Смирение и отвержение себя

Смирение и отвержение себя есть
основание в нас храма Его.
Прп. Иоанн Лествичник

Прийти к Богу невозможно без абсолютного обнищания.

Христос сказал богатому юноше: Пойди, продай имение твое нищим <…> и приходи и следуй за Мной (Мф. 19, 21). Об этом же говорит и пятая глава книги Деяний святых апостолов, когда Анания и Сапфира приходят и приносят апостолам как бы все свое имение, а на самом деле – только часть его, утаивая что-то от Церкви, от Христа, от апостолов, желая немножко оставить в себе ветхого человека. Приходя к Богу, надо уметь совершенно обнищать, и именно с этого начинаются заповедь блаженства в Нагорной проповеди: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5, 3). За этим ли мы приходим в Церковь?

Состояние современной Церкви кажется мне тяжелым из-за того, что многие люди приходят в Церковь за тем, что- бы что-то у нее взять и унести. А из Церкви ничего нельзя унести, можно только прийти в Церковь и в ней жить. Об этом можно говорить долго, это касается отношения ко всем Таинствам: и к Таинству исповеди, и к евхаристии. Участвующие в них люди часто не вполне осознают, что они делают, не понимают, что приходят ко Христу с тем, чтобы Христос за их большие и маленькие грехи заплатил Своей Собственной Кровью – ни больше ни меньше.

Когда мы читаем в Евангелии об узком и широком пути, мы думаем, что вот мы-то, верующие, узкий путь себе избрали, а широким идут те, которые неверующие: в храм не ходят, Евангелие не читают, в Бога не верят, – в общем, нехристиане… А у нас, у христиан, путь узкий, мы заходим тесны- ми вратами… Ничего подобного. И в христианстве мы часто выбираем себе необыкновенно широкий путь, широченный, совершенно неспасительный. Чего мы ищем в христианстве? Не того, что мы станем другими, а что нам станет комфортней. Ищем хорошего к себе отношения от всех людей, безответственной жизни, возможности ничего ни для кого не делать: ни для храма, ни для ближнего, ни для дальнего, ни для кого. Мы приходим, чтобы нас в храме все понимали, чтобы батюшка нас утешал, чтобы все прихожане по первому зову прибегали к нам на помощь, чтобы все было для нас. Но имеем ли мы право на утешение или все-таки мы должны приходить в Церковь для чего-то другого?

Совершенно естественно ждать от Церкви утешения, потому что тот, кто любит, всегда утешает того, кто страдает. Приходя в храм, человек понимает, что это, может быть, единственное место на Земле, где ему не вправе отказать в утешении, потому что Церковь это утешение имеет и человек может получить его совершенно незаслуженно. Именно – незаслуженно, а в нашем сознании сложилось так, что мы ждем утешения, как чего-то совершенно законного, как будто это является обязанностью Христа и обязанностью Церкви. И не получив утешения, мы считаем себя вправе обижаться, отворачиваться и искать его вне Церкви.

Принося себя в Церковь и трезво себя оценивая, какими мы себя приносим и как Христос нас такими принимает, мы можем испытывать только удивление, чувство собственного недостоинства и бесконечной благодарности. А тот, кто испытывает такие чувства, не может ни требовать чего-то, ни предъявлять счетов, ни удивляться, почему с ним обошлись не так, как он ожидал.

Но откуда берется уверенность, что в Церкви должно стать легче? Все Евангелие говорит нам о том, что это – уз- кий путь (см. Мф. 7, 14). Пришел в Церковь – умри для мира, отвергнись себя, возьми крест свой (Мф. 26, 24), душу свою погуби (см. Лк. 17,33)… Это для каждого христианина говорит- ся. Только почему-то этих слов никто слушать не хочет. Таков сложившийся стереотип мышления у человека, приходящего в храм: после исповеди мне должно стать хорошо, легко и радостно. И в первый раз принося в храм свою обвальную жизнь: жуткую совершенно, в грехах, в поступках ужасных, не осознаваемых до конца, – люди приходят не с тем, чтобы разобраться в том, что они натворили, а с тем, чтобы сказать: «Мне плохо, я хочу, чтобы мне стало хорошо». Как приятно заходить в храм лишь время от времени, исповедоваться только за тем, чтобы почувствовать: «Ух, как легко», – и продолжать жить обычной жизнью, совершенно не похожей на христианскую.

Но исповедь не обязательно должна приносить человеку наслаждение и удовольствие. Хотя об исповеди много сказано утешительных слов в Евангелии, о том, сколько на небесах радости будет об одном грешнике кающемся (Лк. 15, 7). На небесах она действительно существует, но это не значит, что кающийся грешник приходит за тем, чтобы эту небесную радость взять себе и, отходя от исповеди как ни в чем не бывало, облегченно вздыхать: «Ну, слава Богу, все прошло, я все рассказал о себе и теперь ни за что не отвечаю». Как будто Бог не все знает о человеке. Если бы мы себя видели, как нас видит Господь, то просто не смогли бы существовать на Земле от отвращения к самим себе. Я вокруг себя такого натворил, что мне плохо, но я прихожу на исповедь и жду, что мне станет хорошо. Почему? Не для того дано Богом это Таинство. Если ты плохо поступил, то живи с этим и научись переживать то, что ты сделал, как рану.

Каждый человек должен внимательно посмотреть на себя: насколько его приход ко Христу, его исповедание собственной веры есть настоящее желание обнищать для Христа, отказаться от всего того, что несешь в себе ложного, неевангельского, не того, что Церковь преподает как идеал истины. Церковь – это то место, где человек должен служить и приносить себя в жертву Богу и людям, где он должен нести свой крест, сораспинаться Христу, быть мужественным, кровь свою за других проливать.

Конечно, наш приход ко Христу не означает, что мы сразу становимся идеальными. Но вопрос заключается в том, готовы ли мы по-настоящему обнищать для Христа, готовы ли представить себя обнаженными перед истиной? Не несем ли мы в себе желание к этой истине прилепить несколько ярлыков и сделать вид, что это тоже христианство?

Источник: Протоиерей Алексий Уминский. Тайна примирения. М., 2007