«Благословенно Царство…» Низкий голос священника гулко смешивается с густыми клубами ладана, с еле уловимым ощущением разлитого в воздухе праздника и медленно поднимается в бездонно-сумеречную высоту храма. Колеблющиеся огоньки свечей отражаются в заиндевевших витражах. Их отблески скользят по лицам молящихся, и в этом сиянии все лица кажутся особенно родными и добрыми.
Мишка и Кешка вынырнули из ниоткуда. Невыспавшиеся и чумазые, они не успели умыться, и под глазом Мишки торжественно расплывалось не вытертое с вечера грязное пятно.
— Теть! Теть! Дай копеечку! — заунывно затеребил женщин Кешка.
— Ради Христа! — деловитым баском поправил его Миша. Он как более опытный товарищ знал, как нужно просить.
Но даже «ради Христа» и «ради праздничка» мальчишкам давали мало. И в потных, грязных ладошках поблескивало только несколько монеток.
— Говорил я тебе: пойдем в другую церковь — здесь плохо подают.
Мишка был явно недоволен «уловом». Разговаривали они нарочито громко, ничуть не стесняясь или даже эпатируя «добреньких тетенек», у которых еще минуту назад заискивающе выпрашивали «денежку на хлебушек».
Сердито цыкнувшая на пацанят тетя Глаша их не очень испугала. В ответ мальчишки что-то хохотнули. Но, попререкавшись немного — для «понта», все-таки перешли на шепот. Видимо, опасались, что выгонят из храма.
— Бабушка, бабушка, зачем мальчики шумят? Они пришли пошуметь? — зашептала Лиза Марье Дмитриевне, укутывавшей ей плечи платком: в храме было душно, и двери открыли.
— Нет-нет, не шуметь, — ответила женщина.
Марья Дмитриевна тихонько протянула Кешке сто рублей и сказала Лизе:
— Пойдем к вертепу. Здесь дует.
Бабушка с внучкой тихонько продвинулись вперед.
А мальчишки продолжили шнырять по храму… Но, потоптавшись у свечного ящика и, наверное, поняв, что больше им ничего не выпросить, направились было к выходу. Как вдруг внимание Кешки привлек стоящий на столике маленький ящичек.
В храме было темно. И Кешка развернул ящик к алтарю, навстречу льющемуся от свечей свету. Опершись локтями о стол, Кешка с Мишкой начали громко, на весь храм, читать по складам надпись. Это занятие настолько увлекло ребят, что они не замечали толпящихся возле них и толкавших их людей, стоявших в очереди за свечками.
Наконец мальчики прочитали: «Сотворите святую милостыню». В храме стало тихо. Так тихо, что казалось, служба замерла, а время остановилось.
И в этой торжественной святой тишине явственно послышался звон падающих на дно ящика монеток. Сначала одна, потом вторая...
Потом пауза. Кеша, наверное, задумался.
Воцарилась полная тишина. И вдруг ее разорвал звон ссыпающихся в ящик с маленькой грязной ладошки-горстки только что выпрошенных монеток — весь рождественский «заработок».
И показалось, что все свечи в храме погасли. И осталась только одна. Их — грязных, оборванных, невоспитанных, не умеющих толком читать Кешки и Мишки. Как вечная святая детская молитва рождающемуся в Вифлееме Спасителю.
