Есть в Церкви люди, которые считают своим долгом выискивать в чужих словах ереси и обличать инакомыслящих. Насколько здравая эта позиция? Обязательно ли занимать чью-либо сторону в догматических спорах, если просят «рассудить»? Мыслями делится протоиерей Димитрий Струев.
Протоиерей Димитрий Струев. Фото Геннадия Комарова.
Один хороший человек прислал мне вопрос о моем отношении к высказываниям Алексея Ильича Осипова в роликах, на которые в вопросе были даны ссылки. Судя по блогу автора вопроса, я был поставлен перед выбором: либо я гневно обличу еретика Осипова, либо сам буду заклеймлен в качестве еретика. Темы высказываний — бесконечность мучений грешников и границы Церкви.
Обличальщики профессора Осипова обычно исходят из выводов, которые они сами делают из его высказываний. Причем зачастую это выводы даже не из законченных высказываний, а из их фрагментов. Сняли кусок, залили в сеть, посмотрели, сделали выводы и давай обличать. Я, если что, с этими выводами тоже не согласен. Однако для того, чтобы обличить Алексея Ильича, надобно еще спросить его, согласен ли с ними он сам.
А я вот иногда от делания выводов уклоняюсь. И не только из Осипова. Чуть больше года назад я писал, что есть вопросы, на которые я могу никогда не получить ответов. По крайней мере, не получу их в земной жизни, а будут ли они актуальны для меня дальше, я не знаю. Если я встречаю носителя веры, у которого есть исчерпывающие ответы абсолютно на все вопросы, имею основания подозревать, что с его верой мне не по пути.
Один из комментаторов, писавших под тем постом, сделал из него вывод, будто я отрицаю существование ада. Потом он свои комментарии удалил — не знаю, то ли стыдно стало, что ерунду написал, то ли осознал, что с такими, как я, вообще грех общаться.
Отрицать ад можно только при отрицании бессмертия души как такового, вместе с отрицанием существования падших духов. Когда и реальность демонов, и реальность посмертия — это опыт, перспектива посмертия в общении с демонами (для тех, кто предпочел общение с ними, а не с Богом, при жизни) видится бесспорной. И это не противоречит моим словам из того же жж-постинга: Я не верю в Бога-мстителя, Бога-садиста. Поэтому религиозные поползновения, диктуемые страхом перед наказанием, в моем представлении имеют мало общего с верой. Возможность ада — неизбежное следствие предоставления человеку свободной воли.
Что же касается бесконечности мучений… Здесь я оставляю себе право быть агностиком. Не потому, что мне не хочется верить во что-то неприятное. И не потому, что я не доверяю отцам, говорившим о бесконечности мук. Просто моё сознание, существующее в пределах измерения пространства и времени тварного мира, не может создать в себе адекватного представления о бытии вне времени. Поэтому я не знаю, как всё будет происходить в той реальности, о которой Иоанн говорит:
И увидел я новое небо и новую землю: ибо прежнее небо и прежняя земля миновали (Откр.21, 1). И ангел… клялся… что времени уже не будет (Откр.10, 5–6).
Автор самого известного и наиболее авторитетного толкования книги Откровения, святитель Андрей Кесарийский, клятву ангела о времени толкует «надвое»: «Ангел клянется, что времени, уже не будет в будущем веке, когда и в самом деле не будет того времени, которое исчисляется по солнцу, но будет жизнь вечная, недоступная временному исчислению, или же это указывает, что после шести гласов ангела пройдет не много времени до исполнения» (глава 10, статья 28).
Так вот, если уж святитель здесь допускает два варианта смысла, я тем паче не дерзаю охватывать своей фантазией вневременное бытие. И как будет выглядеть полнота бытия в любви и радости для спасенных в вечности, я не пытаюсь себе нарисовать. И равна ли вечность бесконечному времени (если как-то иначе понимать клятву ангела об отсутствии времени), или же словосочетание «вечные муки» означает что-то иное, нежели бесконечное продолжение мучения во времени, которого вроде бы уже не должно быть — не знаю. Поэтому и смиряюсь с тем, что есть вопросы, на которые я в ближайшее время не получу ответа.
Например, вот строчки из 21 главы Откровения: И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их. И смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.
Так вот, предположим в числе спасенных мать какого-нибудь паренька, вскрывшего вены в неудачном подростковом мировоззренческом поиске. Каким образом Бог отрет слезу с ее очей? Помилованием — освобождением от мук — его души? Я ни разу не против, но чем он отличается от другого такого же, мать которого в отчаянии «кинулась» следом за сыном? Тем, что за того некому было молиться? А как же дерзновение святых перед Престолом Божиим, а как же Матерь Божия — Взыскание погибших? Или за погибшие души угодники Божии молиться не дерзают?
Страшный Суд. В.М.Васнецов. Западная стена Владимирского собора в Киеве. 1885-1896
Есть, например, вариант ответа у св. папы Римского Григория Двоеслова, но он меня категорически не устраивает:
Надобно думать, что прежде воздаяния на последнем суде нечестивые видят некоторых праведников в покое для того, чтобы, видя их в радости, мучились не только от своего наказания, но и от их блаженства. А праведники всегда видят неправедных в мучениях для того, чтобы отселе увеличивалась их радость, потому что они видят то бедствие, которого по милосердию избегли; и тем большую воссылают благодарность своему Искупителю, чем яснее видят в других то, что могли терпеть сами, если бы оставлены были.
Впрочем, видимое наказание нечестивых отнюдь не помрачает в душе праведников светлости столь великого блаженства, потому что, где уже не будет сострадания к бедствию, там, без всякого сомнения, оно не будет иметь силы к уменьшению радости блаженствующих. Что же удивительного, если праведники, смотря на мучения неправедных, умножают тем свои радости, когда и в живописи черный цвет полагается в основание, дабы яснее был видим белый или красный? Ибо, как сказано, радости для добрых тем более увеличиваются, чем яснее они видят своими глазами те несчастья осужденных, которых избегли.
Как-то меня не тянет к таким праведникам-садистам. Сложно мне представить святую мать, чьё блаженство будет умножаться от лицезрений неимоверных мучений сына, причем еще и бесконечных. Еще варианты ответа? Ее сознание изменится благодатью настолько, что ей будет все равно, сын там или не сын, любовь к Богу заслонит все естественные человеческие чувства? А ее желание на это будет, или этот благодатный дар с ней случится в нарушение ее свободной воли?
Поскольку вариант нарушения воли противоречит условиям спасения, у нашей гипотетической героини остаются два варианта: либо научиться наслаждаться блаженством, забыв о собственном сыне, либо самой пойти в ад в наказание за то, что она не смогла возлюбить Бога до такой степени, чтобы для нее ради этой любви перестал существовать погибший сын. Всё в порядке?
Итак, я возвращаюсь к тезису о том, что на некоторые вопросы у меня нет ответов. Но раз их нет, то и нет оснований запрещать тому же Алексею Ильичу их искать. И я не хочу осуждать всех других, кто продолжает искать эти ответы. В том числе в тех случаях, когда результаты этих попыток меня не устраивают. Потому что в Церкви, как ни странно, есть место носителям разных душевных устроений, по-разному отвечающих себе на многие вопросы, лишь бы эти ответы не выходили за рамки Символа веры и догматики Вселенских соборов.
И это как бы переход к содержанию второго ролика — о Церкви. Характерно, что там высказывание дано куском без начала и конца. Очень удобно делать выводы. И на ютубе висят комментарии, гневно обличающие А.И. за выводы, сделанные авторами этих комментариев. А я вот не считаю нужным делать из слов А.И. такие выводы, которые позволяли бы его анафематствовать. Хотя бы потому, что на вопросы, на которые от его имени дают себе ответы анафематоры, он сам, насколько я знаю, дает другие ответы.
А все ли его ответы правильные или нет — я со своей стороны уверен, что не все. Мне ничего не мешает какое-то его мнение не принимать, о каком-то сказать «не знаю, прав он или нет». Но вот чего я точно не буду делать — это выдернутой откуда-нибудь святоотеческой цитатой опровергать другую цитату, выдернутую из Осипова. Потому что таким фехтованием цитатами можно и отцов между собой сталкивать бесконечно, поскольку по очень многим вопросам между отцами есть полярные мнения.
Беда в том, что отцы, когда писали, еще не знали, что их канонизируют, и говорили, как думали. Да, их сознание бывало просвещено Духом Божиим, но не бывало замещено Им. Поэтому опыт, данный Духом, преломлялся через их человеческий разум, где была своя логика, свои знания, свои чувства. И мир выражения этого опыта гораздо более сложен, нежели кажется тем, для кого «святии отцы рекоша» всё хором на три-четыре, как Маркс и Энгельс.
Однако привыкших к расклеиванию ярлыков посредством цитат из Маркса-Энгельса сложность реального мира святоотеческого опыта пугает, и спасение от этой сложности — наделать плоских выводов, определить врагов, рассортировать всех и вся по шахматным клеткам. Аргументы, выходящие за пределы цветов шахматных клеток, бесполезны: они воспринимаются как вражеские ловушки. Анафематствовать и сжигать гораздо проще, чем искать и думать.
Мне еще вот что интересно. Был такой принцип: если ты настаиваешь, что такой-то преступник заслуживает такого-то наказания, а потом выясняется, что он этому наказанию не подлежит, готов ли ты сам в этом случае за ложное обвинение понести наказание, которого требовал для обвиняемого?
Это отражено, например, в 6-м правиле 2-го Вселенского собора применительно к жалобам на епископа собору епископов: жалоба могла рассматриваться только после письменного заверения от обвинителя, что он в случае неподтверждения обвинения готов понести такое же наказание, какое получил бы обвиненный в случае обоснованности жалобы. Так вот, как было бы хорошо этот принцип распространить на публичные уверения в невозможности спасения для кого-то… Была бы прекрасная мотивация лишний раз подумать, прежде чем сказать.
Вот сказал, например, игумен Сергий, что «последователи Осипова не спасутся». А предположим на минуточку, что кто-то разделяющий взгляды Алексея Ильича остался при этих взглядах, да в рай попал. И как, отец Сергий, будешь ли готов в таком случае в ад пойти вместо него?
Вот я — в ад не хочу. Поэтому и никого туда не посылаю. Ни профессора Осипова с его «последователями», ни щедрых на анафемы ревнителей вроде игумена Сергия.
Читайте также:
Спасутся ли хорошие люди вне Церкви?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): спасутся ли добрые иноверцы? (+Видео)
