После работы я прихожу в хоспис
После смерти Глеба Алена спросила у священника на исповеди: чем сейчас можно ему помочь? Тот ответил: только молитвой и добрыми делами.
— С Глебом мы раньше собирали одежду погорельцам, отвозили памперсы в хоспис, привозили продукты в храм Целителя Пантелеимона в Кемерове, где готовят горячие обеды для бездомных. Поэтому было логично, что я продолжу начатое, и я уверена, муж одобрил бы создание этого отряда, — рассказывает Алена. — Когда Глеб еще лежал в больнице, мы с ним разговаривали, думали, что все наладится. «Проси у Господа помощи, дай Богу какой-то обет», — предложила я. Муж согласился и сказал, что хотел бы заботиться о нуждающихся.
«Волонтерский отряд имени Глеба Турчанинова» собирает необходимое для детских отделений больниц, хосписов, для домов престарелых — одежду, посуду, памперсы, канцтовары, корма в приюты для бездомных животных. Волонтеры играют в шахматы с одинокими пожилыми людьми, учат рисовать детей или могут поговорить по душам с теми, кому это нужно.
Однажды Алена написала на своей странице в Instagram просьбу собрать в детский хоспис памперсы и одежду. На пост откликнулось очень много незнакомых людей. Вещей было столько, что пришлось их отвозить несколько раз.
— Сейчас я занимаюсь в хосписе с группой людей, у которых болезнь хоть и тяжелая, но прогрессирует медленно, из-за чего они будут находиться там еще очень долго. Мы рисуем, лепим. Они рассказывают нам о своих семьях, по которым очень скучают. А у кого-то из пациентов вообще нет в живых родственников… И им очень не хватает общения с близкими. Я знаю, что у некоторых тяжелая стадия рака, и мне страшно будет узнать однажды, что их больше нет в живых.
Алена говорит, что волонтеров в хосписе не хватает. Чаще всего туда приходят студенты. Сама она готова оказывать пациентам любую помощь, никакая работа ее не отталкивает.
Несмотря на громкое название «отряд», волонтеров, работающих на постоянной основе, нет, а благотворители присоединяются периодически — для выполнения каких-то задач. Но и это уже не мало, считает Алена Турчанинова.
— До сих пор у меня есть чувство вины, что я не смогла помочь мужу. Но есть еще те, кого я могу поддержать — и словом, и делом. Обычно я приезжаю в хоспис после работы, но моя усталость проходит, на душе становится легко. Там очень теплая, радостная обстановка, несмотря на то, что рядом болезни и, может быть, смерть.
«Начну с кем-то встречаться, но болезнь вернется, и я умру»
Впервые опухоль у Глеба Турчанинова врачи диагностировали, когда ему было 14 лет. «Амелобластическая карцинома нижней челюсти слева» — так звучал диагноз. Для ее удаления Глебу пришлось сделать несколько тяжелых операций, одна из которых длилась 15 часов — ему делали пересадку костной ткани из бедра на челюсть.
В течение трех лет после курса терапии у Глеба наблюдалась стабильная ремиссия. В это время он познакомился с Аленой.
Глеб и Алена Турчаниновы. Фото: из семейного архива
— Он потом говорил мне: «Я осознанно ни с кем не заводил отношения, потому что всегда был страх, что я начну с кем-то встречаться, создам семью, но болезнь вернется и я умру». При первой же встрече он рассказал о своем заболевании. Тогда это звучало так: «Я лечился, сейчас у меня ремиссия, все хорошо».
Но при онкологическом заболевании рецидив может случиться даже 15 лет спустя. Алена и Глеб тоже говорили об этом, размышляли, что будут делать в этом случае. Но они ничего не боялись, потому что любили друг друга.
— И родственники от брака нисколько не отговаривали, наоборот, всячески поддерживали. «Не смейте вешать нос, утрите слезы. Сейчас органы печатают на 3D-принтере, а вы какого-то рака боитесь. Таблетку скоро придумают, выпьете и забудете», — сказал мой папа. Никто не сомневался, что все будет хорошо, — говорит Алена Турчанинова.
Когда она была на пятом месяце беременности, рецидив все-таки случился. По прогнозам медиков, Глебу оставалось жить около полугода.
— Он боялся, что не увидит ребенка, но, к счастью, не только увидел, но прожил четыре счастливых года вместе с нами.
Все это время он сопротивлялся, как мог, прошел более 100 курсов химиотерапии, — говорит Алена.
Вопреки изматывающему тяжелому состоянию, Глеб помогал жене по дому: менял дочери подгузники по ночам, кормил, а утром шел на работу. И ни разу не брал больничный в компании, где был руководителем, несмотря на то, что после химии его тошнило и самочувствие было хуже некуда. Как он говорил сам, нужно обеспечить семью так, чтобы жена и ребенок ни в чем не нуждались. Алена не работала, занималась домом, ребенком.
— Конечно, я боялась, что он умрет, и думала об этом. Но мы православные люди, поэтому надеялись на Господа. Молились, просили помощи. От нас ничего не зависит, все, что мы могли, сделали: нашли врачей, больницы, внутренне себя настраивали на лучшее, — рассказывает Алена.
Он ни разу не сказал: «Мне страшно»
Глеб лечился в Кузбасском онкодиспансере, оперировали его в Санкт-Петербурге. Врачи всегда были на связи, за что Алена им благодарна. Заболел зуб или живот, что-то непонятное происходило с организмом, в любое время дня и ночи медики консультировали, поддерживали, советовали. «Глеб, не переживай, ничего страшного. Это обычная температура. Держись, гони плохие мысли». «Все будет хорошо, я тебе точно говорю! У меня много пациентов с таким же заболеванием, кто успешно лечится. Не вешай нос!» — такое самое обычное человеческое участие было со стороны врачей.
— И когда я сейчас прихожу в хоспис, то всегда стараюсь подбодрить пациентов, я знаю, как это для них важно. Говорю им, что от настроя зависит все. Радуйтесь каждому прожитому дню, улыбайтесь! Вы прожили сегодняшний день, скажите Господу спасибо! И завтра с утра проснитесь и тоже поблагодарите! Старайтесь мыслить позитивно, это вам даст силу жизни. Иначе вы замкнетесь в себе, будете себя угнетать, и это не принесет пользу вашему здоровью.
Когда мы с ними рисуем, я стараюсь выбрать такие темы, где используются яркие цвета — красный, желтый, оранжевый, голубой, зеленый. Чтобы с помощью красок люди свои эмоции выявляли на бумаге, и чтобы они были радостными, — рассказывает Алена.
Она вспоминает, что Глеб всегда думал о хорошем. Она вслух переживала из-за его болезни, а он старался не падать духом, всегда говорил: «Не переживай, мы выйдем из этой ситуации, справимся. Нас двое, мы обязательно найдем решение».
И ни разу не сказал: «Мне страшно» или «Я не знаю, что делать».
Глеб видел выход из любой ситуации, никогда внешне не показывал страх перед болезнью, не пугал и не расстраивал близких.
— Вот он приходит и говорит: «У меня отрицательная динамика, но я уже поговорил с доктором, мы придумали, как поменять схему лечения. Я почитал в интернете, как достать это лекарство, сколько оно стоит. И проконсультировался, как можно получить его бесплатно по квоте». То есть у него всегда был план, и он никогда не унывал, — рассказывает Алена.
Я живу сегодняшним днем и моим ребенком
Глеб лечился амбулаторно. Казалось, все шло хорошо, пока однажды внезапно у него не начались сильные боли в спине. Врач сказал: «Нужно делать операцию», и семья полетела в Санкт-Петербург.
Два дня спустя после операции Глебу стало хуже. Состояние регрессировало настолько, что его были вынуждены перевести в реанимацию, транспортировав перед этим обратно в Кемерово. Там он провел три недели. По словам врачей, Глеб шел на поправку, и казалось, очередной этап лечения почти пройден. 29 декабря Алена должна была забрать мужа домой.
— Утром мне позвонила доктор, сказала, что Глеб в тяжелом состоянии и у меня совсем немного времени, чтобы успеть попрощаться. Я приехала к нему в реанимацию, он был еще в сознании. Мы поговорили, и вскоре он умер…
Глеб и Алена Турчаниновы. Фото: из семейного архива
Как дальше жить, что делать — эти мысли посещают меня ежедневно. Свое будущее я видела только совместно с ним, и каким теперь оно будет — я не знаю. Я живу сегодняшним днем и своим ребенком. Тяжело переживать все это каждый день и оставаться в адекватном состоянии, гнать от себя тревожные мысли. Но мне нужно вырастить Еву, которой сейчас 4 года, дать ей образование. В первую очередь, мне важно, чтобы ей психологически было комфортно.
Когда я пришла из больницы и сказала ей, что папа стал ангелом, он теперь живет с Боженькой на небе, она все поняла. И только спустя два месяца она задала мне прямой вопрос: «Мама, папа умер?» Я ответила: «Да». Но она все эти месяцы не ждала его, знала, что это навсегда.
Ева — копия Глеба, его безграничная любовь, отрада, его маленький птенчик. Она еще маленькая и не ездит со мной в хоспис, но уже очень добрая и понимающая. Как-то она спросила, когда я собирала вещи: кому эти памперсы? Я рассказала, что есть такие дети, у которых нет родителей, некоторые из них болеют, и никто не покупает им куклы и машинки. Она собрала свои игрушки в пакет и принесла мне, чтобы я подарила этим ребятам!
Столкнувшись так близко с онкологией, я не стала ее бояться. Вера меня спасает, потому что я знаю, что Господь решает, кому, сколько, где и как жить. И даже мое отношение к смерти после того, как не стало Глеба, не изменилось. К жизни — да. Теперь я знаю, как важно ценить каждую секунду, не тратить время на негативные эмоции, радоваться здесь и сейчас.
За свои 28 лет Глеб прожил яркую, счастливую, полную событий жизнь. И если бы тогда, в начале отношений, мне бы сказали, что наша жизнь сложится именно так — несмотря ни на что, я бы выбрала Глеба и прошла бы этот путь с ним снова и снова.
