Священник Андрей Мизюк
Как говорил некогда один уже ныне покойный архиерей: «Не надо говорить мне что делать, лучше расскажите кто виноват?». Поскольку на эти вечные российские вопросы напрашиваются все те же вечные отечественные ответы (ну а что, в России ведь две беды, да?), то мне бы хотелось вот еще о чем вспомнить.
Когда-то давным-давно, когда я был еще мал, мне было лет 7-8, а моя бабушка была жива, и на Донбассе не было войны, время каникул я проводил в чудесном замечательном шахтерском поселке под Луганском. У бабушки был теплый дом, большая печь (дело было зимой), которая топилась углем, дорога к дому пролегала через оживленную трассу, небольшой пролесок и длинное поле. А рядом с полем была закрытая большой бетонной плитой старая яма. Почему и кем она была вырыта, мне было неизвестно и неинтересно. Интересно и страшно было другое: плиты на всю яму не хватило, поэтому чуть сбоку она зияла черным и жутким, и туда вполне можно было бы упасть, а на плите был не то привинчен, не то приварен металлический веночек.
Когда-то в эту яму упал мальчик, он побежал чуть вперед мамы или бабушки, и в темноте ее просто не заметил, а потом судорожно стали искать уже самого мальчика и нашли уже только всплывшее на поверхность воды, затопившей эту яму, детское пальтишко.
Эта жуть поразила меня тогда до глубины души. Я вдруг узнал, что дети могут умирать. И умирать так страшно. Спустя уже больше чем четверть века я в деталях помню эту жуткую плиту, щемящий сердце венок и то, что никто….никто не смог помочь. Непонятно мне и то, зачем была эта яма, кто ее раскопал и почему ее не закопали обратно.
Читая новость из Петропавловска-Камчатского я опять вспоминаю эту жуткую из детства картину, передо мной проносятся все те же вопросы, и мне все так же страшно от того, что дети умирают. И умирают так страшно.
Ведь хочется же, чтобы цветы несли в благодарность за достижения и успехи. В строительстве, в благоустройстве города, в науке, в спорте… А пока их приносят на место беспощадной взрослой халтуры и наплевательства, жертвами которых опять становятся дети.
