В армии у них есть своя «должность» — помощники командиров частей по работе с верующими военнослужащими.
В сборе также участвуют священнослужители частей, дислоцированных в Крыму и в российских военных базах, расположенных в республиках Абхазия и Армения.
Сбор продлится три дня и включит в себя как религиозные мероприятия, так и учебно-методические. Он проходит во Владикавказском гарнизоне, на территории военной базы, расположенной в Южной Осетии.
Специальное обучение войсковых священников проводят преподаватели Донской духовной семинарии в Ростове-на-Дону. В конце сентября курсы успешно завершили первые пять семинаристов.
Что может быть общего у церкви и армии? Почему солдаты обращаются к вере? Об этом «РГ» рассказал автор идеи, протоиерей Андрей Немыкин.
Отец Андрей, семинарии хоть когда-то готовили армейских священников?
— Войсковые священники, так называемые капелланы, появились в армии еще в четвертом веке нашей эры у императора Константина Великого. Они и в России служат уже много веков подряд. Но, как ни странно, до последнего времени из Церкви в армию приходили люди, не подготовленные специально для войсковой службы. В синодальный период, во второй половине XIX века, была попытка создания специальной семинарии для подготовки полкового духовенства. Но создана она так и не была. Сейчас войсковые священнослужители проходят дополнительную подготовку в Военном университете Минобороны в Москве, — но в стенах самой Русской православной церкви такое образование у нас дается впервые.
Зачем это понадобилось?
— Выпускник семинарии приходил в армию, имея неполное знание законов воинской службы, воинского устава, правовых отношений. Есть целый ряд особенностей общения с военными верующими. Кто-то доходил до понимания этой специфики сам, путем проб и ошибок. Некоторых приходилось отрывать от церковной службы, доучивать, посылать на курсы.
Чему вы учите в рамках курса?
— Мы обсуждаем юридические, канонические вопросы, особенности психологии, духовных потребностей военнослужащих и людей, оказавшихся в зоне конфликта. Учим разбираться в специфике воинских подразделений, в правовых отношениях, обсуждаем, что нам можно и что нельзя, как выстроить свою работу с представителями других конфессий и так далее.
Современный войсковой священник должен быть опорой в вопросах духовно-психологического плана — реабилитация, моральная поддержка, помощь в налаживании семейных отношений и так далее. Он вряд ли может полностью заменить офицера-воспитателя или военного психолога. Но зато он дает духовную пищу и ту поддержку, которую «мирские» специалисты дать не могут.
Наши первые выпускники проходили практику в Ростовской области — в бригаде Воздушно-космической обороны, расквартированной в Новочеркасске, а также в Ростове-на-Дону и Аксайском районе.
Как вам удалось ввести этот курс в образовательную программу семинарии?
— Я предложил идею, и мы в соавторстве с Вадимом Михайлютиным, представителем Епархиального отдела, отставным офицером, совместно разработали такую программу. Затем подали проект на всероссийский конкурс «Православная инициатива-2013» от Ростовской области и выиграли его. В сентябре 2013 года начали обучение на базе Донской духовной семинарии. Епархиальный архиерей Митрополит Меркурий предложил бросить клич по благочиниям, и мы собрали несколько офицеров запаса, пожелавших пройти обучение. Некоторые из них проходят службу в армии, некоторые имеют за плечами оконченные военные кафедры.
Курс рассчитан на один год, пока проводится по заочной форме обучения. Но мы рассчитываем перейти и на очную. Сейчас готовится вторая заявка на конкурс. В ней будет представлено методическое пособие, которое со временем может вырасти в полноценный учебник по подготовке войсковых священников.
Но ведь работать с военнослужащими «от имени Церкви» могут только рукоположенные люди — то есть те, кто получил священный сан?
— Людей рукополагают по рекомендации ректора семинарии. Решение об этом принимает правящий архиерей. Но даже не получив священный сан, еще студент-заочник, семинарист, может быть гражданским специалистом — помощником командира части по работе с верующими на внештатной основе. Да, они еще не могут совершать таинства. Но сегодня и потребность в их совершении не стоит так остро. Например, когда я начинал окормлять воинские части в начале 2000-х годов на Кавказе, мы проводили массовые крещения. Крестил по 40-50 солдат. Ребята были из таких уголков страны, где не было церквей. Сейчас ситуация изменилась, потребности самих солдат изменились.
Сегодня к священникам в основном приходят ребята, которые служат не в тыловых, а боевых частях — разведке, спецназе. Те, кто всегда находится на острие, рискуют жизнью. Такие люди быстро приобретают веру, пусть еще смутную, неясную, неокрепшую. И тут ему должен помочь человек, который точно понимает, как помочь, подготовить к исповеди, к причастию, научить молиться.
Идея распространения института войсковых священников вызвала неоднозначную реакцию в обществе. Например, многие пользователи Интернета обвинили РПЦ в «агрессивном лоббировании» своих идей.
— Речь изначально шла о пропорциональном представительстве духовенства уважаемых традиционных конфессий. Там, где буддисты, должен быть военный лама, где мусульмане — имам и так далее. Сегодня руководитель отделения по работе с верующими Южного военного круга имеет двух помощников: один — православный протоиерей, а второй — имам ростовской мечети. Мы именно так и разрабатывали курс, чтобы он был полезен для представителя любой мировой религии.
Само словосочетание «военный священник» содержит в себе некое противоречие.
— На первый взгляд, это вещи противоположные. Но на самом деле у армии и у Церкви гораздо больше общего, чем можно себе представить. Даже в формальном плане, судите сами: у нас такая же жесткая иерархическая структура, жизнь по уставу (только у нас церковный устав, а у военных — общевойсковой). Здесь нет места для анархии и разболтанности. И у тех, и у других — обязательное ношение формы, своего рода дресс-код. Семинария, как и армия, приучает к дисциплине и порядку.
Что касается содержательной части, я должен четко обозначить: мы не выращиваем комнатные цветы, которые приготовлены исключительно для оранжерейного употребления. Мы готовим людей для реальной жизни, для реальной борьбы — только на духовном поле брани. Погасить конфликты, научить сплочению, братолюбию — это то, что является основой любой христианской общины. Например, там, где служат верующие люди, нет казарменного беспредела и дедовщины.
Кроме того, мы все хотим, чтобы наши солдаты были защитниками Отечества, а не бандой мародеров, насильников и истребителей мирного населения, как это сейчас это происходит по всему миру, в том числе, и совсем недалеко от нас.
