Реальное усыновление
Документальный сериал — от поиска героев до эфира.

Когда «Русский репортер» начинал эти съемки, нам говорили: у вас ничего не получится. Во-первых, вы не найдете людей, которые согласятся сниматься, потому что усыновление — дело очень интимное. Во-вторых, ни одна Школа приемных родителей не разрешит вам снимать у них на занятиях, потому что усыновление — дело очень интимное. И в-третьих, все, что касается детей, требует слишком много согласований — вам придется каждый день отправлять бумаги в какое-нибудь министерство, а потом неделями ждать, вы сами не выдержите. Так что лучше откажитесь от этой идеи. Но мы уже не могли отказаться, потому что первая семья нашлась.

Семья первая: Стас и Настя

стас и настя

Стас: Мы приняли решение взять ребенка из детского дома, когда нашему сыну Марку было пять месяцев.

Настя: Играя с ним, я подумала: ведь где-то есть такой же малыш, у которого нет мамы.

Стас: Настя спросила: а что ты думаешь по поводу усыновления?

Настя: Стас ответил, что он не против.

Стасу и Насте по 29 лет, и всего пять месяцев назад у них родился первый ребенок. Они принадлежат к российскому среднему классу, у них складывается карьера, есть собственная квартира, у каждого по машине.

Зачем им приемный ребенок? Они ведь могут родить еще одного!

Настя: Мы просто хотим найти ребенка, который станет нашим.

Стас: Нам все равно, какого он будет пола и сколько ему будет лет.

В первом же интервью Стас и Настя рассказали нам, что решили усыновить ребенка сразу после свадьбы. Правда, они планировали сделать это позже, когда их первый ребенок подрастет. Но оказавшись дома с младенцем на руках, Настя подумала, что это время она могла бы потратить на двух детей сразу — зачем надолго откладывать то, что можно сделать сейчас? Стас и Настя энергичные и быстро идут к своей цели.

Семья вторая: Алина и Сергей

Алина и Сергей

Алина: Вот уже семь лет я беру на выходные Леню из интерната № 55 в Москве. Теперь мы хотим забрать его в нашу большую семью насовсем. Я, конечно, хотела Леню забрать сразу. Но моего первого мужа было не так-то легко в этом убедить. Ну, теперь… я второй раз замужем.

Сергей: Пришлось поменять мужа!

Необычная история: муж, которого пришлось поменять, эфиоп, все шестеро детей, которых ему родила Алина, смугленькие афророссияне.  Леня тоже африканских кровей: в детдоме оказался в три года, мама русская, папа неизвестен. Когда Алина познакомилась с Леней, ему было всего шесть лет, а теперь он уже подросток. Все эти годы он терпеливо ждет, он уже привык к мысли, что у него есть мама, братья и сестры, но ожидание затянулось на долгие годы.

— А почему Сергей не против?

— А я могу сам сказать, — говорит правильный муж. — Я увидел сразу, что Алинка просто влюблена в Леньку. И как я могу не любить то, что любит женщина, которую я люблю?

Семья третья: Валерий и Лена

Валерий и Лена

Лена: Шесть лет назад мы взяли мальчиков из дома ребенка № 7.

Валерий: Мы считали себя опытными родителями, но с появлением Андрюши и Вовки мы поняли, что это было довольно самонадеянно.

Валерий и Лена — мультипликаторы, у них три дочери и внук. Они взяли двух мальчиков из дома ребенка № 7.

До того как взять детей в семью, Валерий и Лена были волонтерами, брали детей из детского дома на выходные. Они думали, что эта дружба поможет детям в будущем. Но когда дети повзрослели, оказалось, что одной им дружбы мало — нужна семья.

Лена: Мы наблюдали, как дети набираются от нас чего-то хорошего. Но потом они возвращались в детдом и там это хорошее теряли .

Валерий: Мы решили, что нужно взять двухлетних-трехлетних детей в семью и постараться изменить их судьбу. Теперь у нас три самодельных ребенка и два несамодельных.

Камера. Мотор

мотор

Фото: http://media.vremyan.ru/

Все истории собрались. Жанр: докуреалити. Это значит, что в нашем сериале нет сценария, ведущего и постановочных кадров — только живая съемка реальных событий. Люди сами расскажут о том, что они делали и переживали.

История первая — усыновление с нуля — о том, как из идеи рождается поступок. История вторая — усыновление уже почти взрослого человека — о том, как из поступка рождается действие. История третья — просто жизнь — о том, как из действия рождается опыт. Все, поехали.

Стас и Настя. Неформальности

Представители среднего класса — ребята серьезные, к делу усыновления подходят методично. Изучают все тонкости, как будто собирают материалы к диссертации. Первый шаг — справка об отсутствии судимости. Она делается месяц. Поэтому они подали документы заранее. Сегодня день, когда нужную бумажку пора забирать.

— Я боюсь двух вещей: первая — что справки еще нет, вторая — что по какой-то причине там указана недостоверная информация о наличии судимости, —  говорит по дороге Стас.

Очередь небольшая, по три человека в каждое окно. Люди улыбаются.

— Там с ребенком кто-то? — спрашивает тетенька в окошке. — Проходите без очереди.

Мы не знаем, из-за Марка ребят пропустили вперед или из-за камеры. Но они говорят, что такое с ними происходит регулярно.

— Нам было даже неловко, потому что всего три минуты надо было подождать, — пожимает плечами Стас.

Несколько минут, две подписи. Стас, Настя и Марк выходят на улицу счастливые:

— Все прошло очень быстро!

— Мы оказались не судимы!

настя

Стас и Настя научили нас не бояться формальностей. Глядя на них, мы поняли, что главное — относиться к формальностям методично, никуда не спешить, но и ни с чем не тянуть. Сбор справок так органично встраивался в календарь ребят, что не мешала ни работа Стаса, ни то, что у Насти на руках шестимесячный младенец.

— Марка нам не с кем оставлять, поэтому мы обычно таскаем его с собой. Дорогу ребенок переносит прекрасно, — Настя подбрасывает Марка на руках, тот сонно рассматривает серое осеннее небо.

Они не стремятся к публичности, но не боятся быть открытыми перед камерой. Они уверены, что все получится. И мы тоже.

Сергей и Алина. Репутация

В первый день наших съемок Сергей и Алина едут забирать Леньку из интерната. Смуглый Ленька прячется от камеры за Алину, крадется за ее спиной, как разведчик, и убегает вперед. В чем дело?

Ребенок в детском доме постоянно на виду, он даже в собственной спальне лишен личного пространства. Единственное личное время в Ленькиной жизни — Алина и Сергей. Камера покушается на это личное, превращая его в общественное.

лёня

— С самого начала мы ходили с детьми гулять на стадион, он поиграет двадцать минут и спрашивает: «А когда мы уже ДОМОЙ пойдем?» — рассказывает Алина. — Для него это было новое и важное — ДОМ. Ошибка приемных родителей в том, что они хотят показать ребенку мир, куда-то его свозить, чего-то ему додать. Мой опыт показывает, что нашему Леньке нужен свой угол, спокойствие и уверенность в том, что он здесь нужен, его здесь любят и хорошо к нему относятся. И все.

Это все, конечно, прекрасно, но что теперь делать, как снимать фильм? Мы спрашиваем Леню, не против ли он оказаться в кадре. Неожиданно выясняется, что не против, но позицию родителей Ленька все-таки немного корректирует: главное — чтобы не на улице, где на него все смотрят, а дома:

— А то они мне репутацию испортят!

Однажды его снимали для какой-то телепрограммы, и корреспондент попросила Алининых детей рассказать все, что они думают о Леньке, пообещав, что никому этого не передаст.

— Он сахар ложками жрет! — сказала Лия, с которой у Леньки всегда были сложные отношения.

И все бы ничего, если бы Ленька не решил в тот день похвастаться перед друзьями из интерната. Посадил их у телевизора, сказал, что сейчас его покажут, — а показали вот это, про сахар. Так телевидение испортило ему репутацию, и на второй раз он был не согласен.

Мы договорились не портить репутацию, не снимать на улице и вообще не злоупотреблять — фильм ведь скорее про родителей. Ленька согласился.

Валерий и Лена. Первые аккорды

«Студиокс» — студия Валерия Качаева — рисует смешные трехминутные мультфильмы про Шерлока Холмса. Все тут знают, что у Валерия и Лены двое приемных детей — Андрей и Вова. В доме малютки они оказались еще в младенчестве, а теперь учатся в известной московской школе Сергея Казарновского — здесь развивают музыкальные, театральные и танцевальные таланты. И мальчишки, которым трудно даются математика и русский язык, рвутся сюда даже в субботу. Трудно представить другую школу, которая помогала бы семье преодолевать последствия депривации приемных детей.

валералена

— Помню как сейчас этот день, когда мы впервые увидели Андрюшу… — Валерий поправляет очки.

— Вводят этого Андрюшу, — улыбается Лена, — и просто закрывают дверь. И мы оказываемся с ним один на один.

— Он так хитро взглянул на нас, подбежал к пианино, открыл крышку и стал играть, — Валерий машет рукой по воображаемым клавишам.

— Да! Это ребенок, которому два года!

— Потом подбежал к ящику с маракасами, взял маракасы и стал с ними ходить, — Валерий изображает Андрюшу, машет маракасами и крутит головой по сторонам.

— Вот так ходил по кругу, поднимая коленки! — На этом месте Лена уже доходит до слез. — Мы сидели, у нас истерика!

Оба разводят руками и хватаются за головы:

— Мы сразу поняли: это наш клиент, точно.

«Наш клиент» — потому что Валерий по первой профессии артист, и у них дома до сих пор лежит клоунский чемоданчик. В первый день съемок мы идем с ними в Дом художника и случайно попадаем на презентацию выставки, где работает мим. Дети бросаются ему подыгрывать.

— Вовчик был старше Андрюши почти на год, и он был говорящим. Когда я приходила к Андрюше, он выводил его за руку и говорил: «Мама, вот твой Андрюша!» Потом, когда мы Андрюшу забирали, Вовка вышел на крыльцо детского дома и говорит: «Пока, мама! Пока!»

Лена машет рукой:

— И такое забыть, конечно, вообще нельзя. И пережить тоже. Год мы мучились, но потом все-таки сдались…

— А теперь расплачиваемся! — радостно говорит Валера.

Стас и Настя. Именем бабы Раи

Стас и Настя уже собрали все бумажки и теперь занимаются в Школе приемных родителей. Они выбрали дистанционную — из-за того что ребенок маленький и много времени занимает дорога. Чтобы не отвлекаться от занятий, на время вебинара зовут в гости старшую сестру Стаса. Лена была первой из родственников, кому они рассказали о своем решении.

стасонастя

— И как вы отреагировали?

— Заявление было, конечно, неожиданным, — говорит Лена, и ее взрослый сын Слава тоже делает удивленное лицо. — У нас в семье никто не усыновлял детей. Был случай, когда родственники умирали, дети остались одни, и сестра их воспитывала. Но это все в одной семье…

Тут удивляется уже Стас.

— Я не знал!

— Ты не знал, что баба Рая воспитывала детей своей сестры?

— Я думал, это ее дети.

— Ну, они и стали ее детьми, — говорит Лена. — В общем, первое, что я сказала ребятам: молодцы, я горжусь вами!

Поиск ребенка у многих усыновителей затягивается надолго. На тематических форумах полно рассуждений о том, как почувствовать «своего ребенка», рассказов о том, что должно «что-то екнуть».

— Я надеюсь, поиск не будет долгим, — говорит Настя. — Мы постараемся сделать так, чтобы как-то сразу этого ребенка найти. Я не очень-то верю во всякие любови с первого взгляда. Мне кажется, кого ты приведешь домой, того и полюбишь.

Накануне Нового года Стас и Настя закончили все формальности и получили важный документ. Он называется «Заключение о возможности быть усыновителями». В интернете они прочитали о трехлетней девочке в одном доме ребенка и хотели в тот же день поехать к ней. Но в опеке им сказали, что девочка уже в семье, и предложили посмотреть анкеты других детей. Это большая папка с фотографиями и медицинскими справками. Стас и Настя замолчали, перелистывая страницы и что-то выписывая.

— Ну что, будете брать направление на знакомство с ребенком? — подталкивала сотрудница опеки.

Это было 30 декабря, два часа дня. Стас и Настя переглянулись и сказали, что возьмут паузу. Вышли оттуда расстроенные.

— Для меня это было шоком — посещение опеки. Потому что одно дело — теоретически знать, что есть дом ребенка. А другое — увидеть этот список, — позже скажет Настя. — Это же настоящие дети. И судя по диагнозам, многих из них никогда не заберут. А обставлено все так, что ты приходишь и перед тобой… супермаркет, что ли… Только там младенцы вместо пакетов молока. И ты должен этот список посмотреть и что-то выбрать. Это дико и странно. Я теперь понимаю, почему на форумах пишут, что должно что-то екнуть. Вы вот спрашиваете, чувствую ли я радость от того, что у меня скоро появится малыш? Нет. Это тяжело.

На территории опеки находится неврологический дом ребенка. И диагнозы у детей соответствующие: параличи, двигательные нарушения, синдром Дауна.

Настя улыбается:

— Я сейчас разревусь.

— Мне как мужчине было тяжело сдерживать эмоции, — говорит Стас. — Читаешь кучу диагнозов, которые даже звучат страшно. Можно сколько угодно обсуждать, что ты возьмешь одного ребенка и у него все будет хорошо. Но останутся еще восемьдесят, и у них скорее всего все будет плохо.

Прошло уже две недели с 30 декабря, но они все еще переживают тот день.

— Это было неправильное решение — поехать туда накануне праздников, — говорит Настя. — Новый год мы провели в легкой депрессухе.

Стас и Настя еще не знали, что найдут своего ребенка через два дня.

Сергей и Алина. Квадратные метры

Еще будучи замужем за неправильным мужем, Алина увидела Леню на сайте какого-то детдома. Он был так похож на ее детей, что вскоре ей стало казаться, будто она сама его родила. Алина сразу бросилась оформлять документы. Почему?

— Ну, наверное, потому, что… ему там плохо. Потому что Леня особенный, и ему там плохо вдвойне. Потому что, когда человек как белая ворона, все его клюют. Леня получает двойную дозу: он не такой, как все, и живет там, где его никто не любит.

алина

Алина поехала к Лене с дочкой Лией. Взяла домашний фотоальбом, показала мальчику своих детей. И сказала: «Леня, ты нам очень понравился, мы хотим с тобой дружить». Он закивал головой. Они провели вместе всего пять минут, Алина пообещала приехать в следующие выходные. Когда она приехала, он уже всем сказал, что к нему «приезжала мама с сестрой».

Алина несколько раз пыталась забрать Леню насовсем, но все время что-то мешало: то муж был против, то не хватало квадратных метров и опека не шла навстречу. У Лени после каждой новой неудачи портилось поведение и успеваемость в школе. Психологи говорили, что для ребенка это ад. Они советовали Алине не обнадеживать мальчика.

— Леня, мы будем пробовать еще и еще, — говорит ему Алина. — В этот раз не получилось — получится в другой. Все равно мы тебя не оставим.

Когда дело наконец доходит до проверки жилищных условий, Алина очень волнуется. У них трехкомнатная квартира, две детские — в одной два мальчика (с Ленькой будет три), в другой — четыре девочки. Сотрудница опеки ходит, смотрит, спрашивает. Потом садится с Алиной за кухонный стол и заполняет анкету.

— Как можете себя охарактеризовать? — строго спрашивает она Алину.

— Ответственная, — замирает Алина. — Ответственная…

Уходя, сотрудница опеки говорит, что пусть квартира и небольшая, зато Алину знают с хорошей стороны.

— Я боялась, что условия у нас стесненные, — говорит Алина. — Хотя на самом деле дети совершенно не мешают друг другу. Один в музыкалке, другой в школе, третий поедет заниматься на барабанах, Леню запишем в спортивную школу. Как сейчас, например, — тесно? Нет.

Сейчас дома вообще никого.

— Она так все хорошо написала в этом акте, камень с души! Позвоню Леньке.

Алина идет в свою спальню и с каким-то затаенным чувством ждет, когда Леня возьмет трубку. Ленька волновался, звонил ей и проверял: «Мама, ты как, готова?»

Валера и Лена. Чистосердечное признание

Валера и Лена говорят, что адаптация и депривация — два монстра, которых не зря боятся приемные родители. Первый пьет кровь первые месяцы или даже годы. Второй может разрушить ребенку всю жизнь. Первый — это проверка отношений на прочность. Второй — последствия детского одиночества.

— На первых уроках в школе Казарновского Андрей девяносто процентов времени просто играл — брал карандаши, вставлял их между пальцев, был росомахой, — Валера растопыривает пальцы и показывает Андрюшину «росомаху».

— Провел несколько месяцев буквально под партой, — смеется Лена.

— У нас, слава богу, хорошая школа — учителя понимают сложность и проблемы ребенка и говорят: ничего-ничего. И вот учительница выходит и говорит: «Андрюша сегодня на уроке решил восемь примеров! Все неправильно, но он их решил, от начала и до конца!» И это большая победа.

мальчики

Андрей и Вова уже шесть лет в семье, проверка на прочность давно закончилась. Но над последствиями депривации Валере и Лене приходится работать до сих пор. Улучшения приходят медленно.

Андрюша первый год провел у мамы на руках.

— Он требовал маму, и кроме него маму никому нельзя было и за руку тронуть. А Вовка пришел, ему четыре года — и никому не давал себя обнять. Ему это как будто и не нужно было. И ни одному, ни другому не нужны были наши песни на ночь!

— Сколько я пел! — театрально восклицает Валерий.

Лена берет его за плечо:

— Это потом. А сначала они говорили: «Помолчи, папа». Они просто привыкли укачивать себя сами.

— Мы постоянно ловим себя на том, что ждем от них тех же успехов, как у дочерей, — говорит Валера. — А тут прежде всего самим нужно смириться: это все совершенно другое.

Валерий и Лена до сих пор не могут понять: им сложно от того, что дети поздние, или от того, что приемные? А может, от того, что это не девочки, а мальчики? Но они уже знают, как важна помощь педагогов, психологов и логопедов. Даже для того, чтобы найти с детьми общий язык.

Они женаты тридцать пять лет, и недавно Валера сделал Лене чистосердечное признание:

— Дорогая, я наконец-то понял: я пока не готов к детям!

Стас и Настя. Ребенок пахнет ребенком

Настя выносит из машины закутанного испуганного черноглазого мальчика. Они со Стасом только что проделали долгий путь из детдома и теперь поднимаются домой. Открывают дверь, вносят ребенка в квартиру, раздевают. Ребенок молчит. Все случилось так неожиданно, что они даже не успели купить кроватку и сейчас по телефону просят об этом родственников. Кроватку сестра привезет уже через час. С одеждой срочности нет — новый мальчик примерно одного возраста с Марком, первое время одежды хватит на двоих. Стас и Настя осторожно знакомят братьев. Пройдет всего несколько месяцев, и у них станет одна фамилия, одно отчество и один день рождения на двоих. А пока — начинается привыкание.

Мы приезжаем вечером следующего дня. Дома разгром. В ванной куча детских игрушек.

— Просто не успели убрать, потому что начали укладывать детей только перед вашим приходом, — говорит Стас.

Так мы узнаем, что все эти месяцы перед нашим приходом они героически прибирались. Что изменилось, спрашиваем мы.

— Я охрип, — говорит Стас. — Подгузники стали уходить в два раза быстрее.

— Он проспал всю ночь, — говорит Настя. — Проснулся тихо, не как домашний ребенок, который начинает кого-то звать. Просто лежал в кроватке и ждал, когда подойдут. Марк его пока опасается. Вчера он испугался, никогда не видел ванны. И оба разорались. Пока мы их укладываем в разных комнатах.

— Вы еще не чувствуете его своим ребенком?

— Наверное, я еще только привыкаю к нему, — соглашается Стас. — У него другие звуки, движения.

— Я достаточно спокойный человек, — говорит Настя. — Ребенок и ребенок. Пахнет уже ребенком, а не больницей. Я и к Марку привыкала почти полгода. Думаю, скоро они станут для нас равны.

стасонастя1

Через три месяца, сидя на этом диване и держась за руки, они скажут:

— Никто не выдает на ребенка гарантийный талон ни в роддоме, ни в детдоме. Главное — здраво оценить ситуацию. Не все можно победить любовью. Но в то же время не нужно думать, что взять ребенка — значит нести крест. Этому надо радоваться.

Сергей и Алина. Счастлива?

Алина выходит на крыльцо своего дома в майке и длинной юбке. Неделя до конца мая. Готовы все документы, и она может забрать Леньку домой. Алина говорит, что ожидание длиной в семь лет выжигает эмоции, поэтому сейчас она ничего не чувствует. Но я даже на видео вижу, как она сияет.

Ленька все время звонит ей по телефону: то жалуется, что директриса зачем-то устроила чаепитие, хотя до него все уходили, не прощаясь, то просит Алину привезти ему мороженое.

Чаепитие действительно образцово-показательное — сотрудники детдома стараются на камеру. На прощание вручают книжки-подарки и чемодан с одеждой — так положено. Ленька сердится, говорит, что ни за что не будет больше носить «эти позорные туфли» и не заберет «эту уродскую куртку».

На улице возле крыльца Леньку ждут ребята из его группы. Девочка в розовой футболке плачет за их спинами. Кроме Лени, у нее нет друзей. Алина смотрит на детей сквозь решетку. Всем им 14–15 лет, таких почти не берут в семью.

— Как ложкой море черпать. Грустно… — говорит Алина.

— Мое ощущение в тот день было такое, что вот наконец заканчивается эта эпопея, — сказал нам Сергей в последнем интервью. — То есть такое чувство облегчения. А что Ленька переезжает домой… Ну, это настолько естественное уже состояние. Никакой эйфории. Есть только небольшое напряжение, я побаиваюсь, как нас учили в Школе приемных родителей, периода установочных конфликтов. Но он так давно уже здесь, что я надеюсь, это будет минимизировано в нашем случае. Да?

леня1

Он вопросительно смотрит на Алину.

— Да, — подтверждает Алина.

— Вы счастливы?

— Счастлива? — задумывается Алина. — Это какое-то слово не такое.

— А какое бы вам подошло?

— Наверное, удовлетворение. И ожидание новых трудностей, которые вот-вот будут. Мне Леня тут сказал: «Мам, я на алгебре просто так сидел, ничего не понимал. Мне бы надо подтянуться».

P.S.

Съемки документального сериала «Реальное усыновление» заняли 8 месяцев. Сейчас проект находится в стадии монтажа. Постпродакшн завершится в начале следующего года. «Русский репортер» открыт для сотрудничества.

Мы благодарны вам, Настя и Стас, Алина и Сергей, Лена и Валерий, что вы были так терпеливы и позволили нам довести дело до конца. С наступающим Новым годом! Пусть он будет счастливым.

 Фото: Александр Щербак
Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.