12 ноября 2009 года в Москве в Государственной Думе состоялись парламентские слушания на тему: «Законодательное обеспечение практики внедрения ювенальных технологий в деятельность судов общей юрисдикции и комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав».
Мы публикуем выдержки из стенограммы выступления на слушаниях протоиерея Всеволода ЧАПЛИНА, председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества.
Я хотел бы привлечь внимание собравшихся к тому, что речь сегодня идет именно о полномочиях и практике судов общей юрисдикции и комиссий по делам несовершеннолетних. Мы говорим сейчас о проблемах, которые стоят перед нами, в контексте нашего собственного – российского – опыта рассмотрения всех вопросов, которые касаются жизни ребёнка, в том числе нарушения его прав.
Я считаю, что западный опыт ювенальной юстиции является, скорее, неудачным: к нему у нас есть немало нареканий. Нам стоит исследовать и собственный опыт, возникший в советское и постсоветское время, и дореволюционный опыт – и уже на основании этого опыта строить нашу дальнейшую деятельность. Вот почему работа в рамках судов общей юрисдикции видится предпочтительной перед созданием самостоятельных ювенальных судов.
Теперь о сути проблемы, о которой мы сегодня рассуждаем. Дети не должны быть несчастными. Дети, которые изымаются из семей, как правило, становятся несчастными, даже если они помещаются в хорошие патронатные семьи или в прекрасные условия в детских домах или иных детских учреждениях. Нельзя забывать об этом.
Проблема насилия по отношению к детям, ограничения их законных прав, безнадзорности детей, конечно, существует. В то же самое время мы знаем, что в 14-15-16 лет многие подростки способны на самые чудовищные и жестокие преступления. У нас тоже сегодня об этой проблеме часто говорят, когда идёт речь об экстремистских организациях в частности.
Мне кажется, что в любом случае, суд не должен уходить и законодательство не должно уходить от принципа состязательности в судебном процессе. Жертва преступления, даже если это преступление совершено несовершеннолетним, должна иметь полное право на защиту и на то, чтобы свидетельствовать в суде и участвовать именно в состязательном процессе.
Центральная для меня и для многих здесь присутствующих тема — это вопрос о правах родителей на воспитание собственных детей. Мы знаем, что, согласно нашему законодательству и международному праву, именно родители, а не государство, имеют полное право на определение мировоззрения ребёнка.
Более того, с какого-то возраста ребёнок или подросток имеет право своё мировоззрение определять сам. Это я говорю как человек, очень хорошо знающий такую ситуацию по личной истории. Я в 13 лет, будучи ребёнком неверующих родителей, стал ходить в храм. И сейчас очень напряжённо дискутирую с нашим Министерством юстиции о том, стоит ли ограничивать права подростков на собственный религиозный выбор в том случае, если он расходится с выбором родителей. Однако все-таки в юном возрасте родители по закону должны играть решающую роль в определении мировоззрения ребенка.
Мировоззрение всегда связано с образом жизни, и мировоззрение задаёт целый ряд элементов этого образа жизни, будь то одежда, режим питания, содержание воспитания, посещение тех или иных мест, просмотр тех или иных телепередач и фильмов, общение с противоположным полом. Всё это является составной частью образа жизни, основанного на мировоззрении, которое должны определять родители.
Я совершено убеждён в том, что никто не имеет права вмешиваться в тот образ жизни и в то мировоззрение, которое формируется в семье. Школа, между прочим, также должна к нему приспосабливаться, и содержание образования не должно противоречить этому мировоззрению. И об этом ясно говорится в международном праве.
Чиновнику не место в мировоззренческой сфере жизни семьи, чиновнику не место в принятии решений относительно того, какой образ жизни в семье должен строиться. Я совершенно убежден в том, что чиновников и бюрократические структуры нельзя наделять излишними полномочиями по вмешательству в жизнь семьи. Это абсурдная идея, которая может представлять очень серьезную опасность.
Сейчас мы обсуждаем будущую процедуру разработки и принятия новых законов и поправок в законодательство, касающихся полномочий и сферы деятельности комиссий по делам несовершеннолетних. У нас об этом очень ясно говорится в пункте 1.1.3 наших рекомендаций.
Мне думается, что эти законопроекты должны быть очень серьезно обсуждены с представителями разных общественных сил, они должны быть, бесспорно, опубликованы, чтобы было достаточное время для их всестороннего обсуждения с медиками, с педагогами, с правоохранительными органами, с самыми разными общественными организациями, которые проявляют интерес к обсуждению этих законопроектов.
Я полностью приветствую высказанную здесь идею «круглого стола» — пусть будет больше мероприятий. И, самое главное, надо информировать общественность о том, какие именно меры предлагаются, какие именно полномочия предполагается прописать в тех статьях, которые говорят о деятельности комиссий по делам несовершеннолетних.
Мы не должны допустить того, чтобы бюрократическая система, всегда живущая по собственным принципам, была бесконтрольной. Любая бюрократическая система в любой стране хочет денег, хочет власти, хочет полномочий, хочет бесконтрольности. Нельзя допустить, чтобы она была неоправданно всевластной, то есть имела возможность без достаточных оснований вмешиваться в жизнь семьи и устанавливать свои, чуждые для этой семьи, правила.
Конечно, есть случаи преступлений, в том числе родителей по отношению к их детям. Но когда мы говорим о преступлениях, мы должны говорить об очень конкретных вещах, а не о таких расплывчатых философских терминах, как «достоинство» и «развитие». Эти термины, если они будут внесены в право, могут только усугубить дискуссию о том, что достойно, а что недостойно, какой ребенок развит, какой не развит. В этих дискуссиях нет и не может быть найдено объективной истины. И именно поэтому закон должен быть гораздо более конкретен. Нельзя обойтись предложением этих терминов, очень сложных для истолкования.
Хочу ещё раз призвать всех к диалогу, к информированному диалогу, к тому, чтобы все, кто сейчас очень эмоционально и заинтересованно обсуждает данную тему, имели бы возможность влиять на принятие решений. Именно поэтому мне хочется надеяться, что и на этих парламентских слушаниях будет предоставлено слово представителям тех общественных организаций, которые выступают с критикой обсуждаемых нами сегодня инициатив. Спасибо.
