Патриарх Московский и всея Руси Кирилл освятил Никольский Морской собор в Кронштадте.
Перо мое бессильно.
Буду писать, как Дарвин, то есть не заботясь о стиле.
Морской Собор, который освятили сегодня в Кронштадте,- это чудо.
Я даже представить себе не могла, что бывает такая красота. Что такая красота может быть у нас. Что мы можем такую красоту воссоздать в всем ее великолепии.
Подлинный дух и величие Российской империи.
С проспекта Ленина я свернула улицу Коммунистическую, — и вся советчина осталась позади. По Макаровскому мостику перешла, как в другую эпоху. Вокруг своего Собора стояли ряды моряков: матросы в голубых гюйсах, офицеры в белых перчатках на эфесах золотых кортиков, адмирал с витыми шнурами, спускающимися с плеча.
Князь Шаховской сбежал с высокого крыльца мне навстречу:
— Позвольте, я провожу вас и покажу Собор.
Белобежевый мрамор, купол цвета морской волны, якоря, рыба держит кольцо на массивной входной двери.
А ведь Морской Собор не был достроен до конца — не успели. По эскизам художников Серебряного века восстановили и открыли сегодня для нас то, что задумал сам святой Иоанн Кронштадтский, когда 100 лет назад положил на берегу залива закладной камень. Это его замысел довели сегодня до прекрасного воплощения: архитекторы, реставраторы, художники, инженеры, начальники- отдадим должное и им.
Я ведь видела его, когда он был клубом, заходила в полуразрушенное здание, когда в нем торговали шапками, видела залитый, полуутонувший пол.
Патриарх подарил Собору икону святого Лазаря. Невозможно выбрать образ точнее: как после смерти возвращается к нам Русская цивилизация.
И вот она какая! Не посконная, тяжеловестная, не церетелевская, не новодельская, нет! Элегантная, могучая в своей своеобразности, европейская, державная.
-Это, конечно, станет российским Иерусалимом,- сказал, глядя на темное золото икон мой старый друг, инженер, который прокладывал под Собором трубы.
Моделью, светом в конце тоннеля, надеждой, прекрасным образом страны, которую разрушили и можем, правда, можем восстановить.
Храм был полон. Нахимовцы, стриженные мальчишки с белыми бескозырками на согнутой руке, стояли вокруг Патриарха, когда он, обнажив голову, закладывал частицы мощей.
Легкое дыхание. Мощь. Морская держава. Царь Петр, адмирал Макаров и святой Иоанн Кронштадтский.
— Какой день для Святейшего! Ведь он тоже ленинградец!- вдруг подумала я.
И — не поверите- прослезилась.
И неожиданно для себя всех простила.
За все.