Рождественский наряд. Святочный рассказ

Комнат в коммунальной квартире было три. В первой жила большая сильная женщина Раиса. Взрослый сын иногда приезжал к ней в гости. Он работал в ГАИ. Если под окнами останавливалась иномарка с неясными номерами или даже без, — это Рома к маме приехал. Тормоза визжали, зато скорость он набирал мгновенно.

Во второй комнате жил Алексей Иванович, скромный семидесятилетний доцент. А в третьей — одинокая женщина с дочкой-первоклассницей. То есть я.

Встречались мы чаще всего на кухне. Четыре конфорки на плите были негласно поделены. Ближняя к Раиному столу — только ее. Дальняя, неудобная, — деда. Мне предлагалось выбрать из оставшихся. Если я ставила кастрюльку на чужую конфорку, Рая вскоре водружала ее на законное место. По выходным она варила с утра яйца и сардельки, дед — макароны, я — кашу.

Весь подоконник занимали Раины горшки с мясистыми фиалками. Напротив стола — холодильник. Мой столик притулился под развешанными веревками, правда, вода за шиворот и в суп капала редко. Надо отдать ей должное: Рая хорошо выжимала белье. Маленький мой холодильник тоже влез, вплотную к столу. Столик деда был почти незаметен за Раиным шкафом. А холодильника у него не было.

Общее жизненное пространство было поделено несправедливо. Впрочем, как и многое другое в нашей жизни.

В ванной комнате один кран подтекал. Денег на слесаря всем было жалко, поэтому Рая привязала к крану тряпочку, чтобы вода капала неслышно. Редким гостям приходилось объяснять, как нужно мыть руки: снимаете тряпочку, вешаете на батарею, включаете воду, но несильно. Моете руки, затем воду выключаете , но не до конца, иначе кран сорвется, вешаете тряпочку.

В соседнем доме находился магазин одежды. Среди всякой всячины висела в витрине симпатичная детская юбочка, синего цвета, в складочку. Как же хотелось мне купить ее дочке Ане! Но денег не хватало порой даже на еду.

Я работала тогда в архиве. Приходила, надевала черный халат и разбирала документы. Это были закрытые пенсионные дела. Дело представляло собой картонную обложку с подшитыми внутри бумагами. По таким документам когда-то выплачивалась государственная пенсия. Дела могли быть списаны по разным причинам: если получал пенсию ребенок по случаю потери кормильца, то есть смерти одного из родителей, то достигнув 18-ти лет, он терял на нее право. Если выплачивалась пенсия по инвалидности или по старости — тогда дело закрывалось в связи со снятием группы инвалидности, или при переходе на другой вид пенсии, или по смерти.

Маленькое помещение архива было все заполнено делами. Они валялись даже на полу. Из них выпадали пыльные страницы. В некоторых сохранились фотографии. Особенно много было дел, где пенсия назначалась по случаю гибели кормильца во время Отечественной войны. Слезные просьбы о назначении пособия, справки о наличии малолетних детей, письма с фронта, даже доносы соседей — все это можно было найти в списанном деле. Между страницами попадались гигантские засохшие тараканы. Наверное, среди тараканов они считались мамонтами, вот и вымерли.

Я собирала дела с пола, с подоконников, вытаскивала из коробок, потом раскладывала по номерам, написанным карандашом на обложках и расставляла на деревянных полках. Полок было много, некоторые под потолком. Лестницы не было. Приходилось одной рукой держась за край полки, другой вставлять на место дело.

Начальница отдела, Валерия Андреевна, высокая стройная дама, заглядывала, недолго наблюдала за моей работой и уходила, не желая пачкать пылью длинные пальцы с тонкими золотыми кольцами.

После работы я шла в магазин, покупала на ужин творог, молоко, недорогую колбасу, дома готовила еду на одной конфорке. Мыла посуду, проверяла уроки у дочери.

Недалеко от нас была церковь, мы ходили на службы по субботам и воскресеньям. Кроме того, моя Аня вместе с подружкой Кристиной раз в неделю посещали воскресную школу.

Приближалось Рождество. Дети готовили песни для рождественского концерта. Аня часто напевала дома, вскоре и я выучила незатейливый мотив и слова : «Возле елки скоро Рождество, Рождество.» На работе, разбирая пыльные документы, я иногда повторяла их про себя.

Когда до нового года осталось три дня, сотрудники затеяли праздничный вечер. Начальница спросила меня :

— Ты участвовать будешь ? Мы собираем по… ( сумма было слишком большой для моей зарплаты). Кроме того, надо сходить за картошкой, майонезом и зеленым горошком.

— Нет таких денег,- отвечаю.

— Ладно, учитывая. что ты одинокая малоимущая мать, с тебя… ( она уменьшила цыфру вдвое). Согласна ?

Я покачала головой, почему-то вдруг слезы подступили к глазам. Хотя ничего нового и обидного для меня она не высказала.

В назначенный день в коридоре с утра уже пахло салатом. Я раскладывала дела и слышала веселые голоса из-за закрытой двери. Только залезла на самую высокую полку, чтобы вставить дело, вдруг дверь со стуком открылась. Слегка покачиваясь, в дверном роеме стоял наш шеф, высокий, грузный мужчина.

— Все работаешь ?» — раздался его мощный бас и я поспешно, едва не свалившись, спустилась вниз.

— Да вот… разбираю… арив… Привожу в порядок…

— Вижу, стараешься. Молодец. Хорошо работаешь. Спасибо.

— Вам спасибо на добром слове.

— Да что там слово! Я тебе премию выпишу! К Новому году! Завтра и получишь. Лера, Лера!

Подошла начальница в сверкающей кофте.

— Пиши на нее приказ о премировании. Прямо сейчас. Я подпишу, завтра выдадут в бухгалтерии. Два оклада.

Валерия Андреевна встретила такое предложение прохладно :

— Сергей Иванович, может не стоит торопиться ? Давайте отложим вопрос о премировании сотрудников отдела до завтра.

— Нет, — прогрохотал Сергей Иванович, — Я сказал — сегодня. Через пять минут приказ чтобы был у меня на столе. Три оклада!

Он вышел. Начальница внимательно посмотрела на меня и пожала плечами. Я стояла перед ней в черном халате, пыльных брюках, тряпичных туфлях и думала только о том, что если действительно получу такую невиданную кучу денег, то обязательно куплю Ане синюю юбочку.

Возвращаясь домой, не удержалась, зашла в магазин. Попросила продавщицу показать юбочку, рассмотрела ее, погладила.

На следующий день Аня скакала по комнате, распевая рождественские песенки, кружилась, глядела на себя в зеркало — в белой блузке, перешитой из моей, и в синей юбочке, той самой.

Прошло много лет с тех пор. Аня выросла, закончила школу, институт, нашла работу по специальности. Я тоже нашла другую работу. Мы переехапи в новую квартиру. Из мебели перевезли только старый диван, с нижним ящиком. В этом ящике скопилось много ненужных вещей. Я стала их разбирать и на дне нашла ту самую юбку, маленькую, потрепанную. И вот — вспомнилось…