Без рентгена определяла переломы
43-летняя Елена Гайнуллова работала врачом Республиканской станции скорой медицинской помощи и Центра медицины катастроф. На Центральную подстанцию СМП она пришла в 2008 году, одновременно подрабатывала в травматологическом отделении 17-й детской больницы. Елена заканчивала ординатуру по ортопедии и травматологии и, как вспоминают ее коллеги, могла практически с ходу определить перелом или травму на вызове, а на ДТП работала быстро и уверенно.
— Лена была полненькая, кругленькая, а когда начинала работать, она просто горела. Если, например, случались аварии и люди получали какие-то травмы, она без рентгена могла определить переломы, вывихи. Просто пальцами могла провести и понять, какой перелом. Специалистом была классным, — рассказывает близкая подруга Елены Лидия Валеева, фельдшер Центральной подстанции СМП.
Елена заболела под Новый год. Отработала смену с 1 на 2 января, вернулась домой и почувствовала сильное недомогание. Позвонила родителям, попросила их забрать к себе девятилетнего сына. Дома с ней остался супруг Рафаэль.
К вечеру 4 января у Елены появилась одышка. Она вызвала скорую. Женщину вместе с мужем увезли в больницу — сделали КТ и взяли мазки на ПЦР. Поражение легких у медика на тот момент составляло 8%, ПЦР-тест оказался положительным.
Еще три дня Елена лечилась дома, но 8 января состояние резко ухудшилось. Ее госпитализировали в ковид-госпиталь 8-й горбольницы Уфы, а через день перевели в реанимацию. 15 января Елена умерла.
Последние дни она находилась на аппарате ИВЛ, легкие были поражены на 98%.
Меньше чем через месяц не стало и мужа Елены Рафаэля. Родные рассказывают, что мужчина всю жизнь проработал в шахтах и сильно болел: жаловался на высокое давление. Мама Елены Стелла Владимировна рассказывала, что дочь строго следила за состоянием супруга, делала уколы и капельницы, вместе с ним ходила на обследования. После смерти жены Рафаэль замкнулся, перестал следить за здоровьем и принимать лекарства. 12 февраля, не сумев дозвониться до зятя, родители Елены поехали к нему домой. Тело Рафаэля нашли на полу в ванной.
Заразилась на работе
В больнице Елене посмертно диагностировали коронавирусную инфекцию, однако в статистику умерших от ковида медработников этот случай не включали несколько месяцев. Региональное управление Роспотребнадзора и уфимский Институт профзаболеваний провели расследование и пришли к выводу о том, что связи между заражением Елены COVID-19 и ее профессиональной деятельностью нет. Не были установлены и пациенты, от которых врач скорой помощи могла заразиться.
Тогда Роспотребнадзор также отмечал, что она была полностью обеспечена средствами индивидуальной защиты и получала подробные инструкции по работе с ковидными больными. На этом основании Фонд социального страхования отказался выплачивать сыну и родителям Елены Гайнулловой 3,7 миллиона рублей страховых выплат: 2,7 миллиона по указу Владимира Путина от 6 мая 2020 года и один миллион по закону о страховании от профзаболеваний.
Родные и коллеги Елены не согласились с выводами и обратились в профсоюз медработников «Действие» и в прокуратуру. К проверке подключилось и региональное управление Следственного комитета, возбудившее уголовное дело по факту халатности (ч. 1 ст. 293 УК РФ) сотрудников министерства здравоохранения Башкирии и республиканского Роспотребнадзора при расследовании обстоятельства смерти.
После этого Роспотребнадзор провел повторное расследование и на этот раз установил, что заражение было связано с профессиональной деятельностью Елены.
Понес ли кто-то наказание по уголовному делу — не сообщалось. По словам регионального координатора профсоюза «Действие» Антона Орлова, о том, чтобы кого-то привлекли к ответственности, он не слышал.
— В принципе, нашей целью изначально и было только признать, что заражение произошло от больного, чего мы и добились, потому что это уму непостижимо, чтобы врач выездной бригады скорой могла заразиться не на работе, — добавляет он.
Семья
Сын Елены и Рафаэля Стас сейчас живет с родителями врача. Мальчик тяжело перенес случившееся. Некоторое время не ходил в школу, был замкнут, почти не выпускал из рук мамин телефон. Постепенно он привыкал жить без родителей, весной начал заниматься с репетиторами.
— Лена очень баловала его, он был для нее очень желанным ребенком, куда бы она ни пошла, сын всегда был рядом. Сейчас он потихоньку начал оживать, учится, стал более самостоятельным. Когда мы добивались страховых выплат, Стас очень помогал. Он знал пароли на телефоне мамы, все открывал, находил. У них были очень близкие отношения, — рассказывает Лидия Валеева.
Родители Елены проживали смерть дочери не менее тяжело. Стелла Владимировна дважды лежала в ковид-госпитале, но сейчас говорит, что болеть ей некогда.
— Я бегаю, кручусь. Нужно заниматься внуком, и в школу ходить, и по магазинам. Мы завершили оформление опеки. Стас, наверное, еще не совсем осознал, что мама умерла, он ведь не видел, что она болела. Для него она просто ушла в один день на работу. Сейчас мы с ним ходим к психологу, потихоньку восстанавливаемся, — говорит она.
Коллеги говорят о Елене Гайнулловой как о человеке, который всегда шел навстречу, помогал и советовал. Она, по воспоминаниям врачей и медсестер подстанции скорой помощи, была очень мягкой и уютной, но при необходимости готова была отстаивать интересы медиков.
— Она была слишком честной, слишком правильной. Администрация таких людей не любит. Она какое-то время работала старшим врачом и стала защищать выездных, потому что сама была выездной. В итоге про нее сказали [в администрации], что она была неудачным опытом [пока работала старшим врачом], — говорит Лидия Валеева. И добавляет, что даже спустя девять месяцев не может удалить ее номер из телефонной книги и постоянно ждет звонка.
Фото: соцсети семьи Елены Гайнулловой
