Как починить мир?
Когда мы прощаемся с нашими родителями или другими близкими людьми, нам больно, потому что рвется наша картина мира. Понятная, безопасная, пусть не всегда идеальная, но своя. Уход в иной мир близкого оставляет в ней зияющую дыру — чем ближе были отношения, тем больше дыра. Чем больше осталось не проговоренного, непрожитого, тем сложней ее залатать, затянуть. Чем менее наша психика гибкая — тем больней дается этот путь, тяжелей восстановление.
Не зря говорят, что утрата — это не только смерть. Это любая ситуация, которая сильно выкидывает нас из привычного контекста: развод, переезд, пожар. Любые сильные и внезапные перемены. Мы знали этот мир одним, а он стал другим, и поэтому больно.
Желанная беременность — это всегда большие надежды. Приводя в этот мир ребенка, мы становимся проводниками для новой души. Мы представляем, как он будет расти, что мы будем с ним делать, чему учить. Как мы возьмем свой мир и разделим с ним. Покажем ему все, что так любим. Предложим свои ценности. Передадим то, что важно для нас. Беременность и подготовка к приходу малыша уже рождает в нас море любви, которое, как кокон, должно окутать ребенка.
Когда малыш умирает, еще в утробе или после рождения, рушится и картина мира, каким мы его знали, и картина будущего.
Остается пустота в животе, пустота в сердце, пустота в руках. Очень сложно найти опору.
А еще утрата ребенка — это почти всегда событие социальное. Как правило, беременность, особенно на поздних сроках, видят. О ней знают сотрудники, соседи, друзья и родные. Даже если никто ничего не спросит (что редкость), понимание возможных вопросов давит на родителей и особенно — на мать. Это тоже отнимает силы. Ну и как в таком состоянии починить мир?
«Мама, я так радуюсь, когда ты улыбаешься»
Понятия, объединенные словом «горе», разные, но в то же время схожие у многих. Каждый из нас переживает горе по-своему, опираясь для этого на свой опыт преодоления сложных ситуаций, в соответствии со своими убеждениями, в опоре на свою конфессию, культурные нормы. Проживание горя — горевание. Горевание — это естественный процесс, в котором организм стремится к равновесию, заживляя душевную и физическую боль.
За последний месяц я побывала на трех встречах с теми, кто тоже потерял малышей на разных сроках беременности и после рождения. Общалась с теми, кто знал причины и кто не знал. У кого прерывались беременности одна за другой, и кто беременел с первого раза, но малыши замирали в последние дни перед родами. Кто следовал всем советам врачей, и кто слушал себя. Кто рожал дома, и кто с целой бригадой в заранее выбранном роддоме. Кто не услышал крика малыша после родов, и кто неделями стоял у кювеза в реанимации. Десятки таких разных ситуаций. И общее, очень похожее чувство. Опустошенности. Через которую важно прийти к свету, но боль от которой всегда внутри.
Теххи Полонская. Фото: Татьяна Игнашева
В какой-то момент я вдруг подумала: почему смерть малыша так ранит? Чтобы понять, принималась искать в сети ответы, хотела понять составляющие этого горя. Из чего оно состоит. Почему-то оказалось важным понять, почему именно так болит душа. Можно ли сделать так, чтобы она не болела, можно ли как-то облегчить эту боль. Могу ли это сделать я сама, не ожидая «лечения временем»?
В одной из книг, которые стали моими первыми ступенями к будущему, — «Прервавшиеся начинания» (Панутос Клаудиа) — были слова про то, что часто родители, потерявшие детей, проводят параллель, в которой их горе и есть любовь к их малышу. Именно поэтому от него так трудно отказаться. Словно, разрешая своей душе отпустить эту боль, разрешая себе жить, мы его предаем. Но это не так!
Сын моей знакомой однажды сказал ей: «Мама, я так радуюсь, когда ты улыбаешься. Ты же знаешь, мы [дети] всегда очень расстраиваемся, когда вы [мамы] грустите». Наши дети хотели бы видеть улыбки на наших лицах! И уж точно не хотели бы, чтобы мы так отчаянно сильно грустили бы из-за них.
И я думаю, что лучшее, что я могу сделать для всех, кого любила и кого уже нет рядом — это жить дальше. За себя и немного за них. Насколько смогу.
Но знать — это одно. Другое — действовать. Стоило мне начать позволять себе счастье, в моей голове ожили «голоса», те самые, что были так активны в самые первые дни после смерти малыша. Голоса, которые винят, которые задают неудобные вопросы, голоса, которые лишают надежд. Голоса, которые в тысячу раз злей моего окружения. Голоса установок.
«Как можно хотеть “быстрей” прожить это горе?»
«Страдать после смерти нормально!»
«Раз не хочешь умирать вместе с ним, то, видимо, не любила?!»
Но именно в сторону «голосов» мне и требовалось пойти. Все, что мы чувствуем — наша реакция на то, что происходит в картине мира. Ожидаемое или внезапное. Приятное или ужасное. Картина мира формируется из установок.
Установки — усвоенный опыт, который мы собираем в себе всю жизнь, но больше всего в детстве, на этапе формирования личности. Установками становятся фразы, сказанные значимыми взрослыми (родителями, бабушками, воспитателями), мысли, вычитанные в книгах или впитанные через другой культурный досуг. По сути, наша личность — результат неких вложенных генетикой характеристик (темперамент, склонности), воспитания и дальнейшего саморазвития в осознанном возрасте. В момент сильной утраты нам так больно, потому что отчасти (иногда в очень большом объеме этой части) мы утрачиваем себя. Свою идентификацию. Одну или несколько социальных ролей, которые являются ядром нашей личности.
Фото: Татьяна Игнашева
Я стала разбирать горе утраты ребенка на составляющие. Ведь, если найти причину боли, можно найти и способы на нее влиять. Горе напоминает мне портал в смерть. В нем не хочется жить, в нем часто как будто нет права быть живым и счастливым, в нем нет сил на жизнь. Чем ближе тяжелое событие утраты, чем больше дыра в картине мира, тем больше смертельного холода врывается в жизнь человека. У горя есть и «сообщники». Чувства, которые мешают человеку «латать» картину мира. Которые постоянно рвут эту душевную рану. Чувства вины, страха и отверженности.
Чувство вины
Как сказала девушка на одной из женских встреч мам навсегда (так себя называют мамы, которые потеряли детей): «Женщинам вообще свойственно виноватить себя».
Маме, потерявшей малыша, вина порой не дает даже вдохнуть на весь объем легких.
Вина может быть по иррациональным поводам, которые связаны с некими суевериями, традициями, а может быть и по как будто бы «реальным причинам». Иррациональные обычно связаны с мыслью, что малыш мог «обидеться», решить, что его не ждут. «Я почти не говорила с ним, пока он был в животе». «С самого начала я испугалась, потому что была не готова». «Папа малыша ушел от нас, как только узнал». Но сколько малышей приходят в семьи, где их не хотели? Сколько оказываются в детских домах? Сколько рождается в неблагополучных семьях? Сколько историй, когда женщина даже и не знала, что беременна, до последних сроков? Каждая душа выбирает свой жизненный путь.
Здесь же и влияние «злых сил». «Я рассказала о беременности, и меня кто-то сглазил». «Я гуляла около кладбища». «Наступала на черные полосы на переходе». Но если с иррациональными установками чуть проще, стоит себя спросить, действительно ли я в это верю, действительно ли так думаю, они рассыпаются в пыль.
Хуже, когда кажется, что вина реальна. Что причиной мог быть «тот самый перелет» на 20-й неделе. Лишние три конфеты на ночь. Много работала.
Не провела все возможные генетические тесты. Пропустила прием витаминов. Не сходила к пяти врачам, чтобы что-то проверить. Как правило, о реальных причинах мы узнаем довольно быстро. Но даже если так, то в каждый момент времени мы могли принять только то решение, что приняли. Многие проблемы, которые приводят к генетическим поломкам или потерям, при отсутствии диагнозов практически непредсказуемы.
Следующая составляющая горя — страх. Вернее, страхи
Страшно оказаться в изоляции, потерять других людей, которые важны. Страшно, что отвернутся друзья. Кто-то не найдет слов поддержки. Кто-то решит, что смерть — это заразно. Кто-то побоится зависти. Страшно, что откажутся родственники, которых ты «подвела». Что уйдет муж, что отношения не выдержат такого испытания (а за потерей детей часто происходят разводы).
Страшно, что будут осуждать и обсуждать за спиной. Что будут выдумывать, обвинять. Страшно за репутацию. Все эти страхи, что мы потеряем социальный статус, близких друзей, возможно, репутацию, работу, расположение. Страшно, что больше не будет детей. Страшно, что ситуация может повториться. Страшно не восстановиться. Страшно разрешить себе отпускать свою боль. Страшно, что осудят за хорошее настроение. Страшно, что придется разбираться, возможно, с врачами, с юристами, с полицией. Страшно рассказывать тем, кто не знает. Страшно за будущее. Вот оно было, понятное, четкое, и вот его нет.
Со страхом помогает справиться планирование. Нужно превратиться в исследователя.
Что я могу сделать, чтобы подготовиться к новой беременности? У какого врача буду наблюдаться? К кому пойду, если у меня будут вопросы? Какие анализы сдам? Где найду бесплатные возможности, откуда возьму деньги на платные? Если муж уйдет, как буду действовать? Что сделаю, если уволят? Как поступлю, если узнаю, что шансов родить самой здорового малыша у меня нет? Ответы на вопросы помогают наметить путь, план действий. Создают картину будущего, для которого наш мозг выделит нам энергию и мотивацию жить и двигаться дальше.
Гнев и бессилие
Чувство гнева — одна из естественных стадий проживаний утраты. Ловушка гнева в ситуации смерти близкого — что сколько бы его ни было, мы не в силах ничего изменить. От этого опускаются руки.
Время от времени кажется, что нужно найти в себе силы и воздать по заслугам. Гинекологу ли, который не досмотрел или сделал ошибку. Персоналу роддома. Самим себе.
Один из страшных моментов был для меня, когда я начинала обижаться и злиться на малыша, на сына, который умер. На то, что он не проснулся. За то, что не дал понять, что ему нужна помощь. На его душу, которая выбрала такой короткий и болезненный для меня путь. За то, что мы приготовили ему столько любви, так ждали, а он… И этот гнев возвращался волной на меня. Потому что как вообще я могу. Это мой малыш, и, видимо, я что-то сделала не то или чего-то не сделала, раз он умер… И начиналась вина…
Фото: unsplash.com
Гнев важно выплеснуть. Попробуйте не одергивать себя и не винить, когда он приходит. Можно дать ему живой выход: побить подушку или покричать в нее, поехать кататься на машине и кричать, включив музыку, выехать в парк или лес и там изо всех сил лупить деревяшкой по каким-нибудь трухлявым пням. Если не дать гневу выйти, есть шанс, что он физически обернется против вас, тело начнет разрушать само себя.
Одиночество, ощущение изоляции
Из-за того, что о теме младенческой смертности в социуме не принято говорить, я почти не знала историй чужих утрат. Да, слышала про выкидыши на ранних сроках. Да, один раз сталкивалась с историей потери в родах. И когда все случилось, мне показалось, что мы с мужем такие одни. Это то ощущение, которое приходит к многим, потому что другие молчат.
Первая книга, которую я стала читать после утраты, посвященная перинатальным потерям, назвалась «Ты не одна, девочка» (Ирина Семина). Самое важное, что дало мне взаимодействие с фондом «Свет в руках», который помогает тем, кто пережил потерю ребенка в беременности, в родах или первый год после — это сообщество таких же мам навсегда, девушек, которые сами прошли через подобную утрату.
Оказалось очень важным иметь легитимное пространство, где можно быть мамой, но без малыша. Говорить про беременность, про роды. Делиться теплыми моментами и моментами горькими. Говорить о своих чувствах, не опасаясь обесценивания, осуждения или страха. Вместе стало проще выбираться к свету.
Жалость к себе
Жалость к себе — это и то, что может стать вашим ресурсом, и то, что может стать вашей ловушкой. Если мы назовем жалость бережностью, если разрешим уделять себе и восстановлению внимание, не будем наказывать себя за то, что и так уже пострадали, позволим себе время на горевание, разрешим меньше работать, будем заботиться о своем теле, то восстановление пойдет быстрей.
Но есть такая жалость, которой важно избегать, так как она ослабляет.
Человек, который прошел через трагедию, может привыкнуть опираться на других, может подсесть на помощь и сочувствие. И тогда наши и так небольшие ресурсы будут скудеть. Важно помнить: помощь близких — как протянутая рука. Мы должны опереться на нее, чтобы подняться и начать двигаться вперед. Тогда все получится.
Печаль
Если суметь пройти сквозь эти чувства, если осознать, что за «голоса» говорят внутри, если суметь их отключить, им объяснить, их отменить, то в душу приходит свет и остается печаль. Стадия, когда края дыры собственной картины начинают стягиваться. Стадия, в которой начинается жизнь.
