Ежегодно в начале сентября в российских школах проходят уроки памяти, посвященные трагедии в Беслане, когда 1 сентября 2004 года террористы захватили в заложники учителей и учеников школы №1. В результате теракта погибли 334 человека. Как сохранять память, не травмируя детей, и какими должны быть уроки безопасности, «Правмиру» рассказали психолог, преподаватель ОБЖ и учитель истории.
Что не так с уроком в ишимской школе
На происшествие в ишимской школе обратил внимание губернатор Тюменской области Александр Моор. «Это нарушение всех педагогических принципов! На детях не ставят экспериментов!» — написал он на своей странице в Instagram.
Леонид Кацва
Учитель истории московской школы № 1543 Леонид Кацва считает, что все зависит от того, были ли предупреждены ученики о планируемом мероприятии.
— Одна ситуация, если это было проделано без предупреждения. Это, конечно, чистейшей воды безобразие. Принципиально другая — если дети были предупреждены, что будут такие учения. Только надо иметь в виду, что это пятый класс, для того, чтобы пятиклассник усвоил информацию, ему надо иногда повторить и трижды. А если это было сказано один раз и таким образом, что кто-то из детей не услышал — отвлекся, выходил, не обратил внимания — то это можно приравнять к тому, что предупреждения не было. Делать такие вещи без предупреждения безусловно нельзя, — считает Леонид Кацва.
Психолог Лариса Суркова говорит, что, с одной стороны, родители постоянно требуют от учителей новых методов, креатива и интерактива; с другой — именно из-за этого нередко случаются перегибы, как в школе в Ишиме.
— Возникает вопрос, где и сколько учился этот педагог, чем он вообще увлекается по жизни и как такая идея могла прийти ему в голову. Потому что взрослый человек с педагогическим образованием, тем более учитель ОБЖ, прежде всего подумал бы о безопасности детей во время его урока, — говорит Суркова.
Преподаватель кафедры социальной медицины и безопасности жизнедеятельности Кемеровского госуниверситета Андрей Тараканов считает, что важность ОБЖ в школе недооценена, поэтому многие приходят учить детей, не имея не только педагогического образования, но и представления о предмете.
— Многие считают, что ОБЖ — это один из самых простых предметов и особенно ничего для этого уметь не надо. Сложно разбираться в геометрии, физике, а про основы безопасности может любой рассказать. На самом деле это предмет очень сложный, он находится на стыке разных наук. Чтобы оказать первую помощь, например, нужно знать анатомию. Можно сколько угодно говорить детям, что нужно пережать артерию, но эта информация бесполезна, если ты сам не знаешь, где находится эта артерия, как работает в этом случае организм. ОБЖ очень тесно связан с физикой, с химией и со многими-многими другими предметами, — говорит Андрей Тараканов.
Как говорить с детьми о горе
Говоря о таких трагических событиях, как теракт в бесланской школе, важно учитывать возраст школьников, и чем он меньше, тем более бережно давать информацию, считают специалисты.
— Я долго работал в центре противопожарной пропаганды на пожарной выставке. У нас был экспонат — привезенный с места пожара сгоревший телевизор. Экскурсовод поначалу каждой группе рассказывала историю о девочке, которая была дома, когда телевизор загорелся, не знала, как себя вести, спряталась под кровать и погибла. Все шло хорошо, пока не пришла группа из детского садика. После нашей экскурсии одна маленькая девочка стала бояться телевизоров. Мы долго думали, как делать правильно, и в итоге правила поведения при горящем телевизоре разным возрастным категориям решили давать по-разному, — вспоминает Андрей Тараканов.
Историк Леонид Кацва считает, что память безусловно нужно сохранять, но делать это аккуратно. Даже когда он рассказывает школьникам о Холокосте, он старается не делать из этого триллер, потому что дело не в подробностях, а в том, чтобы показать детям, до каких масштабов может дойти «расчеловечивание человека».
— Пятому классу можно просто рассказать, что такая трагедия случилась. Дети в пятом классе знают, что существуют террористы, что есть смерть, поэтому можно опереться на их чувство сопереживания. Более взрослым школьникам можно говорить, почему эта трагедия завершилась именно так, о том, какие там были совершены ошибочные действия, какие — преступные действия. Когда они становятся старше, можно показывать кадры оттуда. Пятикласснику я такие травмирующие кадры, где выносят обожженных детей, окровавленных, показывать не стал бы, — говорит Кацва.
Кроме того, учитель истории считает, что значение имеет, насколько дети знакомы с трагедией:
— Одно дело, как это рассказывать, скажем, в Беслане, где все, к сожалению, будет этим пропитано еще долгие годы, другое — как рассказывать во Владикавказе, и, наверное, все-таки третье, как рассказывать об этом в других регионах. В первых двух случаях дети живут среди этой памяти, в третьем — учитель ребенка в это вводит, и здесь нужна особая бережность.
Травмирующий опыт
— Одной девочке в этом классе в Ишиме стало плохо, но я думаю, что это только начало. Стресс, испытанный детьми в таком возрасте, не пройдет даром, могут возникнуть опасения при посещении школы, могут возникнуть фобии. Неважно, что дали объяснения, что это урок. Психика срабатывает в моменте: ребенок испугался и у него тут же сложилась некая картинка, что это в школе, что это во время урока. Взрослые люди не думают над последствиями того, что они делают, при этом они все чаще требуют это от детей, — говорит психолог Лариса Суркова.
Лариса Суркова
Лариса написала в фейсбуке пост о вреде таких уроков памяти для детской психики и получила большой отклик. В комментариях рассказывали как раз об отложенных последствиях, которые проявляются спустя два-три года после пережитого опыта.
Родители писали о том, что у их детей появились ночные кошмары, из-за этого проблемы со сном и здоровьем. Один ребенок начал заикаться после посвященного теракту урока, у другого появился энурез: ему снились подробно рассказанные бесланские события и в этот момент он писался. Одна мама поделилась, что именно этот урок и то, как ребенок его пережил, вынудили ее перевести его на домашнее обучение, потому что она не хотела, чтобы такое вторжение в жизнь и психику сына повторилось.
— Помнить — это хорошо, но помнить — это не инсценировать, не ставить спектакли, не заставлять детей учить тяжелейшие стихи, смысл которых они не понимают, помнить — это не пугать. Человек так устроен, что он не может все время бояться. Мы в этом убедились весной, когда все месяц побоялись, посидели дома, а потом всем стало все равно, — говорит Суркова.
По мнению психолога, подобные рекомендации и сценарии уроков пишут чиновники, оторванные от школы и мало понимающие психологию детей разного возраста. При этом есть специалисты, которые справляются с задачей бережно и доступно научить.
Когда Лариса Суркова поделилась роликом фонда «Орби» о том, как распознать инсульт, снятым специально для детей, она узнала вдохновляющую историю. Маленькая девочка, которая случайно вместе с мамой посмотрела это видео, распознала инсульт у человека, сидящего на остановке, в то время как взрослые проходили мимо. Благодаря этому человека удалось спасти.
— В школах часто не учат основам безопасности, а навязывают политизированные вещи. Что касается уроков памяти, я сторонник того, чтобы детей больше слушали. Современные дети, особенно старшая начальная школа, много чего знают, и им есть чем поделиться. Дав какую-то вводную информацию и сказав общими словами, что столько лет назад происходили такие события, многие люди погибли, многие потеряли своих детей, очень важно после этого дать им возможность проговорить, что они чувствуют, какие у них мысли, что нужно делать, чтобы это не повторялось. Даже если ребенок испытал негативную эмоцию, поплакал, но ему после этого дали высказаться, это не принесет последствий для психики, а напротив, даст хороший результат. Ребенок будет понимать, что его мнение важно, — считает Суркова.
Какими должны быть хорошие уроки ОБЖ
Андрей Тараканов преподает основы безопасности студентам в вузе, но также работал со школьниками. Он считает, что уроки безопасности должны быть практико-ориентированными. То есть дети должны не только знать в теории, но и попробовать на практике выйти из здания, которое якобы загорелось, или оказать первую помощь человеку, как будто получившему травму. Для этого действительно иногда нужно сыграть в чрезвычайную ситуацию. Задача учителя в этом случае — не ввергнуть ребенка в стресс, а объяснить ему, что это всего лишь урок.
— При этом я прихожу к выводу, что современные дети, воспитанные на голливудских фильмах, привыкли к хеппи-эндам, поэтому у них понятие угрозы размывается, — говорит преподаватель.
— Когда я водил экскурсию по пожарной выставке, ко мне подошла девочка и сказала, что хотела бы попасть в смерч. На мой вопрос зачем, она ответила, что он бы ее поносил над городом и снова поставил на землю, как в мультике. Вот они таким образом воспринимают информацию.
Поэтому когда они видят какие-то сюжеты, где не всегда все заканчивается хорошо, у них сначала идет неприятие, шок, потом приходит осознание, что все серьезно, — продолжает он. — То есть, с одной стороны, дети не должны чувствовать безысходность и страх, но, с другой стороны, они должны понимать, что в жизни есть реальная опасность.
Андрей Тараканов считает, что многие печальные сценарии из жизни, будь то природная катастрофа, пожар или теракт, можно показывать школьникам через героические поступки простых людей.
— Вся наша патриотика сводится к героизму в Великой Отечественной войне, однако есть много ситуаций, когда люди совершают геройские поступки в повседневной жизни, спасая кого-то из пожара, наводнения или любой другой чрезвычайной ситуации. Редко, но все же случается, когда такие подвиги совершают дети. Думаю, если не запугивать, а делать упор на такие истории и через них рассказывать, как бывает на самом деле, можно добиться хороших результатов.
