К визитам журналистов девушки из женского ребцентра фонда «Город без наркотиков» уже привыкли, и относятся к ним вполне доброжелательно. Да и вообще последние недели в этом двухэтажном коттедже в посёлке Сарапулка под Березовским Свердловской области богаты на события: в ночь с 21 на 22 июня обитательницы центра покинули его, опасаясь столкновений с полицией, затем большинство из них вернулось, а 1-го июля в многострадальном здании произошёл обыск.
Коттедж в Сарапулке
На данный момент жизнь в центре восстанавливается. Девочки жалуются: во многих комнатах полиция всё перевернула вверх дном, изрядно напугав своим появлением обитателей коттеджа.
— Наверное, у них было постановление о производстве обыска, но они нам его не показали, и поэтому мы не стали открывать дверь. Тогда они принялись её ломать. Конечно, для девочек это был стресс, — поясняет Екатерина, старшая по центру.
Юридические познания Кати — не случайность. Бывший сотрудник полиции, она шесть лет проработала в органах, а потом, по идейным соображениям, пришла работать в фонд Евгения Ройзмана. Вопреки расхожим слухам, Екатерина никогда не употребляла наркотики, и к Ройзману пришла именно работать, а не проходить реабилитацию. Появилась она в центре исключительно вовремя — 30 июня, накануне обыска.
— Нас не пускали в туалет без сопровождения, не давали переодеваться. Но мы так и не поняли, что именно они искали, — жалуются реабилитантки.
— На моих глазах понятые упаковывали вещдоки! Хотя по закону понятыми должны быть независимые люди, только свидетели следственных действий, — поясняет Катя.
Однако, несмотря на все злоключения, покидать ребцентр девушки не собираются.
Анне всего 20 лет, четыре из которых она употребляет наркотики. В центре она находится неделе две, а на момент его роспуска 22-го июня — и вовсе неделю, то есть из всей реабилитации знала только пресловутый «карантин». Тем не менее, в центре ей понравилось, и в конце июня она добровольно вернулась туда.
— «Карантин» — это обычная комната, никаких наручников в нём нет, просто оттуда никуда не выпускают, за исключением туалета. Но если бы нас здесь били и насиловали, разве бы мы вернулись сюда? — удивляется Аня.
Правда, девочки признают: карантин от обычного режима содержания очень отличается едой. Кормят там кашами, хлебом, луком и водой.
— Но лично мне карантин очень помог, — рассказывает Анна. — Я не голодала там, но мне захотелось чего-то вкусного, сладкого. Я перестала думать о наркотиках. А вообще в центре я даже поправилась. Когда приехала, я весила 49 килограммов с вещами, а сейчас уже 51!
По словам девушек, на реабилитации лучше всего пробыть год. Центр работает по программе Шичко. Девушки ведут дневники и пытаются научиться главному: не просто разово бросить наркотики, но и измениться настолько, чтобы научиться жить вопреки себе и отказываться от пагубной привычки в дальнейшем — во время стрессов и жизненных испытаний.
— Я нахожусь здесь семь месяцев, и при этом не уверена, что смогу не сорваться, выйдя отсюда, — признаётся одна из реабилитанток.
Иногда в центр приходят священники, а недалеко от коттеджа находится православный храм, в котором причащаются некоторые из девушек. Последний раз священник был в ребцентре не так давно — на выпускной, 30-го июня.
Важным элементом реабилитации является и трудотерапия. Девочки не только трудятся на огороде, но и своими руками делают мягкие игрушки, которые дарят потом детям из туберкулёзного диспансера. Есть в центре и швейная машинка. Кстати, за клумбой, цветы на которой высаживала погибшая Таня Казанцева, девочки ухаживают ежедневно в память о ней.
Таня Казанцева
По словам девушек, Татьяне Казанцевой тоже нравилось в центре.
— Я жила с ней в одной комнате, — вспоминает одна из насельниц рецбентра, Полина. — Она действительно серьёзно хотела выкарабкаться. У неё двое детей, мальчишек, за которых Таня очень переживала, никаких конфликтов у неё ни с кем не было.
Как поясняют девочки, всё случилось неожиданно и резко. Вечером Таня пришла с огорода уставшей и раньше обычного легла спать. Ночью у неё поднялась температура. «Скорая» вначале отказалась ехать на вызов, но к утру машина всё же прибыла.
— Врачи сказали: «Она притворяется, никаких серьёзных симптомов у неё нет», развернулись и уехали. Потом ей начало становиться всё хуже, от жутких головных болей она стала стонать, неадекватно себя вести, бросаться на девушек — рассказывает Полина.
По её словам, Татьяну никто не бил, её просто положили в отдельную комнату и приставили в качестве сиделки одну из реабилитанток. По советам врачей Тане сбивали температуру и обтирали её уксусом, однако её состояние всё ухудшалось. Девушки позвонили в больницу, но «скорая» вновь отказалась ехать. В результате, когда Татьяну забрали в больницу, она уже была без сознания.
— У нас уже был один такой случай: у одной девочки поднялась температура. Мы пять раз вызывали «скорую», но они так и не приехали. Они вообще не считают нужным ехать сюда. Мы вытянули её сами, на антибиотиках. Здесь, в центре, у нас есть практически любые лекарства, — поясняет Екатерина.
Действительно, целый ящик в Катином кабинете доверху набит лекарствами: жаропонижающими, желудочными, дезинфицирующими и другими медикаментами первой необходимости. Для того чтобы качественно провести лечение заболевших пациенток, не хватало лишь рекомендации врачей.
22 июня
Ночь на 22 июня девушки вспоминают неохотно: слишком много неприятных впечатлений было связано с ней.
— Из центра никого не выгоняли. Вечером 21-го числа приехал Евгений Ройзман, Евгений Малёнкин и адвокат Настя Удеревская. Нам сказали, что сейчас сюда приедет полиция, и все, кто хочет, могут ехать домой. Всем желающим вызвали такси, остальных забрали родители. Часть тех, кто не хотел уезжать, прятались в лесу: мы боялись, что на нас начнут давить и заставлять давать показания против фонда, — рассказывают девочки.
— Мы с Юлей живём рядом, поэтому нас забирала Юлина мама, — поясняет Анна. — По дороге из центра нас остановили ДПС и под предлогом того, что сидящий сзади пассажир не пристёгнут, отвезли в участок.
— У моей мамы забрали документы, и я за них очень переживала, — вторит ей Юля. — Когда нас привезли в участок, там уже сидели задержанные до этого девочки. Нас стали допрашивать, при этом следователь сам всё печатал, рассказывал это на камеру, а от меня требовалось только подтверждать то, что он говорит. Сотрудники даже не представились, и продержали нас с 3-х ночи до 7 утра.
— Меня запугивали тем, что обвинят в даче ложных показаний, притом, что у меня не снята судимость за кражу, — рассказывает другая реабилитантка.
Тем не менее, многие отказались свидетельствовать против центра. Поведение Натальи — той самой девушки, которая дала на видеокамеру подробные показания против фонда, девочки объяснить не могут. По их словам, конфликтов у Наташи ни с кем не было, единственное, она очень хотела вернуться домой.
— Она позвонила своему мужу и попросила, чтобы он забрал её, однако он отказался, сказав: «Лечись, ты мне нужна здоровая». После этого она разочаровалась и в муже, и во всём мире. Но никто её никогда не бил, — утверждают соседки Натальи по комнате.
Сейчас девочки утверждают: несмотря на все испытания, они хотят и дальше оставаться в центре, а потом, после выхода из него, уже никогда не возвращаться к наркотикам.
Ксения Кириллова
Читайте также:
Что ждет «Город без наркотиков»?
Кто прав? Наркоманы дают показания против Фонда Ройзмана
