Вообще-то она не была моей родственницей. Она была женой человека, за которым за много лет до этого была замужем моя сестра. Великим джазовым музыкантом Анатолием Герасимовым. Моя сестра родила сына Алешу, а спустя много лет Таня родила дочку Соню. Алеша и Соня — брат и сестра. Поэтому мы решили, что и Таня нам родственник. Как мама сестры моего племянника. Такая вот запутанная история. Но у нас в семье никакой ясности отродясь не бывало.
Такой был человек Толя, что все, на ком он женился, спустя годы дружат между собой. Родные друг другу люди. Они все удивительные женщины. Они добры, ласковы, лишены бабства, лишены стервозности. Такой он был человек, таких находил женщин.
Мы дружили, пока Таня была замужем за Толей, дружили после его смерти. Дружили, когда она первый раз заболела раком, много лет назад. Дружили, когда рак отступил. Дружили, когда Таня снова вышла замуж за чудесного человека. Когда она забеременела близнецами и в животе одновременно с младенцами обнаружилась здоровенная опухоль. Дружили, когда российские врачи сказали срочно делать аборт, чтобы начать химию. Дружили, когда наша подруга Катя Сканави нашла правильную клинику в Германии и Таня уехала туда. И там немецкие врачи сделали ей операцию, по которой уже написаны какие-то диссертации и научные работы. Вырезали опухоль, не помешав никак младенцам. Зашили Таню. Таня выносила и родила двух совершенно здоровых детей, Тину и Федю. Дружили, когда много лет рак то появлялся, то отступал. Когда Таня пришла отмечать очередной раунд победы над болезнью в «Дети райка». С двумя сестрами они заказали вина, еды, принесли цветы, сидели, хохотали и чокались.
У них потрясающая семья. Сибирские, веселые, всегда доброжелательные, сильные люди, умеющие быть вместе. Умеющие быть благодарными. Никогда ни о ком плохого слова не говорящие. Такие, знаете, настоящие веселые люди. Даже удивительно, что Таня заболела всем этим ужасом, эти люди производят впечатление очень здоровых, во всех возможных смыслах слова «здоровье». Но это уж, как говорят все известные мне онкологи, нет никакой логики в том, с кем это случается. Цепкая ледяная рука этой штуки выхватывает любого из толпы, случайного, каждого, любого.
Я помню, как Таня стоит около столика и рассказывает мне, похудевшая, бодрая, сильная, как ей вливали какую-то дикую химию прямо в открытый живот, на хирургическом столе. Помню все наши многочисленные праздники, концерты, пьянки, детские дни рождения.
Помню, как недавно навещала Таню в Берлине и еще не знала, что это последняя встреча. Тане удалось (с помощью фейсбука) найти очень приятную квартиру в Шарлоттенбурге. Квартира была очень светлая, окна во все стороны, просторная гостиная. Я сидела на диване, а Таня каждые 4 минуты спрашивала, точно ли я не хочу есть. И что она может приготовить что-то. А еще есть борщ. Ну давай я тебе налью тарелочку, Варюш!
Помню, как на все, что я ей рассказывала о себе и своей жизни, она отвечала только и исключительно поддержкой, одобрением и согласием. Ну вот и правильно! Конечно, Варюша! Да сто процентов ты права! И так далее. Я принесла ей тюльпаны, а еды не принесла, у нее начались уже проблемы с сердцем и ей мало что можно было. И вот я сижу на диване, а она меня утешает, успокаивает, выслушивает. Она — меня.
Последний раз я говорила с ней, когда они с Мариной ехали в поезде в Москву и мы не знали, доедет ли Таня до Москвы. Даже в этой ситуации я слышала в трубке заливистый хохоток, очень внятный и ясный рассказ о состоянии, никакого стеснения, никакой игры, никакой манипуляции, простота и честность.
Я никогда не забуду Таню и то мужество, с которым она боролась, с которым она жила, уверяя меня и окружающих, что жизнь с раком — это в первую очередь жизнь, а уже во вторую — с раком.
Я никогда не забуду тех, кто передавал годами деньги, от 50 рублей до десятков тысяч долларов и евро, каждая копейка ушла на лечение Тани, и каждый раз мы не могли поверить, что люди могут так помогать. Вроде уже давно знаем, что могут. И все равно каждый раз не могли поверить. Спасибо.
Одна моя знакомая написала мне: «Как же верилось, что она сможет выкарабкаться». Но я считаю, Таня выкарабкалась. Не только в том смысле, что прожила на очень много лет дольше, чем уверяли ее те российские врачи. А еще в том, с какой радостью, чистотой и благодарностью она прожила эти годы. Таня выкарабкалась.
Мы дружили с Таней до и во время болезни, и мы будем дружить с ней и сейчас. Дружба — это же любовь, ну, все такое. Никуда не девается, конечно же.
Спасибо всем, все было не зря.
***
P.S. Сейчас, когда я дописываю этот текст, я получила сообщение от ближайшей подруги. У нее подозрение на рак. Видимо, это таким образом мне намекают на то, что жизнь продолжается.
