В чем смысл жизни, если потом придет смерть?

У меня не было тогда «кризиса» веры. Но когда совершенно внезапно в 42 года умер муж, самый любящий человек для моей 6-месячной дочки, я долго чувствовала… Горькую обиду. 

Как когда главный человек от тебя отвернулся. Как когда ты позвонил лучшему другу, с которым прошли огонь и воду, позвонил, чтобы сказать «мне больно и ужасно», а он тебе буднично: «Ну не знаю, позвони, может, психотерапевту». 

Годы и годы ты слушал проповеди про то, чтобы все в жизни было хорошо, надо соблюдать заповеди, очень старался, а оказалось, что нет никакого «если “а” принадлежит “b”, то верно “d”». 

Про тот год я помню такое: ночь, темная комната, счастливые огни домов напротив, я укачиваю не засыпающую семимесячную Наташу и вижу перед собой глухую кирпичную стену. Что там — после смерти. Если там жизнь? Как так — человек только что был с тобой живой и веселый, и вот его нет. И нигде нет. Есть ли он? В чем вообще смысл жизни, если потом приходит смерть?

Прочитала сейчас у подруги, что она не может написать, как многие в этом году, «в ту весну Христос не воскресал». И я не могу. 

Если Христос не воскресал, то нет никакого смысла. 

То наша жизнь ни для чего не нужна. 

То мы сотая доля мига в равнодушной истории. 

То нет добра и зла. 

То надо просто тут успеть пожить на широкую ногу, взять от жизни все. Нет смысла в том, чтобы делать добро, помогать и волонтерить, не спать ночами и едва сводить концы с концами. Надо красиво, богато, все попробовать, пока смерть не поставила жирную точку в твоей жизни. 

Если Он не воскрес, то бессмысленны все страдания. Елизавета Феодоровна и Вера, Надежда, Любовь, все мученики, все, кого мы так помним сейчас. Все зря. У нас нет ничего. 

Девять лет будет в этом году, как нет Толика и Наташа растет с тем, что папа на небе. Я знаю, что можно очень любить и очень скучать по человеку, которого ты потерял в шесть месяцев. Она очень верит, что встреча будет. Что папа ее видит. И однажды она увидит его. 

Если Он не воскрес, то нам не на что надеяться. То мы рожаем детей, чтобы они прошли цикл «Колыбель. Пеленки. Плач. 

Слово. Шаг. Простуда. Врач. — <…> Внук. Пеленки. Колыбель. — Стресс. Давление. Постель. — Сердце. Почки. Кости. Врач. — Речи. Гроб. Прощанье. Плач». 

Никакого просвета. И никакой надежды. 

У меня не было сегодня никакой радости. Боль о малышке Кире и ее маме. 

Мы бьемся за каждую минуту жизни. Мы научились лечить тяжелую детскую онкологию. Выхаживать 500-граммовых детей. Бороться за ЖИЗНЬ на всю оставшуюся жизнь. Давать слух тем, кто не слышит, и речь тем, кто не может говорить. Каждый год мы учились отвоевывать у смерти по миллиметру. Детский рак оказался победим. Немыслимые вещи оказались реальными… Я верю в то, что в этой битве есть смысл. 

Если Христос не воскрес, то… нет смысла. Нет жизни. Нет надежды. Лично у меня нет. 

А она все-таки еще есть.