Воспоминания

Иногда, если тетя Капа была в хорошем расположении духа, мне доставались хвостики и сливались на блюдечко остатки масла. Тогда мама выдавала тот самый кусочек бородинского хлеба, и можно было устраивать небольшой пир...

Не знаю, о чём спорили и будут спорить политики, философы и ученые насчет нужности или ненужности религии, а я ещё с детства, на личном опыте твёрдо уразумел, усвоил для себя её возвышающую роль для нашего человеческого рода, её непреходящую ценность и неуничтожимость.

Поднимаю трубку: - Сегодня в Павлов Посад приезжает Макаревич. Да, тот самый, «Машина времени», наша юность, батюшка. Ты как? Мы с Серёгой собираемся.

Представь себе, что «средство Макропулоса» вовсе не сказка, а на самом деле. Вот оно, подмешано в эту самую конфетку, - я достаю из кармана и подаю ей леденец. - У тебя есть возможность вернуться в годы твоей юности. Ты бы хотела снова стать молодой? Что молчишь? Бери конфетку.

Катя прибежала первой. Возле нее - толпа. Она раздает сухарики. Я подбегаю, но уже поздно, ни одного не осталось. Катя, видя мое уныние, утешает: «Пойдем ко мне после уроков, я тебя пирожками с черемухой угощу и сухариками тоже».

Храм нужно было сделать из ничего и при том в глубокой тайне, с расчетом на возможный обыск. И матушка Лидия Каледа делала все своими руками: подризник – как длинную ночную рубашку, чтобы хранился среди белья, епитрахиль – из полосок ткани, фелонь – из белой скатерти, которая в нужное время застегивалась спереди английской булавкой...

Как Патриарх выступал перед раввинами, как было подстроено первое благословение воинской присяги, за кого не молился Патриарх в 91-м году, почему "Российская газета" началась с православной статьи, и чем можно удивить прот. Андрея Кураева...

Он с замечательно живым интересом читал лекции, отвечал на во­просы, беседовал со слушателями. Мне бы­ло известно, что отец Глеб — тайный свя­щенник, и легализовать свое священство ему не удавалось.