«Нам ничего не объявляют»
Движение на улице Горбунова в Можайском районе Москвы перекрыто. Проехать могут врачи скорой помощи, полицейские, пожарные, МЧС. Сегодня с утра здесь загорелся бизнес-центр «Гранд Сетунь Плаза».
Над зданием густой дым. Со стороны МКАДа летит вертолет.
Пожар начался примерно в половине десятого, к 11:30 центральная часть фасада полностью обуглилась. Издали в лопнувших окнах виден огонь.
Дорога с двух сторон огорожена. С правой стороны столпились люди — работники бизнес-центра и прохожие.
Женщина в синем деловом костюме негромко, но беспокойно говорит по телефону. Голос дрожит:
— Сейчас все выясним, не переживайте. Буду звонить! Держу в курсе.
Она подходит к ограждению, беспомощно смотрит на сотрудников МВД, но дальше никого не пускают. Тех, кто пытается проползти снизу, отправляют назад. Журналистам подойти ближе тоже нельзя. Снимать — только из-за ограждений.
Женщина представляется менеджером. Она с утра приехала на работу в «Сетунь», но внутрь уже попасть не смогла.
— Даже сказать нечего… — разводит она руками.
Рядом перешептываются еще две испуганные женщины.
— Вы здесь работаете?
— Да, — поспешно отвечает одна из них, но тут же осекается. — Но нам не разрешено давать интервью какие-то. Поэтому…
— Вы были там в момент возгорания?
— Были… Приехали на работу, но вот, по первому требованию эвакуировались. Сработала сигнализация, мы спустились с третьего этажа. Это полдесятого плюс-минус. Фасад полыхал. Думали, просто очередная тренировочная эвакуация. На первом этаже все уже горело.
Горящий бизнес-центр. 10 часов 30 минут. Фото очевидца
— А ваши коллеги? Все спаслись?
— Все наши два отдела вышли полностью. Остальные — не знаем… Там же много компаний было на самом этаже. Нам ничего не объявляют.
— Мы не можем рассказывать, не знаем, ничего не знаем, — вклинивается ее коллега.
«Тревога? Ай, далеко идти, посидим»
С козырька падает пластик. Работники с надписью «ГБУ Жилищник» везут на тележках бутылки с водой к машинам скорой помощи. Рядом с бизнес-центром приземляется вертолет.
Люди нервничают. Ко многим уже пришли близкие. Высокий мужчина несет жене пакет бубликов, она делится с соседками, те вцепляются в бублики двумя руками.
Трое мужчин переговариваются поодаль.
— Может, кто-то покурил…
— Да нет, это поджог!
— Нам говорили, что какая-то сварка…
Давать интервью не хотят. Один из них, самый дородный, смеется:
— Ой нет, мы настрадались. За пять тысяч — скажу.
Фасад удается потушить, но очень быстро на третьем этаже снова разгорается огонь. Сотрудники рассказывают, что в центральной части на первом этаже было большое пространство с декоративными скелетами динозавров и ресепшеном, вокруг — офисы, с двух сторон — библиотечные зоны.
У ограждений молодой мужчина разговаривает с коллегами. Павел Семочкин, коммерческий директор «Гектар-групп Инжиниринг». С утра он, как обычно, пришел на работу, сидел в офисе.
— Вот я показываю ребятам, как все произошло (показывает фото на смартфоне). Это вот крыльцо, вход, снизу вот отсюда все началось, внутри обшивка загорелась — маленький огонечек совсем. Распространялось все именно по обшивке. Утеплитель горел достаточно быстро. Внутрь здания пожар долго не проникал, это уже потом стекла начали трескаться, лопаться — и огонь пошел туда.
Сам Павел узнал о пожаре из рабочего чата — фотографии прислали именно туда. Сигнализация в центре, по словам Павла, сработала чуть позже.
— Ребята даже не хотели выходить.
— Как это?
— Пожарная тревога — ну, к ней все относятся как-то несерьезно. Учебные же часто проводятся, и многие даже не выходят во время них, сидят в офисах.
— У нас раз в месяц где-то были тренировочные тревоги, — объясняет Алена, сотрудница «Икс-групп корпорейшн». — Сегодня, когда сработала сигнализация, из другого офиса чувак пошел в туалет. А на восьмом этаже как обычно бывает? Тревога? Ай, далеко идти, посидим. И вот он идет обратно и кричит: «Мы горим! По-настоящему!» Побежал забирать девчонок и эвакуироваться…
— Смотрите, — продолжает Алена, — в 9:35 Сашка [коллега] кидает фотографию. Когда они выбежали, огня уже много было: горит фасад на три этажа вверх где-то. Летели обгоревшие куски… Нас выпустили с другой стороны.
Павел говорит, что из бизнес-центра успели выйти все сотрудники его компании. Но вдруг женщина с белыми волосами испуганно округляет глаза:
— Гектор!..
— Что? — не понимает Павел.
— Гектор! Погиб…
— А, у нас рыба там осталась… Эх, целый аквариум был, большой. У нас офис не горел, но аквариум без кислорода остался. Жалко. Сегодня бы Гектору год исполнился.
— Непонятное состояние, — говорит коллега Павла, высокий мужчина в черном. — То ли грустить, что все сгорело, то ли радоваться, что живы остались. В 9:30 я обычно в столовке сижу. Сегодня почему-то не пошел — как чувствовал. А столовка в подвале находится, там связь не работает. Хотя… с другой стороны, может, и быстрее всех мог бы выбежать. Мы надеялись что-то узнать от служб, когда можно пойти-то хоть туда, посмотреть…
Люди по-прежнему не отрываясь смотрят на обугленное здание. Многие беспокоятся, как дальше работать и что делать, если важные бумаги и техника, скорее всего, сгорели.
— У меня в понедельник суд, а все в офисе осталось, все документы для суда… И компьютеры… Хорошо, если еще не залили… — причитает женщина в красном пиджаке.
— И у нас все осталось. Первичка, документы, компьютеры, — кивает ее коллега.
— У нас тоже — первичка, документы, учредительные, деньги… Все сгорело, — подхватывает Павел, уже с нервным азартом.
Мимо проходит пожилая женщина с зонтиком:
— Ребята, у кого-нибудь есть зарядка от айфона? Шнурочка ни у кого не найдется?
— Мой на работе остался… — говорит Алена.
К ней и Павлу подбегает журналист с микрофоном.
— Добрый день, телеканал ТВЦ. Два слова скажете — все что вам известно?
— Телеканалам больше известно, чем нам, — отмахивается Павел. — Мы же сами от ваших телеканалов новости узнаем.
«Вот радуемся, что не сгорели»
Примерно в час дня уезжают несколько машин скорой помощи. Женщины, работавшие на шестом этаже центра, обсуждают, что произошло, но говорить с журналистами тоже не хотят:
— Мы не готовы, мы просто в шоке пока. У нас все сгорело…
— Где был ваш офис? — спрашиваю у стоящих рядом.
— На третьем. Мы слышали, что сработала сирена пожарной безопасности. Но у нас это происходит раз в месяц стабильно, поэтому сотрудники как-то не верят. Подумали, что это ложная, учебная тревога. Потом уже, когда увидели, что народ начал активно выходить, тоже пошли.
Увидели, когда спускались, что горит вход, куски пластика летят горящие. А дальше — все горит. Очень быстро…
Вот смотрим, ждем, что вообще скажут, когда можно попасть в офис.
— Мы тоже вот так вот стоим, — рассказывает другая женщина. — Я сейчас сыну позвоню. Может быть, он чем-то поможет. Конечно, восьмой и девятый [этажи] надеялись, наверное…
— Нет, нет там никого уже. Ну, может быть, у них не настолько все страшно. Угловые окна даже целые.
— Ой, что-то у меня в носу от этого запаха нехорошо…
Рядом женщина в белой куртке отбивается от очередного журналиста с микрофоном:
— Да мы же не знаем, что внутри! Откуда мы знаем? Никого не пускают, ничего никто не знает.
Две девушки переговариваются у ограждений. Хотят пройти дальше — но нельзя.
— Смотри, медицина катастроф. Ты знаешь, чем обычная скорая отличается от медицины катастроф?
— Не-а…
— Какой дождь был!
— А толку?
— А если б солнце жарило?
Софья, сотрудница одной из компаний на первом этаже, сегодня тоже была внутри здания. Она не первая, кто говорит, что учебные тревоги мало кто воспринимал всерьез.
— Не мешало бы план давать нам, когда эти учебные тревоги должны быть. Чтоб мы не путались. Я раньше работала в «Москва-сити» и ненавидела это место, потому что мы были на 12-м этаже. Мои коллеги никогда не выходили, а я гоняла их: «Идите по лестнице!» Но представляете, а кто сидел на 89-м этаже?
Людей на эвакуации было много, но, по словам Софьи, все выходили спокойно.
— Дыма тоже еще не было. Там сзади сделан обход, выход на пандус, по этому коридору мы и покидали офис. У них все четко в плане сигнализации сработало. Мы еще ничего. Вот радуемся, что не сгорели. Но это потрясение для обычного человека, который утром идет и думает, что у него будет пятничный рабочий день…
Фото Вероники Словохотовой
