В минувшую пятницу на телеканале «Культура» завершился показ 20-серийного фильма Николая Досталя «Раскол» — об истории Руси XVII века, реформах патриарха Никона и о судьбах старообрядчества.
Как всякое серьезное обращение к истории, телесериал привлек внимание зрителей и вызвал немало споров. В кинообразе России прошлого обязательно отражается ее настоящее, чего стоит эйзенштейновский образ Иоанна Грозного, созданный во времена Сталина! В какое зеркало смотримся мы на этот раз и умеем ли мы смотреться в историческое зеркало? Оглянуться на какие периоды собственной истории нам было бы полезно? Своими размышлениями о фильме «Раскол» и о подходах к отечественной истории делятся с читателями «РГ» знатоки истории Русской православной церкви и истории России.
Лучшее в прошлом
Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино»:
— Мне очень понравился этот фильм. Он поднимает острейшие философские проблемы нашего бытия, касающиеся не только религиозных представлений, но и таких сверхважных особенностей российской культуры, как поиск будущего в прошлом. Мы всегда думаем о том, что у нас великое прошлое, нам практически наплевать на настоящее, и будущее мы ищем только в прошлом. Это, на мой взгляд, главная модель развития российского общества и одна из главных западней российской цивилизации. Второй момент, который показан в фильме и который не менее важен, — человек в России всегда находился под единым управлением государя, каждый — холоп государя. Независимо от того, кто ты — митрополит, боярин, простой поп, смерд. Без государя ты и улицы перейти не смеешь. В-третьих, «Раскол» наглядно демонстрирует, что в нашей стране люди готовы за идеологию детей родных в огонь бросить. Это беспрецедентная идеологическая страна. Об этом фильм. Вроде бы все сегодня прагматики и циники, а фильм говорит о том, что мы готовы идти на плаху и жертвовать всем чем угодно — семьей, богатством. Так было в XVII веке и так будет в XXI. В России и колбаса растет из слов, здесь все из идеологии. И наконец, четвертое, что мне понравилось в этом фильме, — люди узнали о том, о чем они не знают и знать не хотят. О сложности, многомерности, драматичности собственной истории. Три четверти наших усилий сегодня прилагается на рассказ про Великую Отечественную войну, а нашей истории тысячи лет. Этот фильм — редкий случай, когда рассказывают о том, что и середина XVII века так же важна и интересна, как оборона Москвы. Но несмотря на то что «Раскол» мне понравился, к работе авторов со зрителем есть много претензий.
Время счастья
Отец Иоанн (Миролюбов), секретарь Комиссии по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством:
— Я два раза видел сценарий фильма «Раскол», и мой отзыв на первый вариант был достаточно отрицательным. Во взгляде на такое явление, как раскол, общеочевидным для всех нас, по-моему, является убеждение, что церковные реформы, если они назрели, должны совершаться таким образом, чтобы они были понятны. И совершать их не должны авантюристы, даже церковные.
Если это все-таки фильм, рассчитанный на серьезного зрителя, то почему в нем появляется голый Аввакум. Хорошо бы создателям фильма знать, что священники, например, в Крещенской проруби купаются в подрясниках. Хорошо бы также не забывать, что Аввакум для старообрядцев святой, и они его на иконах изображают. Есть вещи и похуже, когда молодая монахиня ведет к себе молоденького пастушка и совращает его. Это не то чтобы не исторично (монахини в то время не болтались между монастырями и не купались раздетыми), но и невозможно в принципе. Ну а ее комментарий «какой же это грех, это же Бог нам все дал» невозможен для монахини. И женской тюрьмы в XVII веке в Москве не было. И фраза о том, что в нее любят наведываться бояре, чтобы повеселиться, — это вещь невозможная. Это попытки представить эту страну вовсе не такой, какой она была. Это было время, когда люди были счастливы, живя в самобытной свободной православной стране, уже обладающей авторитетом.
Елена Яковлева
Источник: Российская газета
