В детской инфекционной больнице №3 Санкт-Петербурга в туберкулезном отделении №5 систематически привязывали трехлетнего ребенка колготками к детской кровати и стулу для кормления. Это на видео сняла мама другого малыша. В начале октября медсестре, которая привязывала мальчика, предъявили обвинение по статье «незаконное лишение свободы». Но она с ним не согласна.
В больнице сироты оказываются не только когда заболевают. Если мама при рождении отказывается от ребенка, он может несколько месяцев оставаться в медучреждении прежде, чем его переведут в дом малютки. Также в больницу направляют детей, когда их изымают из семьи. Хотя для этого нет никаких законных оснований. «Помещают на передержку», — так иногда объясняют это явление медсестры в детских отделениях.
Фото: БФ «Дорога жизни»
Не привязать — он убьется
Сейчас туберкулезная больница, где привязывали ребенка, ищет медсестер. Требуются палатные, процедурные медсестры. Зарплата 25-27 тысяч рублей. В больнице полторы ставки воспитателя на 40 детей, поэтому за ними в том числе смотрит медсестра.
— Пашешь за маму, за папу и за морскую пехоту, — коротко описывает свою работу палатная медсестра Елена Викторова (имя изменено). — Работая за троих, получаешь к своей ставке копейки от оклада совмещаемой должности, и это в лучшем случае. Обычно же получаешь разве что *** (выговор) за работу не по СанПиНам, приказам и нормативам.
— Сколько таких случаев… — говорит медсестра о жестком обращении с детьми. — Именно в больницах, именно с сиротами. Плохо, грубо, но а как быть? Медсестра одна на этаж!
От трехлетки не отойти, ушла таблетки раздать — вернулась, а он башкой об угол и всё?! Так лучше?!
Или таскать с собой?! По инфекционным боксам? Всем плевать, как ты будешь работать, как и свои обязанности выполнишь, и еще за сиротой полный уход обеспечишь.
В обязанности медсестер не входит уход и присмотр за детьми. Но заведующая отделением может поручить медсестрам или санитаркам следить за одиноким ребенком. Это добровольно-принудительно и бесплатно.
— Я так понимаю, за ним в это время некому было присмотреть и привязали, чтобы не вылез из стульчика, — считает медсестра Вероника Скворцова (имя изменено). — В отделении может быть 40 детей на две медсестры. Уследите — попробуйте. Применяют метод, который называется «медицинское стеснение». Он должен обезопасить ребенка от падения. Или в отделении старшим детям предлагается смотреть за младшими.
Фото: vk.com / blagodetyam
По словам Вероники, медсестер не хватает всегда. Причина — низкая зарплата.
— В детской больнице должны быть ставки воспитателей, нянечек, которые бы занимались детьми, а медсестры должны выполнять назначения врача, — продолжает Вероника. — Работы у медсестры полно и без ухода. Да, детей жалко, но и медсестре не разорваться. Маленькому ребенку няня нужна ежеминутно. Но их же в больнице нет.
— У нас в хирургии недавно было 32 ребенка на одну суточную сестру, она же старшая, она же перевязочная. Плюс 18 мам, — рассказывает медсестра Светлана Протасевич (имя изменено). — Тут уже впору самому к стулу привязаться, чтобы не сбежать навсегда.
Медсестре нужно сдать ребенка живым-здоровым следующей смене, а как это будет достигнуто — роли не играет.
Детские дома направляют таких детей, и всё, зачастую даже подгузников и других средств ухода не привозят, что уж говорить о сменной одежде и игрушках. Приносим из дома. Упал — виновата медсестра, зафиксировала, чтобы не упал — уголовка. Мы и обстирываем, и попы моем, и полы моем после того, как они испражняются на пол, стены моем — они едой кидаются… И куча всего еще. Но ты одна на этаж…Что с ними делать?!
«Распихать детей по больницам»
Обычно в больнице с детьми находятся мамы. Если ребенок плачет, его утешает мама. Если он боится укола, его успокаивает мама и помогает медсестре сделать укол. А если у ребенка нет мамы, нет близкого взрослого — он в больнице один. Некому его уложить спать, некому его покормить, обтереть.
Анна Котельникова
— Нужно понимать, что дело не только в отсутствии бытового ухода, — считает директор благотворительного фонда «Дорога жизни» Анна Котельникова. — Ребенка изымают из семьи, его окружают неизвестные люди и чаще всего его привозят в больницу с острыми ОРВИ, бронхитами, отитами и так далее. Он попадает в очень тяжелую стрессовую ситуацию. Больной и одинокий. Таким детям нужна не просто няня, которая поменяет подгузники и вовремя накормит. Им нужна прежде всего психологическая поддержка. Взрослый рядом. Постоянный.
По словам Анны Котельниковой, если изъятый из семьи ребенок находится в больнице с няней, он лучше адаптируется потом в детском учреждении, таких детей быстрее забирают в семьи.
— Изъятые из семьи дети, которые остаются в больнице одни, получают тяжелую травму депривации привязанности, формируются неврологические проблемы, — продолжает Анна. — Дети в больнице одни, не имеют возможности поделиться своим детским горем со взрослым человеком.
Дети от нуля до четырех лет содержатся в одной палате. От пяти лет и старше — в другой. Или вообще в другом отделении.
— И вот представьте себе, дети, пять-шесть человек. Все озлобленные. Возраст разный, от пяти до тринадцати лет. Дедовщина. И эти дети не понимают, почему они в больнице. Так было с моей приемной дочерью. Ей было семь лет, когда произошло изъятие из семьи. Ее просто посадил сожитель матери в машину полицейскую, и увез в неизвестном направлении. Ей никто ничего не объяснял. Из всех тех событий она вспоминает только медсестру, которая периодически на бегу находила время побыть с ней и выслушать.
Елена Николаева семь лет работала в отделении сестринского ухода в больнице Перми. Это было единственное отделение на весь Пермский край, куда привозили сирот в возрасте до четырех лет. Здесь была игровая комната, два воспитателя (на каждого приходилось 10-14 детей), санитарка, нянечка.
В 2020 году отделение сестринского ухода закрыли. Теперь сирот распределяют по другим отделениям и ухаживать за ними некому.
— Насколько я знаю, сейчас дети живут в педиатрических отделениях и очень долго, — рассказывает Елена. — Успевают подхватить различные больничные инфекции. Никто ими не занимается. У нас была игровая комната, свой режим дня, мы гуляли с детьми, спать их укладывали. Сейчас есть только медсестра и врач. Медсестра делает инъекции, врач проводит осмотр. Нам сказали, что нерентабельно держать такое сестринское отделение, если детей можно просто распихать по больницам.
В разных регионах существуют благотворительные фонды, которые по просьбе детского дома или больницы предоставляют нянь сиротам в медицинских учреждениях. Существуют такие фонды на пожертвования. И, конечно, спасти всех одиноких детей в больницах не могут.
«В больнице некому следить»
У годовалого Сережи из дома ребенка был порок сердца. Мальчику становилось все хуже. Ему срочно нужна была операция. «Мы получаем квоту и отправляем ребенка на операцию, — рассказывали в доме ребенка. — Но в больнице он очень быстро простужается и его отправляют обратно к нам. В больнице просто некому за ним смотреть, следить, чтобы малыш не простужался».
Лада Уварова
— Сережа ухудшался и вполне мог умереть без операции, — объясняет Лада Уварова, председатель регионального общественного движения «Петербургские родители». — За малышами, которых готовят к операции, присматривают мамы. Кутают их в пуховые платочки, надевают на ноги шерстяные носки. Следят, чтобы они не простудились. Для Сережи это делать было некому.
Фонд «Петербургские родители» выделил для Сережи няню, которая была с мальчиком круглые сутки. Мальчику сделали операцию, сейчас Сережа живет в приемной семье.
То, что некому сопроводить детей на большие, тяжелые операции, после которых нужна долгая реабилитация — еще одна «больничная» проблема сирот. Детские дома просто не могут отправить своего воспитателя с ребенком на несколько месяцев в больницу. В итоге заболевание прогрессирует, и дети становятся глубокими инвалидами или умирают, говорят опрошенные «Правмиром» эксперты.
Например, если ребенок перенес онкологическую операцию, нужно следить, чтобы он не выдернул катетер, кормить его и поить, потому что от химии нет аппетита.
Маленький ребенок после кардиооперации не может быть один, потому что ему нельзя плакать — швы разойдутся.
— Ребенок на ЖКТ-операции не может быть без сопровождающего, — перечисляет дальше Лада Уварова. — Потому что его после операции нужно будет 20 раз в день дробно кормить теплым протертым с ложки. У нас были раньше ситуации, когда наши няни постовые уходили на выходные. Все будни наша няня ребенка дробно с ложки кормила, а в выходные ему просто поставили тарелку макарон и все.
«Я читал, это же оперируют»
По словам Уваровой, зачастую больницы даже не берут ребенка без сопровождения.
— У нас была двухлетняя девочка в сиротском учреждении с краниостенозом, — рассказывает Лада Уварова. — Это раннее сращение костей черепа, у ребенка начинает развиваться повышенное внутричерепное давление. Если ей не сделать операцию, то у нее будет гидроцефалия. В доме ребенка почему-то этой девочке не хотели делать операцию всеми силами души. Они говорили, что ей уже сейчас хорошо, что лучше не бывает. Они даже справку от невролога принесли, что не надо ничего делать, только оставьте ее в покое. Но все-таки мы добились и ее прооперировали. Сопровождала ее и выхаживала после операции наша няня. И девочка ожила. До этого был ребенок, который просто сидел и смотрел внутрь себя, качаясь. А после операции она вдруг увидела мир и стала развиваться, ее взяли в семью. Без операции это был бы тяжелейший инвалид, который умер бы в муках.
Фото: dobroedelo-rostov.ru
Но некоторым детям удается сделать операцию уже в подростковом возрасте.
— Была девочка, ей было 18 лет, — продолжает Лада Уварова, — у нее был артрогрипоз врожденный. Ребенок с таким заболеванием — ничем не болеет, но ручки и ножки у него деформированы. Девочка была абсолютно сохранная интеллектуально. Но ее поместили в Дом-интернат для детей инвалидов, где она провела 18 лет — не умела ни читать, ни писать.
В 18 лет сменился врач, который увидел эту девочку и сказал: «Я читал, это же оперируют». Он добился квоты на операцию и отправил девочку в Петербург, в институт Турнера.
Медсестры в отделении говорили: «Такая хорошая девушка. У нее стоит умственная отсталость, а она у нас уже читать научилась, такая любознательная». Девочку прооперировали. Сейчас она учится в вечерней школе, играет в шахматы, рисует.
— В регионах в сиротских учреждениях просто катастрофический недостаток кадров, — объясняет директор благотворительного фонда «Дорога жизни» Анна Котельникова. — Это основная проблема, почему многие дети-сироты оттуда не получают своевременное лечение. Мы сталкивались с тем, что учреждение по своей инициативе находит больницу, где будут лечить ребенка, выходит на хорошего профессора, который будет делать сложную операцию. Дальше этот профессор им рассказывает все этапы этой операции, что нужно сделать, какие усилия нужно приложить. И учреждение вот в этот момент отказывается, потому что понимает, что найти сопровождение ребенку на три-четыре месяца в больнице невозможно.
Подпункт «ш»
О том, что сиротам в больнице необходим сопровождающий, разные НКО говорят уже 20 лет.
В ноябре прошлого года Минпросвещения подписало письмо, где было рекомендовано не направлять ребенка после изъятия в больницу, если он в этом не нуждается. Регионы должны проработать иной маршрут и сразу направлять детей в дом ребенка или детский дом.
Фото: Анна Гальперина / miloserdie.ru
В январе 2020 года на встрече президента с представителями общественных организаций директор новосибирского благотворительного фонда «Солнечный город» Марина Аксенова рассказала о проблеме «больничных сирот». Президент поручил правительству «разработать порядок раннего помещения таких детей в соответствующие социальные или образовательные организации», а также «разработать порядок оказания социальных услуг, связанных с присмотром и уходом за детьми, оставшимися без попечения родителей, помещенными в медицинские организации на лечение, предусмотрев возможность оказания таких услуг некоммерческими организациями». Ответственным за исполнение поручения был назначен премьер Михаил Мишустин, срок исполнения — до 1 июля 2020 года.
С опозданием почти на год 30 мая 2021 года в постановление правительства 481 «О деятельности организаций для детей-сирот» были внесены изменения. В 51-м пункте появился подпункт «ш». Согласно ему, детские дома обязаны при направлении ребенка в больницу предоставить ему сопровождающего и могут привлекать для этого НКО.
Регионы должны были к сентябрю понять, каким образом и кто будет сопровождать детей в больницах. Задача поставлена. Но как ее реализовать — ясности мало.
— Наличие изменения в законе не говорит о том, что территории тут же бросились это исполнять, — комментирует директор новосибирского благотворительного фонда «Солнечный город» Марина Аксенова.
Даже Москва и Санкт-Петербург не собираются выделять для этого дополнительные деньги. Хотя по подсчетам фондов, для таких крупных городов требуется не такой большой бюджет. Для Петербурга — 12-15 миллионов рублей в год (столько тратит на больничных нянь для сирот движение «Петербургские родители»), для Москвы — 12 миллионов рублей в год (столько — благотворительный фонд «Дорога жизни», в прошлом году он оплачивал нянь для 340 детей, и их количество увеличивается).
Без выделения дополнительных денег или ставок подпункт «ш» пункта 51 постановления правительства 481 реализовать не удастся.
Ольга Власова
Единственный регион, в котором планируют выделить из бюджета дополнительные деньги на сопровождение для детей в больницах, — это Башкирия. Там уже 15 лет работает фонд «Дети наши».
— Мы работаем в 12 городах Башкирии, — рассказывает директор фонда Ольга Власова. — Практически все дети, которые попадают в больницы Башкирии без попечения, обеспечиваются нашими нянями. Но мы хотим, чтобы это было в ближайшие два-три года за счет бюджета. Ведем переговоры на уровне министерства, они нас поддерживают. Планируется, что к 2024 году в республике это будет бюджетная услуга. А мы будем ее поставщиком.
В год башкирский фонд тратит около шести-семи миллионов рублей на сопровождение около 180 детей в больницах.
Что-то они планируют
— В регионах есть несколько проблем, — говорит Марина Аксенова. — Например, размещение детей без диагнозов или без медицинских показаний в больницы. До сих пор эта практика продолжается в регионах. И сейчас Министерство просвещения много делает, чтобы эту практику прекратить.
Марина Аксенова
Но часто детский дом или дом ребенка находится далеко от села или города, где ребенка изъяли. Поэтому полиция не везет его за сто километров, а просто по-прежнему оставляет в больнице. Ребенок уже не родительский, но еще и не государственный. Кто в этом случае должен предоставить ему сопровождение в больнице?
— У нас стало больше заявок на сопровождение, — рассказывает председатель регионального общественного движения «Петербургские родители» Лада Уварова. — Некоторые регионы к нам как к экспертам обратились, я знаю, что все пошли по разным путям. В тех регионах, где есть некоммерческие организации, власти планируют обратиться к ним — покупать у них услугу. Там, где нет НКО, планируют это как-то своими силами делать.
По словам Уваровой, существует много вопросов, которые детские дома просто не могут решить самостоятельно.
— У Дома-интерната для детей инвалидов в месяц 15 госпитализаций может быть. Это получается, детскому дому дополнительно 15 штатных единиц нужно держать, — говорит эксперт. — Если реализовывать это силами сотрудников детских учреждений, направлять воспитателя или медсестру вместе с ребенком, встает вопрос: что делать с умножающимся фронтом работ в учреждении? Тем более, что зачастую не всегда можно понять, какой продолжительности госпитализация. Кроме того, в соответствии с трудовым законодательством, человека невозможно направить приказом в командировку более чем на месяц, невозможно направить работать с ухудшением его условий труда, а работа в больнице — это несомненно ухудшение условий труда. Совершенно непонятно, как решать вопрос с направлением человека, например, в инфекционное отделение.
Кроме того, по закону койку и горячее питание в больнице имеют право получить родители ребенка до четырех лет. Все остальные самоотверженно спят на стульях и питаются тем, что им передают родственники. Как это решать в ситуации, когда в больницу в качестве сопровождающего отправляется сотрудник детского дома, непонятно.
Сейчас ковид. Некоторые няни благотворительных фондов работают в СИЗах в красной зоне.
Захочет воспитатель детского дома, бросив свою семью, безвылазно провести несколько месяцев в красной зоне больницы, да еще без дополнительной оплаты?
Некоторые представители НКО опасаются, что если у детских домов не будет реальной возможности выполнить требование подпункта «ш», они просто не будут направлять детей на плановые госпитализации.
— Я считаю, что должны быть созданы ресурсные центры на базе НКО, где будут готовить профессиональных сотрудников, которые умеют делать все и ко всему готовы, — говорит Лада Уварова. — Уход за ребенком с множественными нарушениями, тяжелым лежачим, или уход за ребенком в послеоперационный период — это не совсем то же самое, что играть с ним в развивающие игры. Это тяжелая работа для профессионалов. Поэтому необходимо создание ресурсных центров, выделение на это финансирования. Использовать НКО — дешевле для бюджета и административно проще. Это дает возможность создания комплексных служб и выработки единых стандартов, каждому учреждению не нужно стараться по-своему решить эту задачу.
Туберкулезные больницы
Год назад в туберкулезной больнице Новосибирска медсестра схватила трехлетнюю девочку за волосы, ударила по лицу и бросила на кровать. Это сняла на видео мама другого малыша. Медсестра получила год испытательных работ.
Туберкулезные больницы — это закрытые учреждения, куда не могут попасть волонтеры и НКО. Маленькие дети находятся там без родителей очень долго — лечение может продолжаться полтора года. Родители, как правило, не могут быть с детьми, потому что также проходят лечение от туберкулеза. Ставок по присмотру и уходу за детьми в туберкулезных детских больницах практически нет.
Фото: БФ «Дорога жизни»
— В прошлом году был серьезный скандал, когда медсестра жестоко обращалась с ребенком у нас в Новосибирске, — рассказывает директор новосибирского благотворительного фонда «Солнечный город» Марина Аксенова. — Скандал прошел — добавили несколько ставок нянь. Но это только в нашей больнице. В России много туберкулезных больниц, там много детей, которые разлучены с родителями в силу обстоятельств, но не хватает выделенных ставок по уходу за детьми. Ситуация, которая произошла в Новосибирске, не исключительная.
Фонд предлагал пересмотреть штатное расписание туберкулезных больниц. Так, чтобы в них было столько же ставок по уходу и воспитанию, как и в учреждении для детей. Сейчас в туберкулезных больницах может быть один воспитатель на 20-25 детей, младшего персонала по уходу вообще нет.
При этом дети находятся там без родителей годами. И эти дети переживают там то же самое, что и в детском доме — психологическую травму, депривацию.
В Петербурге ребенка привязывали к стулу колготками также в туберкулезной больнице. По словам уполномоченной по правам детей Санкт-Петербурга Анны Митяниной, ребенку была выделена няня.
— Наша уполномоченная выехала и сказала, что с ребенком воспитатель, — рассказывает Лада Уварова. — Это туберкулезное отделение, это совершенно другой уровень риска. Этот воспитатель там провел четыре дня, и нам лично, и всем учреждениям пришли запросы: «Помогите, предоставьте нам сопровождающего», — для этого самого ребенка, по которому вопрос был как бы решен. Там очень продолжительное лечение, до шести месяцев. И как найти человека, который согласится пожить в туберкулезной больнице полгода? Мы этот вопрос пока не решили.
По словам экспертов НКО, известные случаи жестокого обращения с детьми-сиротами в больницах — это только вершина айсберга. Это то, что просочилось наружу. На самом деле таких случаев гораздо, гораздо больше.
