Только ленивый не говорит сейчас о национализме, о ксенофобии, об угрозе фашизма русского, кавказского, православного, исламского и чуть ли не марсианского. Это понятно, это естественно — что в жизни, то и на языке. Но вот если внимательнее посмотреть, что же у нас на языке…
Мне немало приходится читать дискуссий на разных форумах, и такое чтение – тяжелая работа. Мозги не выдерживают и плавятся – слишком высок градус взаимной агрессии. Пожелания друг другу сдохнуть, предложения «забить стрелку» и сломать оппоненту какую-нибудь деталь организма, распалённые фантазии о том, как, придя к власти, будут казнить оппонента – а чаще всего просто забористая (я бы даже сказал «подзабористая») матерщина.
Всё понимаю: бессмысленно, в духе кота Леопольда, взывать «Ребята, давайте жить дружно», градус агрессии в сетевых дискуссиях объективно отражает происходящее в реальной жизни, и пока у нас жизнь такая, то и от сетевой злобы будет не продохнуть.
Всё это скучно и банально, и не стоило бы вообще упоминания, кабы не один важный момент: православные христиане, участвующие в таких дискуссиях, подчас пышут ненавистью ничуть не меньшей, чем их безрелигиозные сторонники или противники. Причем речь не о «номинальных православных», а о людях, более или менее известных в православной блогосфере, людях, которые несомненно являются членами Церкви и которые в других вопросах проявляют и компетентность, и трезвомыслие. Уточню: я имею в виду не только грубые формы дискуссии, но саму суть высказываний: резать, вешать, бомбить, сажать, рубить и топить. Понятное дело – врагов, негодяев, разрушителей всего доброго и светлого. Словом – нелюдей. Или «зверьков», как зачастую называют кавказцев некоторые люди, добросовестно исповедующиеся и причащающиеся. А чего стоит распространённое выражение «в топку», употребляемое по отношению к оппонентам!
И вот, по-моему, стоит разобраться детально. Ведь если христиане считают кого-то нелюдями, и не разово, а массово – это серьёзная проблема нашей церковной жизни. Причём проблема, существующая давно, просто сейчас ставшая более заметной в силу политической «движухи».
Не так важно, какая именно категория людей объявляется нелюдями, в отношении которых у христианина могут быть развязаны руки. Будь это либералы, или евреи, или кавказцы, или содомиты, или глобалисты, или «ювенальщики», или «менты», или сектанты, или цыгане — стилистика используется одна и та же. Душить!
Сразу оговорюсь: одно дело, когда к каждой из перечисленных или не перечисленных категорий выдвигаются серьёзные претензии (обоснованные или необоснованные – это уже второй вопрос), и другое – когда раздаются призывы расправляться с попадающими в эти категории людьми. Можно глубоко и серьёзно обсуждать тему этнической преступности, несовместимости славянского и кавказского менталитетов, противодействия беспределу. Это нормально, это нужно. Но чаще звучат призывы сослать всех кавказцев на Колыму, сбросить на Кавказ атомную бомбу… я уж не говорю о действиях, которые на языке закона звучат как «насильственные действия сексуального характера». Кавказскую тему я привёл лишь как пример. То же самое можно было бы сказать о гомосексуалистах, об олигархах, о «Свидетелях Иеговы»… То есть во всех этих случаях решение проблемы видится по известной формуле: нет тела – нет дела.
Иногда я думаю: может, это я чего-то не понимаю? Может, действительно, Благая Весть не ко всем адресована? Может, про «любите врагов ваших» нам экуменисты-обновленцы наврали? Может, Господь не хочет, выражаясь словами молитвы, «всех спасти и в разум Истины ввести»? Может, мы зря в утреннем молитвенном правиле произносим «Погибельными же ересьми ослепленная светом Твоего познания просвети и Святей Твоей Соборней Апостольстей Церкви причти»? Может, надо бы «Разбомби их, сожги, посади на кол или ещё как-нибудь сотри с лица земли, желательно максимально жестоким способом»? Может, заблуждались святые отцы, говоря «осуди грех и прости грешника»?
Если мы христиане не по самоназванию, а по сути — можем ли мы исключать какую-то категорию людей из бесконечной сферы Божественного милосердия? Можем ли мы заранее приговорить человека, вместе с той общностью (пускай глубоко нам неприятной), куда он входит? Мы точно знаем, что он уже полностью и окончательно осуждён на адские муки, что у него уже не осталось ни малейшего шанса спастись?
Да, разумеется, теоретически все мы, христиане, помним о грехе осуждения, помним про любовь к врагам, про «Мне отмщение и Аз воздам». Но на практике мы из этого делаем исключения. Конечно, всех Господь любит, всех! Кроме гнусных гомиков. Или злобных чеченцев-бандитов. Или проклятых цыган-наркоторговцев. Или растленных педофилов… Или тех… или таких… и вон этих ещё…
Отчего это происходит? Что, люди, которые так думают, чудовища какие-то, садисты и маньяки? Ничего подобного. Чаще всего это достаточно милые и добрые люди. Только вот очень люди. «Человеческое… слишком человеческое». А человеческая природа, вспомним на минуточку, искажена грехом. И то, что мы называем естественным — оно естественно лишь в системе координат падшего мира. Человеку естественно любить своих и ненавидеть чужих. Это социальный инстинкт, вырабатывавшийся десятками, если не сотнями тысяч лет. Это опыт множества поколений, это впитывается с молоком матери.
И вот против такого «естественного» опыта восстаёт евангельская проповедь. Христос призывает нас не «быть самими собой», а подниматься над собой, над своей испорченной природой. Это не просто трудно – это невозможно человеку, как невозможно самого себя поднять за волосы. Но невозможное человекам возможно Богу. Сами себя мы не поднимем, Он нас поднимает, если, конечно, мы этого действительно хотим.
Но слишком тянет нас земля. Слишком хочется нам «и на ёлку залезть, и не уколоться». Очень хочется излить свою естественную, земную нелюбовь к «чужим». Естественная же потребность, чуть ли не физиологическая! А Евангелие мешает. Как тут быть? Не отказываться же от Христа? И мы начинаем выстраивать разные хитрые конструкции, чтобы обосновать, почему нельзя-то нельзя, но если очень хочется, то можно.
Но всё равно ведь нельзя. Как бы ни корёжило нас от ненависти к тем, кого мы считаем негодяями (подчас справедливо считаем), а нельзя. Торг неуместен.
