«Это усложнит работу, а проку не будет»
Сергей Попов, астрофизик и профессор РАН, автор петиции против принятия поправок в ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»:
Сергей Попов
— Просветительская деятельность в законопроекте определяется как деятельность вне рамок образовательных программ, которую может проводить кто угодно: юридические и физические лица, индивидуальные предприниматели. И это настоящая логическая катастрофа, потому что в закон об образовании, образовательных учреждениях и образовательных программах вводятся поправки, которые не касаются ни того, ни другого, ни третьего.
К тому же поправки дублируют другие законы. Все эти слова про запрет разжигания социальной, расовой, национальной и религиозной розни уже есть в Уголовном кодексе и законе «Об экстремизме». Но ведь у нас нет отдельного закона, который запрещал бы разжигать религиозную и расовую рознь, например, в стихах.
Наконец, главное. Сами по себе поправки ничего не регулируют: они дают разрешение федеральным органам написать бесчисленное количество других подзаконных актов, которые и будут регулировать просветительскую деятельность тем или иным способом — очевидно, с содержательной точки зрения. Опять-таки мы возвращаемся к тому, что есть много разных законов, а просветительская деятельность всегда осуществляется в каком-то формате. Например, это могут быть просветительские статьи, и тогда они попадают под закон о СМИ, это могут быть публичные выступления, которые регулируются уже другим законом.
Введение новой регуляции, очевидно, носит исключительно запретительно-охранительный характер, и это, конечно, и участникам просветительской деятельности и аудитории очень не нравится.
Ясно, что работу это только усложнит, а проку не будет, потому что уже и так существует масса запретительных норм, а конкретно сами поправки не предполагают никаких идей и методов поддержки просвещения. И в этом смысле отрицательная реакция публики есть реакция иммунной системы на вторжение вируса, она очень хорошо оформлена в Постановлении Президиума РАН, в совместных заявлениях руководителей крупных просветительских проектов, в письме деятелей культуры, декларациях ученых и, наконец, в петиции, где собрано свыше 200 тысяч подписей.
Как просветительскую деятельность будут регулировать, это опишут в следующих актах, которые мы даже не сможем обсудить, потому что внутренние регламенты министерств — гораздо менее публичная вещь, чем то, что проходит через парламент.
Конечно, нельзя регулировать все и всегда. Думаю, следует ожидать три вещи. Во-первых, адресное применение закона, как у нас часто случается.
Представим, что люди перебегают дорогу в неположенном месте. Во-первых, если на камеру попадет человек, известный как оппозиционный деятель, он пострадает единственный из всех перебежавших. Во-вторых, могут произойти случайные вещи. Все перебегают дорогу, но вот мимо проезжает машина ГАИ и ловит просто первого встречного. Такое часто бывает с законами, особенно жуткие вещи происходили с так называемым законом «о репостах и лайках», за который многие поплатились поломанными жизнями и который в итоге пришлось убирать из Уголовного кодекса. И в-третьих, из-за новой волны бюрократизации очень сильно пострадают просветительские проекты, а также вся популяризация в бюджетных учреждениях.
«Эти поправки — возвращение советских практик»
Кирилл Мартынов, философ, редактор отдела политики в «Новой газете», один из основателей Свободного университета:
Кирилл Мартынов
— Любой наблюдатель, который прочитает эти поправки, легко сообразит, в чем дело. Законодательно вводится понятие «просветительской деятельности» и предполагается, что правительство должно эту деятельность регулировать некоторым образом, который само и установит. Речь, возможно, идет о каких-то лицензиях или — как бы иронично ни звучало — о справках. И если у тебя есть такая лицензия или справка, ты можешь легально устраивать на территории РФ публичные лекции или какие-то другие просветительские мероприятия, к которым за последние 10 лет все так привыкли и которыми обоснованно гордятся.
Ученые не знают, чего ждать, и думают, что многие просветительские проекты могут не выжить в таких условиях, потому что тебе просто не дадут лицензии. Не будет лекториев, не будет просветительских сайтов или их деятельность будет ограничена, люди не смогут платить гонорары за подобные лекции и так далее.
И это очень обидный удар исподтишка, потому что ученые точно ни в чем не виноваты.
Все привыкли, что есть классные книжки, образовательные порталы, но выяснилось, что государству проще все их зарегулировать и ограничить, чем смириться с таким положением вещей, когда существует какая-то свобода высказывания в рамках научно-популяризаторской деятельности.
Некоторые ученые — в частности, Михаил Гельфанд в разговоре со мной — предполагают, что речь идет в первую очередь об ограничении социальных и гуманитарных наук, потому что, например, в социологии или политической теории довольно много критических высказываний в отношении того порядка вещей, который сложился в России. Но поскольку написать в законе о том, что мы хотим запретить философов и политологов неудобно, то получается, что закон распространяется на всех.
В законопроекте есть еще и вторая составляющая, она столь же потенциально критична, потому что легализует сложную процедуру, по которой российские университеты должны общаться с западными. От ученых и их руководителей уже сейчас требуют огромного количества отчетности, если они проводят научную конференцию — как будто Россия действительно находится в кольце врагов и шпионов.
Безусловно, это возвращение советских практик. Но если советские практики защищали марксизм-ленинизм и светлое будущее, то очень трудно понять, что сейчас защищают эти вещи, ограничивающие научные международные контакты, которые будут происходить только с разрешения чиновников. И это тупик, потому что попытка в 2021 году построить автономную самодостаточную науку, где все исследования замкнуты на одно национальное государство может нанести гигантский вред действующим научным школам. Ни одна страна мира не может позволить себе такой национальной науки — ни США, ни Китай, ни Россия.
Поправки приведут к тому, что у большого количества чиновников будет много работы. Вообще российское образование — удивительный мир, где крутятся огромные деньги, и эти деньги расходуются на оплату труда бюрократии, это видно по уровню зарплаты рядовых сотрудников, по официальным доходам ректоров и по тому, насколько раздуты штаты администраторов в любом крупном учебном заведении. Законопроект инерционный, он позволит еще больше увеличить число чиновников, дать им еще больше денег. Основной центр происходящего в типичном российском университете будет происходить в кабинете бюрократа, не в аудитории.
«Ни в одной стране мира такое представить невозможно»
Ольга Орлова, научный обозреватель ОТР, ведущая программы «Гамбургский счет»:
Ольга Орлова
— Эти поправки делятся на две части. Первое, что надо понимать, они касаются не финансирования, а содержательной сути просветительской, образовательной и научной деятельности. Второе: некоторые поправки касаются всех граждан России, в частности — определение просветительской деятельности. В том законопроекте, который мы видели, она представлена максимально широко, под него попадает любой обмен знаниями вне рамок образовательных программ.
Таким образом, все, кто желает поделиться друг с другом знанием, являются просветителями. Даже если один пенсионер захочет передать другому пенсионеру свою трактовку «Истории государства Российского», формально он будет заниматься просветительской деятельностью. В соответствии с этими поправками, содержание его деятельности должно регулироваться правительством, под которым подразумеваются Министерство культуры, Министерство просвещения, Министерство науки и высшего образования, Министерство спорта (удивительно, почему не Минздрав).
Во-первых, это само по себе нонсенс. Ни в одной стране мира такое представить невозможно. Во-вторых, у этого очень тяжелые последствия именно для России. У нас огромное количество просветительских проектов, и большинство из них работают на добровольных началах, на системе пожертвований или на спонсорских моделях. Более того, в таких проектах вообще не предусмотрено никакой бюджетной бюрократии.
Теперь же у нас же должны появиться новые должности в министерствах, потому что сейчас там этих чиновников нет, а если они и появятся, то у этих чиновников не будет необходимых компетенций. Как они могут оценить: разрешаем мы делать такой-то проект или не разрешаем? Кто эти люди? Нужно создать систему экспертизы, тогда как Министерство науки и высшего образования не может ее создать даже для научных проектов, смешно говорить о просветительских.
По факту, творческую добровольную деятельность пытаются загнать под разрешительное крыло государства.
Просвещение чем-то похоже на поэзию. Государство может мне не платить за стихи, но оно же не может сказать мне: «Я не разрешаю тебе их писать». Про деньги было бы понятно: «Если вы не получили лицензию от государства, я вам денег не даю». Но смысл не в том, чтобы контролировать не финансирование, а в том, чтобы сказать: «Вы знаете, если вы нам не нравитесь, вы не имеете права рассказывать людям то, что вы знаете».
У поправок есть и другая часть, которая относится к регулированию взаимоотношений университетов и школ с иностранными гражданами. Подразумевается, что, если вы хотите привлекать иностранных граждан к образовательной или научной деятельности в университетах и школах, вы должны все это согласовывать содержательно с теми же министерствами. А теперь представьте: у нас около 40 тысяч школ и почти тысяча вузов. Допустим, тысяча вузов минимум раз в неделю контактируют с иностранными гражданами по разным вопросам — конференция, онлайн-лекция, участие в семинаре и так далее. У нас 53 недели в году, уберем отпуск, каникулы, останется где-то 40 недель. При таком расчете тысяча университетов будут отправлять 40 тысяч заявок в год в министерство. И это только по университетам.
Наступит управленческий коллапс. О чем это говорит? О том, что закон никто не собирается реализовывать, и он будет работать выборочно против тех, кого лично хотят уничтожить. К тому же он вреден идеологически, международная активность университетов и школ станет совершенно невозможной.
«Будем страдать, но принципы важнее»
Борис Штерн, ведущий научный сотрудник Института ядерных исследований РАН и астрокосмического центра ФИАН:
Борис Штерн
— Поправки к закону критикуют, потому что это общая неприятная тенденция власти брать все под контроль. Людям подобные поползновения не нравятся, даже если они их не коснутся. Но если конкретно, то законопроект — очень большая головная боль для всех просветительских площадок.
Во-первых, мы не знаем, что последует из этого закона. Может не быть ничего, а может случиться очень вредная вещь, когда людям придется бегать за разрешениями и лицензиями. Во-вторых, в комментарии к законопроекту сказано, что он принимается, чтобы «противодействовать распространению противоправной информации и антироссийской пропаганде в школьной и студенческой среде», то есть чтобы удерживать правильность идеологической «линии партии».
В петициях высказалось достаточно много народу, нашу «Декларацию ученых и популяризаторов науки» подписали сами просветители. Мы просто отказываемся подчиняться этому закону и будем продолжать заниматься просветительством, не обращаясь ни за какими бумагами и не предоставляя свои тексты для предварительной цензуры. А там — будь, что будет. Пусть нас преследуют. Нужно просто выдержать это давление, я считаю, и тогда поправки скорее спустят на тормозах и остерегутся принимать аналогичные. Хотя против такой силы идти очень трудно.
Я буду писать статьи, книги, выступать с лекциями, делать видеоролики и отказываться от выступлений, если с меня будут заранее требовать тексты или лицензии. Да, будем страдать, но в некоторых случаях принципы важнее рациональной пользы.
Записала Вероника Словохотова
