Обновление 15:16 мск: Минпросвещения РФ: «Распространенная ранее информация об исключении произведений Д.И. Фонвизина, В.А. Жуковского, А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя и других из заданий ЕГЭ не соответствует действительности».
Для выполнения заданий ЕГЭ по литературе традиционно дается возможность привлекать не только изученные в 10 и 11 классах произведения, но и произведения из программы основной школы. Кроме того, для допуска к ЕГЭ пишется итоговое сочинение, в тематику которого включены темы в том числе по произведениям русской классической литературы, в частности таких авторов, как Пушкин, Лермонтов и Гоголь, уточняет РБК.
«Федеральная образовательная программа построена таким образом, что в 5–9 классах акцент сделан на изучении классической литературы, написанной до середины XIX века, где изучаются произведения Пушкина, Фонвизина, Грибоедова, Лермонтова, Гоголя и других писателей-классиков; в 10–11 классах — литература второй половины XIX — начала XXI века, где изучаются произведения Островского, Тургенева, Толстого, Салтыкова-Щедрина, а также произведения советской литературы и писателей-современников», — сообщили в пресс-службе Рособрнадзора.
«Хочется посочувствовать и детям, и учителям»
Ирина Лукьянова, преподаватель школы «Интеллектуал»:
Ирина Лукьянова
— Первое, что надо понимать: ЕГЭ по литературе выбирают очень немногие выпускники (в 2023 году их было 9%. — Прим. ред.). Поэтому изменения касаются только тех, кто собирается этот экзамен сдавать, и тех учителей, которые будут к нему готовить. Это один из самых непопулярных ЕГЭ, в основном литература нужна будущим филологам и представителям творческих специальностей — но, кстати, это именно те профессии, представителям которых приходится выполнять государственный идеологический заказ.
Я еще не видела объяснений самих разработчиков контрольно-измерительных материалов к ЕГЭ по литературе, но, как поговаривают в профессиональном сообществе, смысл изменений в том, чтобы оставить в ЕГЭ только материал старшей школы. Материал от «Слова о полку Игореве» до середины XIX века изучается в средних классах, до 9-го включительно, и входит в контрольно-измерительные материалы к ОГЭ по литературе (это тоже экзамен по выбору).
У тех, кто сдает ЕГЭ, повторение материала прежних лет отнимает очень много сил, потому что параллельно им нужно осваивать программу 10–11-го классов, а она и так раздута, при трех часах в неделю ее пройти вообще почти невозможно. Сейчас в кодификатор ЕГЭ добавились еще и новые тексты. В 10-м классе, например, теперь будут изучать, хотя и в избранных главах, роман Чернышевского «Что делать». В 11-м в кодификатор включен, помимо «Молодой гвардии» и многочисленных произведений о войне, полный текст «Тихого Дона» — не избранные главы, как раньше.
Насколько это трагично?
Трагично вообще то, что произошло с преподаванием литературы в школе: принятие последнего Федерального образовательного стандарта, единого учебника, ФОП — обязательной Федеральной образовательной программы.
Вот это трагедия, а все остальное, в том числе изменение единого госэкзамена — только следствие.
Те люди, которые кричат «караул, отменили всю нашу классику, заменили “Молодой гвардией”», просто не очень в теме и не очень понимают, что это не общий экзамен, а экзамен по выбору, к тому же непопулярный и непонятный по своей цели: неясно, что он проверяет, почему, зачем. И тем детям, которые будут его сдавать, и преподавателям, которые будут к нему готовить, остается только посочувствовать.
Видимость подзаконности
Михаил Павловец, доцент НИУ ВШЭ, преподаватель Лицея НИУ ВШЭ:
Михаил Павловец
— История с исключением имен великих классиков XVIII-го – первой половины XIX века из документа под названием «Кодификатор содержания ЕГЭ по литературе: проект 2024 года» вновь объединила в единый фронт условных «охранителей» и «либералов».
Первые видят в произошедшем «либеральные происки» — вытравление из школы русской классики и замену ее ненавистными Пелевиным и Приговым (их имена есть в этом кодификаторе в разделе рекомендуемых в числе других авторов по выбору). Вторые уличают оппонентов в дальнейшем разрушении отечественного образования и превращении его в патриотическую пропаганду: автора «вольнодумных» произведений Пушкина и Лермонтова якобы заменяют советскими «Как закалялась сталь» и «Молодой гвардией», а также творчеством бывшего «нацбола» Захара Прилепина и православной «матушки» Олеси Николаевой.
Страхи обоих лагерей понятны, но они, можно так сказать, не совсем по адресу. Причина — вовсе не в идеологических баталиях, а в общем кризисе гуманитарного образования, и в частности — образования литературного, не способного осознать свои цели и принципы в тотально медиализированном мире, в котором само место и роль литературы и чтения существенно изменились.
Цель литературы как школьного предмета до сих пор в России понимается как «прохождение» некоего строго обязательного списка, без освоения которого человек не может считаться ни в полной мере социализированным, ни включенным в единую цепь культурного наследования и обретения национальной идентичности.
Для старшего поколения сугубо важно, чтобы младшее поколение читало те же книги и смотрело те же фильмы, на которых оно само в свое время сформировалось.
А если какие-то из этих книг уже тогда не были прочитаны, то чувство долга перед ними только усиливается — и дети должны сделать то, что не осилили их родители. Этим объясняется не только исключительная роль, которую творчество Пушкина или Гоголя играет в школьном образовании (их произведения изучаются фактически ежегодно с 1-го по 9-й класс), но и возвращение в школьные программы в качестве обязательных для прочтения произведений Н. Островского и А. Фадеева.
И тут возникают проблемы, ведь «чтобы продать что-нибудь ненужное — нужно сначала купить что-нибудь ненужное», а чтобы включить какие-то произведения в программу в качестве не рекомендованного (рекомендательный список может быть резиновым), а обязательного, нужно ее от других таких же обязательных произведений освободить, так как и количество часов в сутках, и количество учебных часов (в том числе на литературу) ограничено. Если мы добавляем учебные часы литературе, значит, мы отнимаем их — у какого предмета? Истории? Физики? НВП?
До последнего года бедные словесники с огромным трудом укладывались в отведенные им часы, в 10-м классе изучая Островского, Тургенева, Гончарова, Достоевского, Толстого, Лескова, Салтыкова-Щедрина, Чехова, а в 11-м классе — Горького, Бунина, Булгакова, Платонова, Солженицына, Шукшина и многих других. При этом с них никто не снимал задачи повторения программы 5–9-го классов, от «Слова о полку Игореве» и до Ломоносова, Державина, Пушкина, Лермонтова, Гоголя — ведь ЕГЭ по литературе пытался проверять знания, полученные за все восемь классов!
Однако ЕГЭ по литературе сдает абсолютный минимум школьников, не более 8–9% от общего числа (то есть в классе из 30 человек таковых в среднем — двое-трое).
Для остальных повторение хорошенько забытого — только лишнее обременение в год, когда идет напряженная подготовка к сдаче ЕГЭ и участию в олимпиадах по другим предметам!
Далеко не все школы могут позволить себе и организацию дополнительных занятий для подготовки к ЕГЭ: из трех классов набирается не больше десяти человек желающих, такую малокомплектную группу учить накладно, да и учителя со своими 30 часами в неделю перегружены. Остается репетиторство — но далеко не все родители могут себе позволить нанять репетиторов, требовать с них это незаконно.
И вот министерство решило хотя бы на бумаге придать видимость подзаконности всей этой ситуации, вынеся из кодификатора произведения, изучающиеся в 5–9-м классах: их знание как будто уже проверялось на ОГЭ после 9-го класса. Это вроде бы снимает с учителя обязанность тратить драгоценные учебные часы на повторение «Слова о полку Игореве» или «Капитанской дочки»: тут бы «Войну и мир» и «Молодую гвардию» успеть пройти!
Однако даже в демоверсии к варианту ЕГЭ 2024 года мы видим задание 10: «Назовите произведение отечественной поэзии первой половины XIX в. (с указанием автора), в котором картины природы отражают внутренние переживания лирического героя» — то есть все это не больше чем лукавство, и знание литературы первой половины XIX века от выпускника все-таки требуется, просто ответственность за это перекладывается с больной головы Минпроса на здоровую голову учителя!
Пусть как хочет, так и выкручивается, если он действительно желает, чтобы его выпускники прилично сдали ЕГЭ. Ведь это Минпрос спросит с его школы, а значит — и с него, за результаты сдачи ЕГЭ, а не он спросит с Минпроса за очевидную неспособность решить все накопившиеся на сегодняшний день тяжелейшие проблемы в системе среднего образования.
«Заставлять школьников читать плохую литературу — глупость»
Константин Поливанов, профессор НИУ ВШЭ, преподаватель Пушкинской гимназии № 1500:
Константин Поливанов
— Надо дождаться и все-таки выяснить, правда ли кодификатор так сократили или это ошибка. Но если не ошибка, я, честно признаться, не вижу здесь чрезмерной катастрофы.
Понимаете, ЕГЭ — это не зеркало программы по литературе или литературного образования как такового. Это инструмент проверки знаний, умений, навыков. И почему их надо обязательно проверять на материале программы трех с половиной лет, а не двух или вообще не одного года, не очень понятно. Нет ничего страшного, что из кодификатора убираются «Слово о полку Игореве», Державин, представленный одним стихотворением, Пушкин, Лермонтов, Гоголь и Грибоедов. Вызывает недоумение и раздражение совсем другое.
Туда зачем-то включили «Молодую гвардию» и «Как закалялась сталь». На мой взгляд, это просто очень плохие произведения. А заставлять школьников читать плохую литературу — глупость. Сомневаюсь, что люди, которые принимают подобные решения, сами детально помнят эти тексты. Они знают, что это было в школе и было очень патриотично.
Кроме того, мы уже много лет как-то спокойно живем и не поднимаем шума из-за «Тихого Дона», который включен и в кодификатор, и в программу. Вы не обращали внимания, что в книжных магазинах на нем часто стоит маркировка «18+»? И в общем, резонно стоит. На мой взгляд, «Тихий Дон» — очень плохой роман и очень неровный. Если в начале там еще есть неприятные, но сочные картины, дальше он начинает запутываться в собственном тексте. Но если нужно действительно серьезное знакомство, то нужно месяца полтора-два только на него.
В списке к ЕГЭ-2024 есть и литература народов России (Г. Айги, Д. Кугультинов, К. Кулиев), и зарубежная литература (от Диккенса до Умберто Эко), в итоге перед нами полная каша. Хотя формально зарубежная литература в свое время входила в программу по литературе, но учителя ее часто игнорировали, чтобы успеть пройти русскую.
Что касается блока «Литература народов России», то вряд ли там будут задания на знание конкретных текстов, школьник должен в целом представлять себе творчество — а дальше длинный список.
Но в этом плане меня давно удивляло, что на выбор предлагают читать «Белую гвардию» или «Мастера и Маргариту» Булгакова. Какой здесь может быть выбор? В ЕГЭ попадется либо то, либо другое, без варианта. И тем не менее ни разу ни один родитель школьника не подал в суд на подобный кодификатор.
Это все следствие вопиющего непрофессионализма. Я бы действительно шел по пути сокращения и выдавал на ЕГЭ несколько текстов, которые нужно хорошо знать и понимать. А в рамках общего образования хочешь — читай Айги (в кодификаторе он назван «Г. Айга»), хочешь — Кулиева, оба очень разные, но очень достойные авторы, на мой взгляд.
«Зачем грызть кирпичи?»
Александр Архангельский, филолог, писатель, публицист:
Александр Архангельский
— Как устроено управление образованием, в данном случае литературной его частью? Существует Институт стратегии развития образования РАО, он отвечает за содержание. Есть Федеральный институт педагогических измерений (ФИПИ), он отвечает за контроль того, что изучают в течение года и всего школьного курса.
Если бы Институт стратегии развития образования заявил, что мы вообще больше не будем изучать Пушкина, тогда был бы предмет для разговора, но пока такого предмета нет.
Каким-то образом на сайте ФИПИ из нового кодификатора исчезла часть материала по литературе. Речь по-прежнему идет не про изучение, а про контроль. Как будто бы не так важно контролировать изучение Пушкина, Лермонтова и так далее. Что произошло конкретно, не берусь сказать. Допускаю все, от бардака — просто забыли вставить страницу — до размышлений о том, зачем повторять одно и то же, если мы и так в 9-м классе проговариваем эту часть программы.
Но проблема в другом. Все — и власти, и оппозиция, и часть педагогического сообщества, и родительские комитеты — убеждены, что обязательно должны быть регулирующие документы. Если Пушкин есть в списке контролируемых авторов, то все в порядке.
Но Пушкин существует, даже если его нет в документах ФИПИ.
Сама идея утвержденного свыше списка произведений — вот это серьезная проблема. Мы берем список, навязываем учителю, когда он должен с детьми это читать, и контролируем, чтобы «Муму» проходили строго в 5-м классе. В 6-м уже нельзя.
Произведения Пушкина мы выбираем, исходя из общественного консенсуса. «Евгения Онегина» будем изучать в школе? Будем. А «Граф Нулин» уже не влезает. Точно так же с Гоголем и Лермонтовым, которых невозможно выкинуть, но возможно не контролировать. Но даже и этого пока не произошло.
Раньше у нас был важный документ, примерная образовательная программа, по всем предметам. В литературе был найден зыбкий, но все-таки компромисс. Произведения делили на три колонки: а) обязательные (догадайтесь, есть ли там «Граф Нулин»); б) условно вариативные — возьмите пять сказок, из них выберите одну и на ее примере покажите, что такое сказка; в) вариативные — возьмите на свой выбор пять произведений Пушкина, Пелевина и кого хотите, в зависимости от консенсуса в классе. Учитель мог выбирать, потому что там были волшебные слова «и др.».
В области литературы школа решает две взаимоисключающие задачи. Первая — транслировать традицию, а вторая, гораздо более важная, но отосланная на периферию — вовлекать в чтение. Как транслировать нечто обязательное и сочетать это с любовью к чтению, плохой вопрос. Идеального решения нет. Но вместо того, чтобы думать над серьезными вещами, мы дружно требуем начетничества — «правильного» списка.
Реальной проблемой этого года я считаю изменения в обществознании, потому что из кодификатора-2024 вычеркнуты ключевые понятия современного политического языка, например, «демократия». Если их не будет в кодификаторе, их, вероятно, не будет и на уроках. А Пушкин на уроках будет. Другое дело, зачем вписывать в школьный курс устаревший на момент рождения роман Фадеева «Молодая гвардия»? На, ребеночек, погрызи кирпич. Но зачем грызть кирпичи?
С 1 сентября 2023 года российские школы переходят на новые стандарты. Учеников ждет единая по всей стране учебная программа и новые предметы. Учителей – обновленные ФГОС и аттестация по новым правилам.