На сороковой день после маминой смерти я решила установить у нее на могилке металлический памятник из нержавейки. Дело было при той прежней жизни, когда наш завод еще вовсю выпускал продукцию, а я работала в ремонтно-механическом цеху.
Памятник варили у нас же в цеху и фотографию к нему приделывали.
На тридцать девятый день я, оплатив работу, выписала пропуск на вывоз металлоизделия. Думаю, чтобы завтра времени не терять, сегодня схожу после работы на кладбище, подготовлю место и сниму крест. Так и сделала. А крест перенесла и поставила над могилкой младенчика, умершего некрещеным.
Утром прихожу в цех, смотрю, наша хозяйственница, которая на работу меньше чем на полчаса никогда не опаздывала, уже сидит за моим столом и смотрит на меня в упор, причем такими злыми глазами.
— Ты где ходишь?! Я тебя уже два часа жду!
— Как где? Так рабочий день только начался. Какое у тебя ко мне дело?
— Мать твоя ночью ко мне приходила.
— К тебе?! А ты ее разве знала?
— Нет, при жизни никогда не видела. Я ее по фотографии на памятнике узнала. Ты что там у нее на кладбище учудила? Зачем крест сняла?
— А ты откуда знаешь? Меня же никто не видел.
— Она сказала. Главное, пришла ко мне, стала в такую позу, — и, точно скопировав мамин голос, интонацию и мамину осанку, продолжает: — «Скажи Нинке, чтобы немедленно шла ко мне на могилу и поставила крест на место! И чтобы никогда больше его не трогала!» Я ее спрашиваю: а чего бы тебе, бабка, самой своей дочке об этом не сказать? А она как закричит: «Ты не поняла?! Сейчас же встала, оделась и бегом на работу!» Я в страхе вскочила и, даже не глянув на часы, побежала. Охрана на проходной смотрит на меня такими глазами, что это, мол, в такую рань? Вот сижу, тебя жду.
Теперь уже я, отпросившись с работы, в страхе побежала на кладбище возвращать крест на место. И до сих пор он стоит рядом с памятником на маминой могиле.
