Увидела свет миссионерская книга талантливого православного автора. Я называю её миссионерской, поскольку она может сослужить хорошую службу тем, кто положил начало своему воцерковлению и тем, кто ещё находится в стороне от православной веры. Книга раскрывает православную традицию, не останавливаясь на поверхностном восприятии христианства, а её автор не пытается блеснуть напускным всезнайством. Читатель с первых страниц погружается в атмосферу предельно искренних размышлений о вере. Начинаются они библейской темой. Заметим, что автор книги специализируется на библеистике, и книга его помогает начинающему читателю Библии не только сориентироваться, но всерьёз задуматься о самой природе священного текста, о том, как он появился, как его толкуют святые Отцы и современные учёные.
Сделано это в увлекательной, порой острой манере, и всё же без примитивных заигрываний с читателем. Так, автор показывает, что западнохристианские исповедания огораживают Писание от Предания — забором. Одиннадцать ветхозаветных книг протестанты объявили апокрифами несмотря на то, что они весьма почитались с первохристианских времён. Католики, включая их в состав библейского канона, объявили их второканоническими (звучит так же странно как “осетрина второй свежести”). Восточнохристианский взгляд на книги Писания и на Предание видит их скорее как окружности, объединённые центром. Центральная окружность — это Евангелие, затем следуют другие книги Нового Завета, потом ветхозаветные, следом за ними — святоотеческие. Одиннадцать ветхозаветных книг Православная Церковь причисляет к библейским, однако считает их неканоническими. Почему же они оказались в Библии, если они находятся вне её канона? На христианском Востоке не отгораживали Писание от Предания. Интересно, что даже сейчас список ветхозаветных книг отличается в русском Православии от греческого.
А. Десницкий так успешно объяснил всё вышеизложенное, что для меня осталось непонятным: почему он после такого объяснения Синодальный перевод дважды называет химерическим? И это при том, что он с уважением относится к Синодальному переводу! Да, Синодальный перевод Ветхого Завета сделан с иврит-арамейского оригинала и древнегреческого перевода так, что соединяет оба текста порой в одном библейском стихе. То есть Синодальный текст переводит сложную композицию из разных древних текстов Ветхого Завета, причём принцип составления композиции не всегда очевиден. При западнохристианском взгляде на Библию можно было бы назвать Синодальный перевод химерическим, подчеркнув этим, что отдельные его части взяты из разнородных источников и насильственно соединены. Только тогда химерическими надо признать и сами критические издания Библии (на иврите и греческом), включая авторитетный Нестле-Аланд. Ведь эти издания представляют собой ту же не отличающуюся древностью композицию рукописей. От Синодального текста их отличает наличие критического аппарата, что не меняет сути дела.
Восточнохристианский взгляд не обязан усматривать в Синодальном переводе химеру, поскольку он не отделяет жёстко Писание от Предания. Элементы Предания в Библии обнаруживаются не только в присутствии неканонических книг, но и в труде благоговейного редактора (древнего или современного). И в труде переводчика, который стремится донести до читателя библейскую традицию, а не просто заменить слова из древней рукописи словами какого-нибудь современного языка. Сам же Десницкий рассказывает, как он и его коллеги, переводчики Писания, не всегда могут обойтись без привнесения в библейские тексты того, чего там буквально нет, но что есть в Предании, не отгороженном от Писания (например, учение о приснодевстве Богоматери). Синодальный перевод — скорее миссионерский, чем научно-богословский труд. Стоит ли его судить по всей строгости законов библиологической науки?
Раздел книги, посвящённый Преданию, разбирает актуальную тему: священство и царство. Актуальной тему сделало явление сектоведческого порядка, имя ему — царебожие. Справедливо Святейший Патриарх Алексий назвал его ересью. Автор обстоятельно раскрывает причины резкой оценки царебожия. В книге на тему царство и священство дан исторический очерк, вбирающий времена первобытные и ветхозаветные, раннехристианские и византийские, западное средневековье, эпоху просвещения, новую и новейшую историю (отечественную и европейскую). Автор показывает, что библейскому Откровению чуждо понимание царей как священников, зато это свойственно язычеству и у христиан присутствует именно как архетип языческого сознания. В основательную критику царебожия А. Десницкий внёс свой заметный вклад: он рассмотрел эту тему с точки зрения религиоведческой, привлёк дополнительный библиологический и церковно-исторический ценный для понимания темы материал. Словом, автор проделал нужную в наше время работу.
Особый упор на современность характерен для последнего раздела книги. Достопримечательность раздела — разбор непростого вопроса: как помочь пришедшему на богослужение русскоязычному человеку преодолеть языковой барьер? Автор опирается на недавно отшумевшую дискуссию о языке, избегая тех крайностей в суждениях, которые в ней были представлены. Он мысленно продолжает дискуссию, с помощью ряда веских аргументов поднимает уровень её обсуждения. Большое удовольствие наблюдать, как Десницкий упорядоченно и ясно раскрывает затронутую тему, всё время воздерживаясь от бурных потоков обличений, направленных на несогласных меж собой участников дискуссии. Он оставляет сформулированные вопросы открытыми там, где их решение пока не обнаруживается. Он вовсе не прячется от наших общих проблем, но и не придаёт им фатального статуса неизлечимых болезней. Признаюсь, когда по ходу чтения я был решительно не согласен с автором, у меня вовсе не возникало реакции отторжения текста. Думаю, потому что за словами автора стоит отсутствие легкомыслия, продуманная позиция, ответственность за опубликованные слова. Думается, такие книги, как вышедший труд А. Десницкого, будят мысль и совесть, приносят радость, побуждают устремляться к более глубинному усвоению святой православной веры.
