Увещевание* православного психотерапевта
/*Увещевание (призыв), увещевать (призывать). Словом увещевать в библ. текстах передается часто встречающийся как в Септуагинте, так и в книгах Нового Завета греч. глагол паракалейн, который переводится как призывать, просить, утешать, ободрять./
Сергей Анатольевич Белорусов
Подумаем о том, как, в связи с известными событиями, вернуть себе возможность жить без постоянного тревожного напряжения, как не бояться неминуемых опасностей, как обрести смелость, выдержку и спокойствие, необходимые для полноценной жизни, каким бы испытаниям мы не подверглись в будущем, ближайшем и отдаленном.
Если Вы читаете эти строки, то стоит признаться себе в том, что упомянутые проблемы у Вас есть. Первая хорошая новость — вернуть себе бесстрашие легко. Для этого достаточно просто взглянуть на происходящее с Вами и вокруг Вас с другой, более правильной, точки зрения. А это очень трудно. Потому что непривычно. Но, надеемся, что Вы еще не достаточно окостенели…
Итак, что есть страх? Это мучительная боязнь что-либо потерять из того что у нас есть. Покой, деньги, здоровье, близких, жизнь. Возможность потерять предполагает, что это у нас есть. А коли так — мы счастливы.
Только заслужено ли нами это счастье? Сам факт того, что каждый из нас до сих пор жив
представляет собой не норму, а явление невероятного везения (для неверующих) и непостижимую нам милость Творца (для тех, кому дважды посчастливилось: обрести себя живым и знающим о существовании Бога). Рассудим: мы точно знаем о том, что было время, когда нас не было. И мир без нас был не хуже и не лучше того, в котором мы есть. А вот нам в нем лучше. Нам в нем хорошо, если мы не мыслим себя без него. Мы не приложили ни малейшего усилия для появления на свет. Значит, Кто- то позаботился об этом. Так не будет ли наивным предполагать, что Тот же потерял к нам интерес и не убережет нас от преждевременного покидания мира?
Мы знаем, что будет время, когда нас не будет. Там, за порогом привычного нам образа бытия все неизвестно, а потому, понятно, страшно. Преодолению страха помогут два обстоятельства: а) это неизбежно, как наступление весны вслед за зимой; и б) это предназначено для всех, а потому не будет ни одного ловкача, который надолго останется здесь после нашего ухода. Права народная мудрость — «все там будем».
Значит, остается ключевой вопрос — «когда». Что-то, глубоко эгоистичное в нас услужливо подсказывает примитивный ответ: «чем позже, тем лучше». Так ли это? Известен принцип людей,низведенных до животного уровня в страшных лагерях 20-го века — «Умри ты сегодня, а я завтра».Выберем ли эту недостойную этику?
Если «да» — то плохо дело. Тогда наш страх является производным от гордыни. Тогда мы рушим собой все Священное Писание. Тогда мы считаем себя лучшими из всех людей, почему? А так — лучше и все. Им и помирать. Тогда не для нас приходил Спаситель, четко сказавший — «Кто стремится сохранить свою душу — погубит ее». Тогда не нас Он спасал. Тогда плохо наше дело и здесь и Там.
Загадка: как можно оставаться христианином и, с тонким надмением обладания «аристократическим неврозом», томно говорить: «А я знаете, боюсь летать, у меня… это.. — аэрофобия». Переводя в нормальную состему понятий, это прозвучит — «Пусть на самолетах летают лохи, чьи жизни менее ценны чем моя. Мне плевать на профессионалов летчиков, перевозящих тясячи пассажиров ежедневно. Мне плевать на теорию вероятности, согласно которой в мире гибнет от падения с верблюда людей значительно больше чем в авиакатастрофах. У меня одна и очень драгоценная жизнь и я проживу ее как можно дольше потому что такова моя воля».
Копаем дальше: Любой страх есть преступление против любви. Тот кто не любит — не имеет отношения к Богу, Который есть Любовь. Любовь это способность жертвовать. Тем, что у нас есть — здоровьем, благосостоянием, покоем, жизнью. Собой, наконец. Любовь — это радостное преодоление себя, себя отжившего, себя устаревшего, себя плохо пригодного для того, чтобы быть любимым. Страх — стремление сохраниться любой ценой, со всеми милыми дряблому сердцу иллюзиями покоя и безопасности.
Да, мы слабы и несовершенны. Да, мы люди, подверженные страстям, болезням и да, страхам. Такие же как апостол Петр, который убоявшись, хотя два дня назад был свидетелем воскрешения а несколько месяцев назад видел Преображение Христа на Фаворе, казалось бы, где тут место сомнению, так и тот в страхе отрекся от Спасителя. Так что испытывать страх нам может быть свойственно. Все мы генетически наследники первочеловека Адама, юлившего перед Создателем в Эдеме и сваливавшем вину с себя. Но последуем же за Адамом и Петром не только в их страхах, но и в их плаче. Горьком, покаянном, без нотки оправдания себя, без приведения резонов для страха и без объяснения его причин кроме одной — собственного малодушия.
Как укрепляется душа? Истиной. Примем себя какими мы есть в своем страхе и исповедуем его перед всеми. Я трус и я боюсь — так должно звучать наше описание себя. Пусть нам будет стыдно за свой страх — перед нашими родителями, нашими супругами, нашими детьми, нашими друзьями и сослуживцами. Взгляд на себя извне, глазами более благородных и отважных людей может немножко подтянуть нас в нашем становящемся благородстве. Пусть пока мы не стали героями, но перестать оправдывать свой страх есть обозначение вектора к обретению отваги.
Далее следует дистанциировать свой страх. Боюсь не я, боится не Божий образ во мне, боится моя падшесть, мои животные инстинкты, меня, наконец, искушают гадкие бесята, меня заставляют бояться. Попробовать поразмыслить так. Приняв это, обозначается возможность конфронтации со своими «боялками», начала войны с ними. А в каждой войне есть разные стратегии. Иногда лобовое нападение, когда много сил чувствуешь за собой, а коли нет — то нет греха в том, чтобы обмануть, перехитрить противника. Начинаем мы борьбу со страхом метро — включим плеер с излюбленной музыкой, вступим в разговор с симпатичной незнакомкой, премируем себя мороженным, проехав хотя бы остановочку лишнюю.
Мы будем помнить о том, что страх это враг. Он хитер и опасен. Он не хочет сохранить нас на самом деле, а он, как рак души, будет распространяться все дальше, если мы будем оставлять свои рубежи. Что еще ведет к военной победе? Помощь союзников. Пусть и не слишком сильных. Так что тем, кто испытывает страх — есть смысл объединяться. Будет мудро, если мы найдем силы в себе сказать: «Ага, вот я начал чего то бояться… К чему бы это? Что этим хочет сказать мне Промысел? Ну конечно же, понял, — то что я одинок и мне не с кем разделить мою трапезу, мою дорогу, мои чувства. От страха сбиваются в стада. Найду-ка я свое стадо, свою команду, приближусь-ка я к другим, а то, кажется, у меня к ним иссяк интерес и мне стало дело только до самого себя».
«Я начинаю беспокоиться о своем здоровье — то здесь кольнет, то там забьется. К чему бы это? А может, я слишком много времени провожу один и ничего не отдаю другим. Вот энергия потребления копится во мне и начинает медленно прокисать и загнивать. Я мысленно сканирую себя — все ли в порядке». Подобные мысли о самом себе приводят к саможалению — «ну как же так, я такой хороший, а мне так плохо, это очевидно несправедливо». Стоит перестать противопоставлять себя подобным ипохондрическим страхам, они захлестывают нас целиком. Да и ладно, если мы только мучимся и изводим себя и других, это бы полбеды. А беда в том, что поддавшись самосохранению любой ценой, начиная жить по принципу «никто не позаботится обо мне лучше, чем я сам, а значит я должен постоянно следить за собой, как бы не стало хуже», мы рискуем потерять сначала доверие — близким, врачам — а потом и саму веру. Как-то мы начинаем допускать, что Тот, Кто нас создал, Тот, Кто нас любит, Тот, Кто за нас умер, как-то забыл про нас. А раз забыл — стало быть не всесилен, не всезнающ, не бог. Вот так быстро, не успев того заметить, мы оказываемся вне Церкви, а только в сомнительном обществе своих персональных демонят.
Принять себя боящимся — понять себя, боящегося, — устыдиться себя, боящегося, заплакать о себе, боящемся — отвергнуть себя, боящегося — вот последовательность восстановления себя человеком. «Не боюся никого кроме Бога одного» — вот тот настрой, к которому должно придти, пусть дорога и будет длинной. Многие шли по этому пути, некоторые достигали. Стеснительность и робость здесь неуместны, страх — повод просить помощи: дружеской, профессиональной, духовной, Благодатной. И будем знать, что мы сразу же становимся исцеленными от дурной боязни чего бы то ни было, как только хоть на мгновение, но искренне скажем: «Боже, Тебе зачем-то нужна моя жизнь именно сейчас? Ну так возьми ее, потому что я Тебя люблю и верю, что это более чем взаимно».
