Протоиерей Димитрий Смирнов: Мы стали на год старше
— Отец Димитрий, поделитесь Вашими ожиданиями, размышлениями о будущем годе?
— Я не воспринимаю жизнь как череду каких-то ожиданий. У меня есть дело, которому я служу, оно перманентное, постоянное. Каждый год мы проживаем жизнь Христа Спасителя через наши церковные праздники, вот сейчас будем переживать Его рождение. Каждый раз мы Его встречаем на разном уровне, потому что на год стали старше, что-то за этот год открылось, может, что-то такое произошло, что каким-то образом тронуло душу. А над всем остальным мы просто трудимся в надежде, что это принесет плоды, от этого нашим и соотечественникам, и единоверцам выйдет какая-то польза.
— А в уходящем году что-то Вас особенно порадовало, огорчило, удивило?
— Удивила сила христианской молитвы. Когда все молились за Сирию, Господь смилостивился и, несмотря на то, что были затрачены миллиарды денег на ее уничтожение, тем не менее, вся военная армада не ринулась на нее, а как-то Господь дал еще время и силы на сопротивление этим силам зла. Все христиане молились — и на Западе, и на Юге, на Севере, на Востоке. Мы, православные, тоже в этом участвовали. И то, что Господь услышал нашу молитву — это очень для меня важное событие.
Что ожидаем? Что наша молитва за Украину и за Киев — Мать городов русских — тоже сыграет значительную роль. Потому что молитва, как мы убеждаемся, превозмогает все. Хотя людям, которые не имеют такого опыта, кажется, что политические, дипломатические, военные акции играют самую значительную роль. Мы убеждаемся, и наша вера нас убеждает, что молитва способна гораздо более превозмогать всякие покушения на нашу народную жизнь. Может, Господь и попускает нам испытания, чтобы мы объединились в молитве.
Очень отрадно вспоминать, как собирали средства на наш Дальний Восток. Как проявили истинное христианское милосердие, собрали огромные суммы денег, и государству полегче — бюджету, я имею в виду, — справиться с этой задачей. Теперь дай Бог, и об этом тоже надо молиться, чтобы новое жилье было сделано добросовестным образом. К сожалению, страсть к наживе часто превозмогает у людей совесть.
— А какое событие было самым важным?
— У меня так устроена душа, что все события важные. Слон большой — симпатичное животное, и хомяк маленький — симпатичное животное. Так же и события. Какое-то маленькое событие — помочь одному человеку, но для меня это так же значительно, как послужить сразу для многих людей.
Дело в том, что масштаб личности одного человека равен вселенной. Это для политиков миллионы, миллиарды играют какую-то роль, связанную с выборами, например. А для нас, обычных людей, всякое доброе дело угодно Богу. Многое зависит от усердия человека и от его возможностей. У кого больше возможностей, тот может больше сделать — один воспитывает слоненка, а другой кормит хомячка. А перед Богом это одинаково.
— Как Вы считаете, время действительно ускоряется, или просто мы взрослеем, стареем?
— Объективно время одинаково, это строгая математическая величина. А субъективно — стремительный темп нашей жизни в огромном городе: каждый день мы преодолеваем огромные расстояния, каждый день мне надо встретиться не с одним десятком людей, поговорить по телефону с тридцатью-пятьюдесятью, получаю писем до полусотни в день. Это же все убыстряет время.
А так бы жил где-нибудь в тамбовском имении, приехал бы какой-нибудь сосед раз в две недели, сходили на охоту, вот и все. Чем еще заняться, не в карты же играть? Все медленно, спокойно, величаво, размеренно. А сейчас что? Весь мир стал маленький, все, что происходит в соседних странах, как будто у нас на улице, очень близко. И новости сменяют уж очень быстро друг друга, люди не успевают их осмыслить. И я в том числе. Живем в таком довольно калейдоскопическом состоянии, что довольно трудно. Но пока ничего другого не дано.
— Но ведь многие сейчас отказываются от телевизора, стараются уехать жить за город?
— Но если взять этих «многих», то в сто раз больше людей стремятся приехать в большой город и окунуться в эту жизнь. Кто-то уходит, но это все-таки единицы. Если эти единицы собрать, то получатся «многие». Но по сравнению с теми, кто приезжает, это даже не процент, а гораздо меньше. Люди как-то сбиваются в города. Они боятся самостоятельной жизни.
— Это все же, наверное, больше по социально-экономическим причинам, связанным с работой?
— Нет, это поиски комфортной жизни. Ответственная жизнь трудна. А человек сейчас нацелен больше на отпуск, чем на труд. А сто лет назад было не так. У любого русского человека тогда спроси про отпуск, он бы не понял, о чем речь. Подумал бы, что опять отмена очередного крепостного права. Все же трудились от зари до зари, какой отпуск? Может, в армии офицерам давали отпуск.
А сейчас для чего работает человек? Чтобы скопить на отпуск! Человек живет ради того, чтобы-либо что-то купить, обычно ненужное, либо отдохнуть, тоже неизвестно от чего. Да, психически, нервно он устает, но физически нет.
— Как говорят: надо сменить картинку.
— Да, подходит такое выражение. Жизнь настолько быстро меняется, что мы не успеваем даже перестроиться, не догоняем. Молодежь осваивает новые технологии гораздо быстрее нас.
— А как Вам эти вынужденные обязательные отпуска и каникулы, которые всем даны в начале января?
— Я уже более тридцати лет отделен от государства, даже юридически, меня это никак не затрагивает. У нас своя жизнь по календарю. Государственные праздники для меня — возможность встретиться с прихожанами, потому что все свободны. Я обычно совершаю требы в эти дни, потому что город свободен. Обычно едешь на машине полтора часа, в выходные можно за 20 минут. Мне нравится, когда город и светлый, и свободный, такие дни, когда все еще спят. В праздники большинство народа спит до полудня. Для меня это самые благодатные дни.
— Так плохо же, что два часа урезали от нашего утра.
— Что значит — урезали? Сначала очень долго просили, чтобы не меняли время, теперь пищим, что урезали.
— Но ведь два часа-то отняли, перевели часы не в ту сторону!
— Так это сделано, как и все в нашем государстве, для крупного бизнеса. Чтобы больше денег шло за электричество. Все же понятно.
А мы в этом свободны. Если праздник, у нас воскресный день. Начинаем позднюю Божественную литургию в десять, уже светло. У нас, людей верующих и церковных, в этом смысле жизнь веселее. Каждую неделю у нас Пасха, сегодня вот день памяти святого Спиридона Тримифунтского, сразу вспоминаешь Греческие острова, где лежат его мощи, тот храм, где мы около его мощей молились, его житие. Он как бы к нам приближается из глубины веков из той эпохи, когда не было еще России. Он наш старший брат, мы живем в этой атмосфере. Какая у нас главная новость? Праздник памяти святого Спиридона Тримифунтского. Наша жизнь в этом значении богаче.
— Все равно ведь хорошо, что есть возможность в эти длинные выходные лучше подготовиться к Рождеству?
— А что там готовиться-то? Все это происходит уже по-хорошему привычно. Это наша жизнь. Мы переживаем каждый раз, что оказываемся вместе с пастухами, волхвами в Вифлееме, приносим дары, осмысляем это, сплачиваемся вокруг яслей. Представляете, какое единомыслие? Столько людей и все вокруг иконы Христа Спасителя, поем чудные песнопения, Он нас слышит, отвечает. Такая удивительная прекрасная жизнь.
Беседовала Тамара Амелина
