Мия Бердсонг
Последние 50 лет умные и обеспеченные люди пытаются найти способ избавиться от нищеты в мире. Они инвестировали миллионы в некоммерческие организации для помощи людям, живущим в бедности.
Они основали научные центры, исследующие вопросы образования, создания рабочих мест и накоплений, чтобы отстаивать политику поддержки неблагополучных групп населения. Они написали книги и статьи, выступили с пылкими речами, порицающими разрыв в благосостоянии, оставляющий все больше людей в самом низу шкалы распределения доходов. Их усилия полезны. Но этого недостаточно.
Уровень бедности ненамного изменился за последние 50 лет, с тех пор как началась ликвидация нищеты. Я здесь, чтобы сказать вам, что мы упустили из виду самый мощный и конструктивный способ. Вот он — бедные люди, идеи которых нужно поддержать.
Три матери и бизнес по уборке
Джобана, Синтия и Берта познакомились, когда у них появились дети, на занятиях для родителей в центре планирования семьи в Сан-Франциско. Со временем они сдружились и часто делились друг с другом, как тяжело зарабатывать деньги, когда дети еще маленькие. Детский сад стоил больше, чем они получали на работе. Их мужья работали, но им самим тоже хотелось приносить хлеб в семью.
И тогда у них созрел план. Они открыли компанию по уборке помещений. Они завалили ближайшие районы флаерами, раздали визитки всем друзьям и знакомым, и очень скоро им начали звонить клиенты. Пока двое из них убирались в доме или офисе, третья подруга смотрела за детьми. Они убирались и смотрели за детьми по очереди. Здорово, да?
Деньги делили на троих. Это был неполный рабочий день, ведь никто не может так долго сидеть с детьми. Но материальное положение их семей заметно поправилось. Они могли заплатить по счетам, даже когда у мужа мало работы. Или купить одежду подрастающим детям. Немного денег на карманные расходы, чтобы почувствовать себя самостоятельными.
Когда не с кем поговорить
А это Тереза и ее дочь Брианна. Брианна — одна из детей с веселой, заразительной, компанейской натурой. К примеру, когда Роузи, девочка, говорящая только по-испански, стала жить по соседству, Брианна, говорящая только по-английски, взяла мамин планшет и нашла онлайн-переводчик, чтобы они могли общаться. Умно, да? Семья Роузи говорит, что Брианна помогла Роузи выучить английский.
Пару лет назад Брианна начала отставать в школе. Она все больше расстраивалась, отстранялась ото всех и начала срываться в классе. Ее мама переживала и не знала, что делать. Вскоре им сказали, что ее оставят на второй год, и Брианна была раздавлена.
Безысходность, подавленность и одиночество одолели маму Брианны, потому что она понимала, что ее дочь не получала нужной ей поддержки. Но и сама она не знала, как ей помочь. Как-то днем Тереза встречалась с друзьями, когда один из них спросил: «Как твои дела, Тереза?» — она просто расплакалась. Когда она поделилась своей историей, один из знакомых сказал: «С моим сыном происходило то же самое около года назад».
В эту минуту Тереза поняла, что часть ее проблем в том, что ей не с кем о них поговорить. Тогда она основала группу поддержки для таких же родителей, как она. На первую встречу пришли только два человека. Но вскоре люди о ней узнали, и уже 20–30 человек стали приходить на ее встречи раз в месяц. Так она проделала путь от чувства беспомощности до осознания, что она может помочь своей дочери, используя поддержку друзей по несчастью. Сейчас у Брианны все отлично как в школе, так и со сверстниками.
Домашнее кафе, где дети делают уроки
На фотографии — мой приятель Бакир перед входом своего кафе BlackStar Books and Caffe, которое он разместил прямо у себя дома. Когда вы туда входите, Бакир приветствует вас словами: «Welcome black home».
Там вы можете заказать курицу по-алжирски, или вегетарианский бургер с грецким орехом, или сэммич с индейкой. Именно сэммич, а не сэндвич. На десерт обязательно закажите «мини-пончики на пахте», они в несколько раз лучше десерта «дырка от бублика», и их рецепт — это большой семейный секрет. Действительно секрет, он вам ни за что не расскажет.
BlackStar — это больше, чем кафе. Дети, живущие в этом районе, могут прийти туда после школы, и им помогут сделать уроки. Взрослые приходят туда узнать местные новости и встретиться с друзьями. Там можно давать концерты. Это дом для поэтов, музыкантов и художников.
Бакир и его девушка Николь с малышкой на спине — в центре этого действа: подносят кофе, учат детей играть в манкалу, рисуют плакат для ближайшего мероприятия.
Мне просто повезло
Я работаю вместе с такими людьми и учусь у них больше 20 лет. Я выступала против института тюрьмы, больше всего вредящего бедным людям, особенно темнокожим, индейцам и латиноамериканцам в устрашающих масштабах. Я работаю с молодыми людьми, полными надежд и потенциала, несмотря на то, что к ним применяются расистские наказания в школе и насилие со стороны полиции.
Я многому научилась у семей, дающих волю находчивости и упорству. И их цель — не деньги. Они стремятся улучшить образование, жизнь, здоровье — то, что важно для всех нас.
Куда бы я ни пошла, я вижу людей, у которых нет денег, но полно идей. Я вижу людей, которые готовы реализовать эти идеи, чтобы улучшить свою жизнь, жизнь своей семьи и соседей. Джобана, Синтия, Берта, Тереза и Бакир — это правило, а не исключение.
Это я — исключение.
Меня растила тихая, но бесстрашная мать-одиночка в Рочестере, штат Нью-Йорк. Автобус отвозил меня в школу в пригороде из района, который мои одноклассники и их родители считали опасным. Уже в восемь лет мама оставляла меня одну. Я сама возвращалась из школы, делала уроки и дела по дому, ждала, пока придет мама.
После школы я заходила в магазин на углу и покупала банку консервированных равиоли, которые разогревала на плите в качестве перекуса. Если оставалась сдача, я покупала фруктовый пирожок. Вишневый. Не такой вкусный, как «мини-пончики».
Мы были бедной семьей. А сейчас у меня есть дом в благоустроенном районе в Окленде, штат Калифорния. Я построила карьеру. У мужа свой бизнес. У меня есть пенсионный счет. Дочке нельзя пользоваться плитой, если рядом нет взрослых, да ей и не нужно. Равиоли для моих детей — органического происхождения, с начинкой из шпината и рикотты, потому что у меня есть привилегия выбирать, что они будут есть.
Я исключение, но не потому, что я талантливей, чем Бакир, не потому, что моя мать трудилась больше, чем Джобана, Синтия и Берта, или заботилась больше, чем Тереза.
Когда нет денег, но полно идей
Неблагополучные социальные группы полны умных, талантливых людей, которые вертятся как могут, работают и изобретают не хуже, чем глубокоуважаемые и хорошо оплачиваемые гендиректоры.
Людей, использующих все свои душевные силы, чтобы вставать с утра, отводить детей в школу и идти на работу, за которую плохо платят, или получать образование, затягивающее в долги.
Применяющих смекалку к тому, как прожить от зарплаты до зарплаты или как совместить работу и подработку, чтобы свести концы с концами.
Старающихся для себя и других — будь то сходить в аптеку для пожилого соседа, или одолжить денег брату для оплаты телефона, или приглядывать за соседскими детьми со своего крыльца.
Я стала исключением, благодаря удаче и преимуществу, а не упорной работе.
Большинство людей работает усердно. Упорный труд — общий знаменатель в этом уравнении, и я устала от историй, где тяжелый труд ведет к успеху, потому что они позволяют тем, кто чего-то достиг, думать, что они это заслужили. И как следствие, что те, кто ничего не достиг, не заслуживают ничего.
Мы говорим себе, а иногда и окружающим: «С бедными людьми, наверное, что-то не так». У нас есть множество вариантов, что же это может быть. Одни говорят, что им лишь бы не работать. Другие — что они беспомощны, что у них были нерадивые родители, которые не читали им книжек, и если им сказать, что делать и куда идти, то они чего-то достигнут.
На каждую такую историю я расскажу вам 50 совсем других — о тех же людях, которые ходят на работу каждый день и стараются изо всех сил. Я не говорю, что все отрицательные истории неправда, но они мешают нам видеть настоящую сущность этих людей, потому что показывают только часть картины.
Полуправда и несколько сюжетов убедили нас, что бедные люди — это проблема, которую надо решить. Но что, если мы поймем, что люди-то работают, а наш подход к ним — нет? Что, если мы поймем, что эксперты, которых мы ищем, эксперты, за которыми хотим идти — это бедные люди?
Что, если вместо того чтобы давать им решение, мы просто добавили бы огня к пламени, уже живущему в них самих? Не говоря им, что делать, даже не расширяя их права, а просто подпитывая их собственную инициативу.
К северу отсюда у нас есть пример того, что может из этого получиться: Силиконовая долина. Целая индустрия венчурного капитала сформировалась вокруг убеждения, что если у человека есть хорошая идея и желание ее реализовать, то мы должны дать ему много-много денег.
Не так ли? Но где же стратегия для Терезы и Бакира? Для них не существует ни бизнес-инкубаторов, ни бизнес-акселераторов, ни стипендий. Чем Джобана, Синтия и Берта так отличаются от Марков Цукербергов нашего мира? У Бакира есть опыт и послужной список. Я бы сделала на него ставку. <…>
