Что общего между смертью о. Даниила Сысоева, несчастном случаем перед оппозиционным митингом и убийством в Волгограде? Какое отношение это все имеет к нашей жизни? Размышляет Андрей Десницкий.
Фото Анны Гальпериной
Три очень разных — на первый взгляд — события из окружающего медийного пространства.
В самых разнообразных спорах на разные богословские темы то и дело в качестве высшего доказательства приводится мнение о. Даниила Сысоева, а то и мнение его единомышленников и продолжателей — еще бы, ведь о. Даниил мученик за Христа, и потому не может ошибаться. Да, судом не установлена причина убийства, но, скорее всего, о. Даниил и в самом деле погиб из-за того, что проповедовал Христа.
Сколько в наших святцах мучеников, точно не скажу, но знаю прекрасно, что среди них были вообще люди некрещеные (например, к Севастийским мученикам добровольно присоединился воин из числа тех, кто совершал над ними казнь), и уж во всяком случае, мученическая кончина служит причиной для немедленного прославления, а вовсе не для признания безошибочными любых частных мнений, высказанных этим человеком прежде кончины, не для признания безусловной правоты всех его друзей.
При монтаже оборудования на оппозиционном митинге 6 мая в результате несчастного случая погиб человек. Тут же мы услышали, что митинг после его смерти проводить было крайне неэтично, а оборудование митингующим смонтировать так и не дали. Для сравнения: в столичном метро погибает от падения на рельсы примерно полторы сотни человек в год, т. е. по одному каждые два-три дня. Движение максимально быстро восстанавливают, мы пользуемся этим транспортом как и прежде, и никому не придет в голову рассуждать об аморальности такого поведения.
В Волгограде был зверски убит молодой парень, по прошедшей информации — за свою сексуальную ориентацию. Следствие только начато, мотивы убийства, равно как и сама виновность подозреваемых, окончательно устанавливаются только судом — но уже говорится о причастности к этому убийству всех, кто недостаточно толерантен к ЛГБТ, а в первой прочитанной мне статье по этому поводу в первой же строке упоминалось увольнение Маши Гессен с радио «Свобода».
Для сравнения: по данным диссертации О. В. Артюшиной, в России с 1997 по 2009 год зарегистрировано 8 747 преступлений, которые были квалифицированы судом как «убийство с особой жестокостью» (именно это и произошло в данном случае), убиты были 9 841 человек, т. е. за тринадцать лет — примерно по две жертвы на день. Два запытанных до смерти человека ежедневно. Вы что-нибудь слышали обо всех остальных?
Что объединяет эти три такие разные истории? Смерть другого человека используется как доказательство собственной несокрушимой правоты, а еще точнее — неправоты оппонентов. Для меня это означает, что другие аргументы люди предъявлять просто не готовы — а может быть, и не имеют их. Они не собираются подбирать факты, интерпретировать их, выстраивать цепочки доказательств, защищать слабые места своей позиции, отражать контрдоводы оппонентов. Зачем? N умер и всё всем за нас доказал. Только это никого не убеждает: а вдруг на другой стороне тоже кто-то умер или умрет?
Есть в этом чудовищная подмена: с каждой смертью из мира уходит неповторимое, уникальное человеческое существо, какого никогда не было прежде и никогда не будет больше. Любая смерть трагична, а ранняя, насильственная, мучительная — это нечто такое, перед чем можно только выразить свое горе. Да, можно и нужно извлечь уроки, которые позволили бы предотвратить подобное в будущем, но использовать смерть как довод — недопустимо, по моему глубочайшему убеждению. Да хотя бы потому, что так человек вольно или невольно приветствует новые доказательства своей правоты, новые смерти.
Если судить по медийному пространству, по блогам, даже по уличным настроениям — наше общество стремительно утрачивает даже ту невысокую готовность к диалогу и компромиссу, какая была. Мир вокруг распадается на своих и чужих, с одними мы враждуем, других оправдываем, и «дело прочно, когда под ним струится кровь» — желательно, конечно, чужая.
Но давайте посмотрим на собственную историю, давайте вспомним, сколько чужой крови пролили предки в боях за безусловную и недоказуемую правоту, и все-таки придем к выводу, что это — тупиковый путь, что надо выбираться из этой звериной норы наружу, в пространство обсуждения и диалога, если мы вообще хотим быть людьми разумными, а не хищниками, дерущимися над окровавленным телом жертвы. Если хотим выжить как страна, как общество, как народ.
Христиане только что вспоминали смерть и воскресение Того, Кто победил нашу смерть — но ведь Он при этом тоже никому ничего не собирался доказывать, никого не хотел ни в чем переубеждать. Он просто умер за нас и оставил нам Свою Плоть и Кровь ради спасения нашей неправоты — а не для доказательства несокрушимой правоты.
Но и неверующие в очередной раз только что помянули своих дедов и прадедов, проливавших кровь в смертельной схватке с фашизмом, опять-таки, не для того, чтобы мы могли кому-то доказать, какие мы крутые и духовные — а чтобы мы просто жили, чтобы не исчезли с лица земли, не превратились в рабов «высшей расы». Так что нет здесь большой разницы между теми, кто в Церкви, и теми, кто вне ее — все, казалось бы, должны понимать эту простую истину. Но не все готовы.
А люди продолжают умирать. Например, раковые больные в терминальной стадии, им нужны наркотические обезболивающие, а правила их оборота всё строже, и не всегда достанешь легально — и можно только в голос кричать от боли, никому ничего не доказывая, ни на какой правоте не настаивая. Только ведь это почти никому не интересно, хотя, на самом деле, так может окончиться земная жизнь каждого из нас. Вот бы о чем поговорить, вот в какие колокола звонить ежедневно и ежечасно — и так по множеству частных поводов, касающихся не партий, не сообществ, не движений, а тех хрупких, неповторимых, смертных людей, из которых они состоят.
Есть прекрасный фильм «Список Шиндлера», в нем достоверно изложены исторические факты. Немецкий коммерсант и авантюрист Шиндлер начал с того, что попробовал извлечь коммерческую выгоду из преследования евреев нацистами. У него получилось. А закончил он тем, что потратил вырученное состояние, чтобы спасти как можно больше этих людей, ведь они были людьми, самым драгоценным в этом мире приобретением.
Расставаясь с Оскаром, спасенные евреи много могли ему сказать. Они могли бы рассуждать о звериной природе нацизма, о неисчислимых страданиях, которые он принес всему человечеству и в первую очередь еврейскому народу, о праве этого народа на государство и самооборону, и о многом другом — и они были бы безусловно, неоспоримо правы. Всё это и было со временем сказано, написано и исполнено.
Но они тогда не мыслили категориями держав, народов и партий. Оскару они подарили (и это есть в фильме) золотое кольцо, сделанное из зубной коронки одного из заключенных. На кольце была выгравирована простая надпись с изречением из Талмуда: «кто спасает одну жизнь, спасает весь мир». Ведь это и есть самое главное.
