Наш собеседник — настоятель сразу восьми храмов Москвы и Московской области, активный церковный деятель, член Высшего Церковного Совета Русской Православной Церкви. В октябре текущего года он стал председателем Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства. Какие задачи он ставит перед собой, какие советы может дать приемным родителям, какие ближайшие меры по защите семьи намерен предпринять? Об этом мы говорим с протоиереем Дмитрием Смирновым.
Приют как семья
– Отец Дмитрий, на форуме приемных семей, который прошел в октябре, вы говорили, что уже 20 лет занимаетесь проблемами брошенных детей. Как эта деятельность возникла в вашей жизни?
– После развала Советского Союза очень много появилось детей на улицах – брошенных, как котята. На приходе во имя Митрофана Воронежского в Москве появилась группа активистов, которые посещали детские дома. В поле нашего зрения попал детский сад, который закрывался, и мы решили сделать в нем приют. Потом возник еще один приют при Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными силами, который я возглавлял. Там живут дети офицеров, убитых в локальных войнах. Третий детдом мы построили в селе Мышкине Можайского района при храме Успения Божией Матери, где я являюсь настоятелем. Получились такие негосударственные – частные детдома: два рассчитаны на двадцать человек, и один – на десять. И я всегда говорю, что у меня 50 детей, они мне как родные. Они приходят ко мне на исповедь, я ими занимаюсь, разрабатываю различные педагогические методики обучения и воспитания, изыскиваю средства для финансовой поддержки педагогического коллектива.
– Как складываются судьбы ваших подопечных – выпускников приютов?
– У всех по-разному. Вот один, например, учится в социальном колледже, другой – на повара, третий окончил музыкальное училище.
– Вы предлагаете людям, желающим усыновить ребенка, обратиться в ваши приюты?
– Наши приюты небольшие, и в них создана семейная атмосфера, отношения между детьми и педагогами очень близкие. Это не педагогический комбинат или интернат. Дети привыкают, и им трудно идти к чужим людям, они просто не хотят. И, думаю, если государство вступит на путь уничтожения таких приютов, то наши дети во второй раз станут сиротами.
– А что, есть попытки?
– Есть намеки на это.
Помощь вместо осуждения
– В феврале 2013 года в России был упрощен процесс усыновления детей, но до сих пор остается много сложностей, которые препятствуют сиротам поскорее обрести любящие семьи. Патриаршая комиссия, которую вы возглавляете, отслеживает эту ситуацию? Обращаются ли к вам за помощью люди, которые хотят стать приемными родителями?
– К нам, конечно, обращаются, но мы не можем им помочь. Система усыновления по-прежнему очень жесткая, большую роль здесь играет комиссия по опеке, которая существует в каждом муниципальном образовании. Задача Патриаршей комиссии другая: мы хотим с помощью нее как центральной структуры создать в Церкви движение помощи многодетным семьям, одиноким матерям и беременным женщинам, оказавшимся в трудной ситуации и идущим на аборт. Мы хотим помогать и сохранять жизнь невинным младенцам.
– Отец Дмитрий, в отношении усыновления детей одинокими женщинами у духовенства нет единого мнения. Некоторые священники не благословляют этого делать. Почему? И какова ваша позиция по этому вопросу?
– Я не знаю, какая мотивация у этих священников, но, по-моему, если у ребенка нет ни папы, ни мамы, и вдруг они появляются, то он становится счастливее в четыре раза. Если появляется только мама, то в два раза. Но лучше в два, чем никак. Поэтому усыновление сирот одинокими женщинами – удачный вариант. И таких женщин много. Одна моя прихожанка воспитывает ребенка-инвалида. И сотрудники опеки очень удивляются тем результатам, которых эта семья достигла в развитии ребенка. В казенном учреждении девочка не отогрелась бы до такой степени.
– А каково ваше отношение к усыновлению детей иностранными гражданами?
– Я категорически против. Лучше пусть усыновляют нашу нефть, газ, золото, лес…
– Но ведь часто русские родители не могут взять ребенка с тяжелыми заболеваниями или формами инвалидности, просто нет средств на лечение и поддержание его жизни…
– Я знаю, как это делается, потому что провел некоторые исследования. Женщина в предместье Парижа звонит и заказывает ребенка, включая цвет волос и цвет глаз. Через две недели за 20 тысяч евро ей в целлофане его привозят. В документах написано, что ребенок – олигофрен в стадии дебильности, что он не ходит, и его позвоночник представляет собой баранку. А на самом деле он абсолютно здоров. Детдома, торгующие детьми, могут сделать любую медкарту, и, когда кто-то из русских граждан хочет усыновить «заказанного» ребенка, им эту карту предъявляют: «Ну что, берешь?». Как правило, люди отказываются по названным причинам. У меня вообще нет никакого доверия иностранцам, особенно учитывая те противоестественные тенденции, которые сейчас все сильнее развиваются в Европе. В России итак детей мало – дефицит, так зачем же то, что нам самим надо, отдавать иностранцам?
– Отец Дмитрий, по-вашему, те, кто становится приемным родителем, – это люди какого-то особого склада, или любой способен на этот подвиг?
– Любой. Не все могут быть Корчаками, Сухомлинскими и Ушинскими, но каждый способен стать матерью или отцом. Просто необходимо добросовестное исполнение обязанностей и готовность к тому, что ребенок, которого ты берешь, уже травмирован с детства, даже если он ничего не помнит. То, что ему пришлось пережить, остается в подсознании. Эту психологическую травму надо залечивать годами, поэтому у сирот большая вероятность девиантного поведения. Родителям нужно быть спокойными и вооруженным знаниями: изучить генезис ребенка, пройти школу приемных родителей. Сейчас есть центры сопровождения семьи, куда можно обращаться за помощью к специалисту.
– А как человеку понять, что он готов к усыновлению и не совершает ошибки?
– Нужно заниматься в школе приемных родителей и в процессе общения с профессионалами это для себя выяснить. Человека там протестируют и, думаю, подскажут, если он еще не готов.
В поисках «симметричного ответа»
– На VIII заседании Всемирного конгресса семей, который пройдет в сентябре 2014 года в Москве, планируется обсуждение стратегии защиты традиционных семейных ценностей. Как Патриаршая комиссия готовится к этому и какие меры защиты предложит?
– Мы можем поделиться своим многолетним опытом, и нам очень интересен опыт наших соратников в Америке и Европе. Не надо думать, что на Западе все люди – сторонники развращения детей. И та волна протестов после принятия закона об однополых браках, например, во Франции, показывает, что нормальных намного больше. Думаю, стоит обратить внимание и на политические меры. У людей с извращенным представлением о семье детей нет и быть не может, поэтому они тянут руки к нашим детям. Должна быть разработана технология, чтобы вовремя по этим рукам хлыстать.
– А насколько решения конгресса могут влиять на происходящее в стране и на законодательные инициативы органов власти?
– Никак не могут влиять, но надо создать лобби, адекватное надвигающейся угрозе. В России, кстати, ситуация легче, другие страны ушли гораздо дальше по пути самоуничтожения.
– Одна из самых болезненных тем, которая также будет затронута на конгрессе, – введение ювенальной юстиции. И обвинения печально известного священника Глеба Грозовского многие связывают с его активной борьбой против этого закона. Мы не будем обсуждать виновность или невиновность отца Глеба, а коснемся феномена появления этой гипотезы. Насколько реально люди, которые хотят добиться введения ювенальной юстиции, могут использовать подобные меры уничтожения своих противников, и почему таким же образом не преследуются борцы с абортами и однополыми браками?
– Противники хорошо уничтожаются антирекламой. Так, борцов с абортами в своих целях используют сторонники абортов. Если движение маргинализировать, то все общество будет смотреть на его представителей, как на сумасшедших: «А, это те, которые шумят на саммитах?!». Нужны люди, которые будут шуметь, кричать, ходить с плакатиками и всячески надоедать. В случае с ювенальной юстицией срабатывает абсолютно та же система. Но я хочу сказать другое: на мой взгляд, вместо того, чтобы клеймить позором депутатов, нужно вступать с ними в диалог. А их часто начинают поливать грязью еще на стадии разработки закона, когда только высказываются какие-то идеи, и тем самым вырывают яму между теми, кто действительно имеет возможность влиять на законодательство, и теми, кто пытается защищать какие-то ценности, а в результате топит весь процесс.
– Этому можно противостоять?
– Я как раз этим и занимаюсь и скажу, что это очень сложно. Но слава Богу за все – будем трудиться…
Газета «Саратовская панорама» № 2 (930)
Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
