Иаков и Иоанн – два брата Зеведеевы. В прошлом – рыбаки. И отец у них был рыбаком, и, похоже, ничего не имел против того, чтобы братья оставили семейное дело и пошли вслед за Христом. Из Евангелия нам известна и мама братьев Зеведеев, которая тоже общалась со Спасителем и одобряла выбор сыновей. Евангелист Матфей утверждает, что именно она подошла ко Христу с самой необычной просьбой, с которой можно было обратиться к Учителю. По словам Марка, эту просьбу произнесли братья сами, без мамы: «Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в славе Твоей» (Мк 10:37).
И у Марка, и у Матфея Христос отвечает одинаково: «не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня зависит, но кому уготовано» (Мк 10:38-40).
Разговор проходил за неделю до входа в Иерусалим, за семь дней до Страстной седмицы, поэтому этот евангельский отрывок и читается на пятой неделе Великого поста. Но беседа началась не с просьбы братьев, а с очередного предсказания Христа о том, что ждёт Его в Иерусалиме, о пытках, о суде, о мучительной смерти.
Греческое слово, которое мы переводим как «крещение», имеет значение погружения во что-нибудь, чаще всего в жидкость. Крещение, которым должен креститься Христос – это погружение в самое сердце мрака, отчаяния и смерти. Не случайно события Страстной седмицы происходят ночью, в каком-то удушливом, беспросветном мраке, в «жидкой» безвоздушной тьме. В самую глубину этой тьмы намеревается погрузиться Христос. Он воистину «крещается в смерть», погружается на дно мрака. Который раз Он пытается сказать ученикам, что же их всех ждёт на самом деле, но ученики не слышат. Они ждут «славы» и желают в этом торжестве участвовать активно, заранее распределяя роли. И братья Зеведеи надеялись получить «места в первом ряду». Потому что видели во Христе многообещающего правителя, мудрого политика, благодетеля человечества, таланты и способности которого они наблюдали несколько лет. Вот у Него точно получится быть настоящим израильским царём!
А Христос настойчиво говорит им о позоре и смерти. Потому что Его служение – служение искупления, преодоление власти тьмы, оживление мира через причастие к его смертности. И Он предупреждает своих учеников, что каждому из них предстоит также погрузиться в сердце мрака, пройти тем же путём, который прошёл Он, до конца выполнить своё особое служение.
Христос говорит ученикам таинственные вещи. А они продолжают спор о местах на празднике. Десять апостолов возмущены: откуда в братьях такая предприимчивость и расторопность? А почему именно они по правую и по левую сторону?
Интересно, что Христос не пускается в разбор логических или этических ошибок, которые допущены учениками. Он не старается их примирить. Спаситель говорит те слова, которые ученики вспомнят потом, когда Христом будет пройден путь мрака, когда таинственное крещение-погружение завершится победой над тьмой.
Господь говорит им о таинстве служения: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк 10:42-45).
Два самых непопулярных слова, унизительных и оскорбительных, употребил Христос в положительном смысле: «слуга» и «раб». В оригинальном тексте «слуга» – «диаконос», «раб» – «дулос». Сам Христос не стесняется Себя называть слугой и рабом, а дело Своё – служением, «диаконией».
Эти два слова почти исчезли из нашего словаря. Хотя среди моих знакомых ещё были старушки, которые, например, с достоинством говорили, что «служат в театре». На месте слова «служащий» прочно обосновалось безликое «чиновник». Может быть, виной тому борьба за освобождение от гнёта господ или порицание лакейства? Мы ведь помним Чацкого:
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Но Чацкий обличает как раз не служение, а угодничество, раболепство, низкопоклонничество. Чацкий не против служения. Служить – это благородно. Служить – это для настоящих мужчин. Служение – это достойно.
Но ведь Христос не стесняется Себя называть рабом, и малого того, Своим ученикам и последователям, то есть нам с вами, предлагает рабство как нормальное и естественное состояние христианина. Как это можно принять?
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Можем ли мы себе представить, что Христос призывает нас к раболепству и лакейскому угодничеству? Конечно, нет. Значит, имеется ввиду что-то другое. Может, безответность, безмолвная покорность, кроткая готовность подчиняться хозяину, руководителю, сильному? Христос хочет сделать нас рабами? Ему нужны покорные и безмолвные рабы? Ведь христиане не стесняясь, называют себя «рабами Божьими»? Богу нужны рабы? Со свободными Ему не интересно?
Но в других евангельских текстах мы обнаруживаем совсем иные слова. В евангелии от Иоанна Христос прямо называет учеников Своими друзьями, а это очень высокое звание в античной культуре. Значит, не раболепства и безответной покорности ищет Христос.
Русское слово «раб» славянского корня. Того же корня, что и слово «ребёнок». Белорусы безошибочно слышат это родство, потому что привыкли «рабить», то есть работать, трудиться. В древности детей называли «робята», потому что ребёнок с самого раннего возраста приучался «робить», трудиться, делать и, конечно же, прислуживать старшим. Это и есть самое естественное состояние ребёнка. Поэтому практически во всех языках слово, тождественное нашему «отрок» всегда имело два значения – мальчик и слуга. Служение не роняет достоинства ребёнка, наоборот, наделяет его этим достоинством. «Раб» в евангельском и церковном смысле это не словесное и безвольное животное, а тот, кто готов к делу, тот, кто не боится работы.
Если ты раб Божий, значит, ты готов на Божью работу, Божью службу. Служить другим, быть рабом – то, чему наставляет Христос учеников, — это первым бросаться на работу, не прячась за спинами других. Хочешь быть первым, говорит Христос, будь первым в деле.
Может быть, поэтому история служения апостолов называется «Книга Деяний». Не «Книга Слов», а «Книга Деяний» — Actus apostolorum, «Праксис тон апостоликон». Акты, практика, деяния – вот, что делает христианина рабом Божиим, и мы ошибёмся, если подумаем, что речь идёт исключительно о религиозной сфере активности.
Евангелие – книга дел. Это всё о том, что Христос сделал. Там всё – в событиях и поступках, и даже наставления звучат как некий фон дела, словесное сопровождение творческого усилия, понесённого труда. Даже евангелие от Иоанна, которое всё состоит из речей, постоянно даже с какой-то утомительной настойчивостью повторяет слово «дело», «дела» — «та эрга».
Принято считать, что христиане – это «лишние люди», они – маргиналы, то есть окопались где-то на полях страниц истории, сознательно выбросили себя из исторического процесса, забились в свои экологические ниши. Это ошибка. Хотя эмпирические наблюдения подтверждают этот тезис. Мы, действительно, удираем от какой бы то ни было общественной активности, «прячемся от неё в религию».
У меня перед глазами множество примеров того, как молодые и талантливые люди, приобщившись к Церкви, вдруг теряют волю к действию, утрачивая с этой волей иногда даже таланты и рабочие навыки.
Был ли рабом Божиим, то есть настоящим делателем, скажем, Николай Иванович Пирогов? Гениальный хирург и педагог, который не только изобрёл множество приёмов, облегчающих жизнь больных и раненых, но и затратил огромные силы, чтобы внедрить свои полезные изобретения в жизнь. И силы свои он тратил не только на медицину. Он был там, где видел проблему, будь то путаница с поставками продовольствия или телесные наказания гимназистов. Это был настоящий делатель. И глубоко верующий христианин. Ему бы и в голову не пришло считать себя «лишним человеком».
А был ли «лишним» Антон Павлович Чехов? Какое ему было дело до эпидемии холеры, до положения заключённых на Сахалине, до всероссийской переписи? Он был настоящим делателем, а быть делателем значит иметь сердце отзывчивое, готовое к труду, к служению.
Можно поставить под сомнение религиозность Чехова и других делателей, которыми богата история нашей страны. Господь знает Своих рабов, Своих тружеников.
Для того, чтобы быть делателем, не обязательно прятаться за иконами. Очень много дела ждёт наша земля, всё надеется, что придёт время делателей, настоящих рабов Божиих, не боящихся труда. И труд этот, служение не только в Церкви. Служить Богу можно и нужно – в лаборатории, у станка, у доски, на политической трибуне, в спорте, в искусстве. Обычный труд превращается в благородное священнодействие, в диаконию, в служение, когда делается на совесть, с забвением себя, своих мелких интересов и презрением славы «по правую или левую сторону».
«Жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою» (Лк 10:2). И не стыдно быть рабом Божиим для настоящего делателя. Да и некогда думать о стыде. Работать надо. Время – для делателей.
