15 февраля исполняется 20 лет как Архиепископ Артемий возглавляет Гродненскую епархию. Эта дата стала поводом, чтобы поговорить с Владыкой о межконфессиональном диалоге в епархии, перспективах введения выборности духовенства, послушании как пути к свободе и тех советах, которые он мог бы дать исходя из своего 20-ти летнего опыта архиерейского служения.
– Владыка, в этом году исполняется 20 лет вашего пребывания на Гродненской кафедре. Уникальность вашей епархии – в ее приграничном положении на стыке государств и конфессий. Сегодня в контексте встречи Папы и Патриарха Кирилла много внимания уделяется межконфессиональному диалогу. Как этот диалог развивался во время вашего 20-ти летнего архиерейства?
Особенность нашего региона, как вообще то и любого многоконфессиоанльного, в том, что в Гродно граница между православными и римо-католиками проходит через семьи. Ситуацией, когда мама католичка, а папа православный здесь никого не удивишь. И если простые люди в своих семьях находят общий язык для так сказать «межконфессионального диалога», то и церковные иерархи тоже это могут сделать.
Обе конфессии для Гродно и области являются историческими и традиционными. Это позволяет направить энергию на сотрудничество в тех сферах, в которых оно возможно.
Какие направления деятельность Вы отметили для себя как первостепенные, когда пришли на Гродненскую кафедру?
В первую очередь мы занялись образованием и религиозным просвещением. Наша Церковь тогда начинала выходить из привычных, стереотипных рамок «Церкви для бабушек». Образованным людям нужны были образованные священники и их запросы не ограничивались требами.
Кстати и активность соседей римо-католиков тоже постоянно держала в тонусе. Я не говорю о каком-то противостоянии. Нет. Наша задача состояла в том, чтобы углубить знание Православия у своих же верующих. В условиях многоконфессиональности смешиваются не только семьи, но и религиозные представления в головах людей. Особенно на бытовом уровне. Освятить яйца на двух Пасхах чтобы те «святее» были – обычное дело. К тому же внимание католиков к образованию, где то даже служило примером.
Первый наш большой образовательный проект — это катехизаторские курсы для взрослых. Священников я тоже стимулировал к поступлению в духовную академию. Без семинарии вообще старался не рукополагать.
А что в архипастырском служении дается труднее всего?
Трудно встречаться с безразличием. Когда пастырь безучастен и ничего не хочет делать, когда «моя хата с краю, я только крещу и венчаю» – это не пастырство, а церковное ремесленничество.
И вот это все надо спокойно пережить, без эмоций. Хочется сразу треснуть и крикнуть «Пошел вон!». Поставить другого. Но передо мной живой человек. Может через несколько лет из него получится что-нибудь прекрасное. Просто не сегодня.
В общем же, очень сложно само по себе осмысление сущности христианства, о которой мы фактически совершенно не задумываемся, поиск Бога в самом себе и осознание задач пастырства. Трудно «не прогибаться под изменчивый мир», а еще труднее его менять…
А вот если бы у вас была возможность вернуться в прошлое, вы бы согласились снова на архиерейскую хиротонию после того как узнали, что это такое?
Если вернуть время назад… скорее всего, все было бы так как и было. Хотелось бы послушание по-другому исполнить, но не менять его.
Я уже как-то говорил, что когда у Патриарха Пимена спросили, кем бы он хотел быть, он ответил — сторожем на нижних воротах Псково-Печерского монастыря. Конечно, каждый подсознательно ищет себе более спокойного послушания. Но тогда это уже не послушание.
Я заметил, что чаще всего у священников спрашивают, как ты решился принять сан…
Я вспоминаю слова Святейшего Патриарха в бытность его ректором Ленинградской семинарии из его обращения к студентам: «Не мы избрали Христа, а Христос избрал нас».
Да, но я немного не об этом. Выбор жизненного пути здесь совершается почти неосознанно – ведь ты не знаешь, что тебя ждет после хиротонии, не знаешь церковного быта и т.д. Он из-за этого как бы легковесен. Не кажется ли Вам, что важнее ответить на вопрос, почему ты согласился остаться, а не почему ты согласился рукоположиться?
Я не согласен с такой постановкой вопроса. Он звучит примерно так: почему ты остаешься в этом аду, когда ты узнал что здесь ад. Или: есть ли жизнь после хиротонии? Во-первых, я не думаю, что Церковь — это ад и кошмар. Во-вторых, я спросил бы по другому: почему после хиротонии ты не загрыз себя до смерти, после того как узнал какой ты плохой и как сильно не соответствуешь своему сану?
Это не просто игра в слова. Постановка вопроса это ведь отражение мировоззрения и подхода к проблеме. В первом случае человек считает Церковь недостойной его, а во втором себя недостойным Церкви. Себе я задавал вопрос именно таким образом.
Я очень боялся становиться диаконом, плакал, что у меня нет слуха. Я ненавидел себя за то, что у меня невыразительная речь, за то, что я замкнутый по характеру, а это несовместимо со служением священника. Архиерей – это администратор. Для меня это хуже трех предыдущих проблем вместе взятых. В какой-то момент у меня были мысли уйти на какой-нибудь деревенский приход, жить уединенно.
Но вы не ушли. Что Вас удержало? Покорность и послушание?
Да, но не фанатичное безрассудное подчинение приказу. Это, скорее, осознанное послушание.
Любое послушание ставит перед выбором: дальше работать на себя или теперь уже для дела. Очевидно же, что в нашем желании «уйти на хутор» есть что-то от жалости к самому себе. Это происходит не от объективной оценки своих сил. Моисей считал, что он не справится, хотя его в этом убеждал сам Бог. Потому, что человек здесь оценивает не свою способность помочь делу, а степень своего комфорта. Раздвигать моря может и интересно, но пасти овец в земле мадиамской куда более спокойное занятие.
В первую очередь я осознал, что призвание и Божие благословение — это не пустые слова. Каждый, находится, на том месте, на котором ты должен себя реализовать. Если что-то идет не так, то скорее не место плохое, а ты плохой. Банально конечно, но мне кажется, что все банальности стали таковыми потому, что в их правдивости убедились миллион раз.
А еще постепенно понимаешь, что быть на своем месте, делать то, что ты хочешь делать, быть свободным – вот счастье человека. А если ты оборачиваешься постоянно назад — ты не свободный. И эта раздвоенность тебя будет постоянно угнетать.
Вы сейчас говорили о своем послушании и восприятии сана. Но в то же время Вы и сами раздаете послушания и совершаете хиротонии. Не страшна ли такая ответственность? Ведь каждый ставленник это, по сути, «кот в мешке».
Ну, все-таки, мы принимаем тех людей которые закончили семинарию и имеют рекомендацию Духовных Школ. Это не случайные люди. Духовник епархии, в ходе исповеди, также может выявить какие-то препятствия.
К тому же уже при самой хиротонии я спрашиваю: достоин? И мне отвечают: Аксиос!. Если бы сказали, что недостоин я бы не стал спорить.
А как Вам кажется, возможна ли сегодня реальная выборность духовенства?
Я честно признаюсь – я не знаю, как ответить на этот вопрос. Когда архиерей выбирает по своим личным симпатиям — это плохо. Когда толпа выбирает – тоже плохо. Когда опытный епископ делает выбор — хорошо. Когда состоявшийся приход видит в своем собрате достойного человека, без зависти хочет его поставить во иереи, и готов его кормить всей деревней – это тоже хорошо.
Народный выбор не является автоматически правильным. Наши приходы очень разношерстны. Кто их наполняет? Среди адекватных прихожан много ведь и различного рода кликуш, обрядоверов, или тех, кто составляет партию почитателя какого-нибудь батюшки создавшего культ своей личности на приходе и т.д.
Это наверное в какой-то степени подводит к ответу, на Ваш вопрос – в первую очередь нужно создать здоровый микроклимат на приходах, создать полноценные общины. Это то о чем говорит сегодня Патриарх. Может быть введение выборности духовенства прямо сейчас будет означать попытку перепрыгнуть через несколько ступеней развития?
Владыка, сегодня появляется много новых епископских кафедр. Исходя из своего 20-ти летнего опыта, что бы вы могли сказать епископу только что одевшему омофор?
Есть архиереи постарше и много опытнее меня. Я не считаю, что вправе давать какие то наставления.
Мне самому нравятся слова митрополита Филарета (Вахромеева): из этого служения не нужно ничего «строить», не нужно ничего придумывать – нужно скромно служить Церкви. Я бы еще только пожелал радости. Без радости человек не может быть христианином!
Читайте также:
- Епископ Гродненский Артемий: Первым моим катехизатором стал церковный сторож
- Архиепископ Гродненский Артемий: Не волнуйтесь, будете жить по-христиански – гонения вас не оставят
- Архиепископ Гродненский Артемий: Христианство – самая неудобная для человека религия
