще параллельные проекты, школа. Пришла усталость: ты приезжаешь, снимаешься, уезжаешь, идешь в школу, проводишь уроки, потом ты понимаешь, что тебе на следующей неделе опять надо куда-то ехать, поэтому надо успеть подготовить материал для учителей, которые тебя замещают, все это успеть проверить… Это была безумная гонка. Но тот период мне дал много опыта, знакомств.
— Почему-то я была уверена, что после победы вы переедете в Москву. Это же закономерно, нет?
— Москва не мой город. Каждый раз, когда я туда приезжаю, мне кажется, что там надо быть суперэнергичным человеком. Как правило, я приезжала одна, а тут большой город, метро, расстояния… Мне пророчили: «Ну все, Екатерина Андреевна, вы теперь оставите нас и уедете в Москву». Но я не уехала, осталась в Липецке. Я за размеренный провинциальный ритм жизни.
— В регионах у школ много проблем. Какие из них вам кажутся наиболее острыми?
— Проблема заработной платы. В среднем у педагогов Липецкой области, конечно, выходит довольно хорошая сумма. Но надо понимать, что эта сумма складывается не из оплаты за 18 часов.
У нас в регионе есть меры поддержки. Молодые специалисты получают единовременные выплаты. Учителя математики и физики, и информатики — 200 тысяч. Для остальных, если не ошибаюсь, тысяч 150. Плюс молодым педагогам в течение пяти лет выплачивается надбавка до 50%. Но повторюсь: чтобы заработная плата была приемлемая, приходится брать большую нагрузку. А чем больше нагрузка у учителя, тем ему сложнее восстановить свои силы, чтобы давать качественные уроки. В этом направлении есть подвижки, государство работает. Я очень надеюсь, что вскоре педагог, работая 18 часов, будет получать достойную зарплату.
— Как выглядит ваша жизнь после «Классной темы»? Чем занимаетесь?
— Я решила дать себе время отдохнуть, поэтому ушла из обычной школы в онлайн. Как и раньше, я веду уроки химии с восьмого по одиннадцатый класс, но теперь занимаюсь с детьми, которые учатся дистанционно: им так удобнее, но по разным причинам.
Мне нравится работать с детьми, нравится работать в школе — неважно, в каком формате. Чувствую себя на своем месте и хочу развиваться в педагогике дальше. Начинала-то я с другого: работала в офисе, но поняла, что это точно не мое. Там нет творчества, сплошная рутина. Работа педагога тоже в каком-то плане рутинная, но каждый класс особенный, и ты никогда не знаешь, чем тебе запомнится следующий день.
Фото: «Россия-1» и из личного архива героини публикации