Госдума возвратила законопроект о реформе РАН во второе чтение и рассмотрит его 18 сентября, изучив внесенные поправки. Во время обсуждения вопроса в парламенте под его стенами проходил митинг ученых против реформы.
Ученые протестуют с момента объявления о реформе. Помогли ли протесты? Какие требования выдвигают представители научного сообщества? Чем грозит подчинение науки чиновникам?
Комментирует член-корреспондент РАН, декан философского факультета МГУ, профессор Владимир Миронов:
Насколько я понимаю, как раз под давлением этих протестов сегодня и приняла решение. Если бы протестов не было, то просто прошел бы первый вариант. Но в то же время, радоваться рано. Вообще, сам характер обсуждения этого закона вскрывает пороки самой процедуры обсуждения, которая сейчас сформировалась в стране. Дума выступает прежде всего как структура, утверждающая решения (достаточно проанализировать количество практически единогласных решений), часто просто не опирающаяся на мнения экспертов. Кстати, по многим вопросам экспертные функции могла бы выполнять именно академия наук, которая создавалась в своё время в том числе и для выполнения этих целей. Ведь в РАН, включая, естественно, коллективы институтов, сконцентрированы учёные, которые по существу и могут представлять реальное экспертное сообщество, способное провести научный анализ и дать научные рекомендации. Однако в последние годы это экспертное сообщество отодвинуто в сторону при принятии многих решений.
Обсуждение закона проходит без ученых
Но, вернемся к закону. На сентябрьском общем собрании РАН Владимир Фортов после разговора с президентом отметил, что достигнуто согласие по принципиальным вопросам, кроме одного или двух пунктов. Он специально сделал акцент, что, хотя управляющее имуществом РАН агентство предусмотрено законом, его будет возглавлять именно Президент РАН. Это несколько нивелировало ситуацию, так как понятно, что в центре затеянной реформы идет борьба именно за имущество, которым обладает академия. Ждали принятия решения о возврате закона во второе чтение. На этой стадии давление общественности было просто необходимо, и здесь большую роль сыграли академические институты, причем в лице не столько самих академиков, сколько молодых ученых.
Однако уже при передаче документов начались всякого рода интриги. Мы же находимся при обсуждении данного закона в информационном вакууме и обсуждаем не столько текст, которого большинство не видело, сколько сбрасываемую, часто вторичную и непроверенную информацию. Это тоже очень странно, но, повторяю, это и есть признак игнорирования мнения экспертного сообщества. В то же время мы привыкли, и, опираясь на отдельные интервью министра образования и науки, высказывания ряда депутатов, информации в прессе, можно было сделать вывод, что не все договорённости будут соблюдены. То появилась информация, что документы просто где-то потерялись, что поправки не будут приняты .
Противоречивые сведения
Сегодня, по той информации, которая имеется на вечер 17 сентября (мы уже отсчитываем даже не по дням, а по часам ход событий) прошла информация, что все-таки предложения Академии были приняты Думой, рассмотрение законопроекта отложено на второе чтение. На заседании Думы звучали и предложения вообще отменить этот законопроект. Но далее должен был работать профильный комитет, которому было поручено доработать законопроект. И здесь вновь начались информационные выбросы самого разного рода. Сам характер этих выбросов и противоречивость информации не столько успокаивает общественное мнение, сколько стимулирует необходимость постоянного общественного продавливания ситуации. Такое ощущение, что кто-то проверяет академическое сообщество на чувство ответственности и солидарности. Трудно предсказать, но во втором чтении, я думаю, будут рассматривать как раз предложения Академии наук. И я думаю, что постоянное общественное давление в этой ситуации, может быть именно в такой форме — очень важно. Оно как бы предупреждает, что могут быть и другого рода выступления, если Дума не будет считаться с учеными.
Таким образом, мы фактически исходим из двух блоков информации. Один официальный, и он простой – будет второе чтение. А вот второй блок после рассмотрения поправок профильным комитетом размыт и нам до конца неизвестен, так как все обсуждение происходит в закрытом для общественности режиме. Поэтому и исходим из отрывочной информации, которые выбрасывают масс-медиа. Если её сгруппировать, то получается следующее. Обсуждается вопрос о внесении некоего положения о невмешательстве в дела академии. Такая информация прошла со стороны чиновников. То есть, может быть, Академия получит в этой ситуации статус более свободный. Вполне вероятно, что Академия не будет подчиняться Министерству науки и образования. По-видимому, РАН будет подчиняться непосредственно правительству. Где-то говорится, что должность Президента РАН будет обязательно согласовываться с Президентом страны. Если это будет принято, то это чрезвычайно важно. Но, одновременно, неясно, будут ли в будущем сохранены выборы, как важнейший принцип академии, которые существовал даже в самые жесткие времена. Дабы мы не успокаивались, одновременно проходит информация, что это не будет касаться институтов, которыми как раз и будет управлять вновь создаваемое агентство. Говорится о том, что были договорённости, что Фортов будет сочетать должности Президента Академии и руководителя данной структуры по управлению имуществом. Это конечно смягчает ситуацию, но, во-первых, такая мера может носить временный характер, а, во-вторых, понятно, что в такой конструкции президент академии просто не в силах управлять всем имуществом и теми эффективными менеджерами, которые придут к нему «на помощь».
Однако одновременно проходит информация, что такое совмещение функций в одном лице не очень удачно и вряд ли оно пройдет второе чтение. Вроде бы (именно с этих или подобных слов мы все время начинаем обсуждения ныне) региональные отделения будут юридически самостоятельны и иметь статус юридических лиц. Это одно из важнейших условий, на котором настаивала академия. Но одновременно приходит информация о том, что научные центры РАН не будут иметь такого статуса, что фактически приведет к их ликвидации. Появляется информация, что на самом деле поправки будут носить общий характер, а все будут определять некие отдельные указы Президента страны. Короче, как пел В. Высоцкий «Словно мухи тут и там, бродят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по углам». Правда, функции беззубых старух стали выполнять социальные сети, стремящиеся поддерживать наш тонус. Таким образом, при всех обсуждениях в тени остаётся главная проблема, под соусом которой подавалась вся реформа, а именно: повышение качества научной работы, сопряженное с повышением качества условий существования науки в России в целом и существования людей занимающихся наукой.
Наука или «эффективный менеджмент»?
Чем грозит неприятие требований, предлагаемых со стороны РАН? Что касается управления недвижимостью, то вопрос сложный. Понятно, что недвижимостью должны управлять специалисты. Но, если во главе этого направления будет стоять менеджер, то, поверьте, что он подчинит всю систему имущества интересам самого менеджмента. То есть в приоритете будут не научные цели, а цели зарабатывания денег с помощью прежде всего имущества и земель. Все это уже проходили в стране в 90-е годы. Вообще идеология, что менеджмент может решить все проблемы, весьма опасна. Она порождает убеждение, что хороший менеджер может управлять чем угодно. Сегодня фабрикой, завтра образованием, послезавтра наукой.
Лет десять назад, один из замминистров образования, не хочу называть его фамилию, говорил: «я управлял конструкторскими бюро с точки зрения менеджмента и много сократил, а теперь я в министерстве работаю — и буду делать то же в высшем образовании». Я считаю, что такая позиция очень опасна, потому что, в конечном счете, управляющий, который занимается менеджментом, и науку, и образование подчинит этим задачам. Содержание образовательного и научного процесса отойдет в сторону. А поскольку во главе менеджмента часто будут оказываться люди, не имеющие отношения к науке, то их представления, например, о научной эффективности будут весьма странными. А наука не поддается такому подходу. Внешне физики могут чай пить в лаборатории, а потом одно открытие покроет все затраты. В фундаментальной науке не работает принцип «утром деньги – вечером стулья», а иногда кажется, нам предлагают работать именно по таким правилам. Всё это лишь порождает лавину отчётностей и приспособление людей, которые, имитируя научную деятельность, на самом деле должны вовремя подать соответствующий отчёт.
Серьёзный ученый, занимающийся фундаментальной проблемой просто опускает руки перед этой лавиной отчетов, ибо они отнимают время как раз от занятия наукой или образованием. Конечно, существуют и относительно оперативные научные задачи, но и они более эффективно решаются на базе предварительных фундаментальных разработок. Более того, именно развитие фундаментальной науки позволяет решать стратегические задачи, в том числе и государства, а не предлагать внешне выигрышные, сиюминутные решения. И это касается всего, от задач безопасности страны, до решения экономических проблем, того же обсуждаемого сейчас пенсионного обеспечения. Не дай Бог если наукой и образованием действительно буду управлять менеджеры. Конечно управлять наукой можно и необходимо, но здесь должно быть сочетания учёного, прежде всего генерирующего идеи и менеджера, который проводит именно эти идеи учёного в жизнь, а не выстраивает схему «подгонки» научной деятельности под решение сиюминутных задач. Здесь истина где-то посередине. Либо это ученый, который одновременно является талантливым менеджером — такое бывает достаточно редко, либо менеджер, который сопровождает и помогает осуществлять научную деятельность, работающий в тесном контакте с ученым, и не имеющий право решающего голоса. Задача менеджмента в науке и образовании – создать условия и организовать комфортную работу ученых и профессоров, в результате которой они будут давать научные результаты. Кстати, в образовании даже не структурном уровне просто нет соответствующих ставок под менеджмент. И профессорско-преподавательский состав должен сам, не всегда удачно, эти функции выполнять.
Невмешательство государства — это доверие ученым
Говоря о практическом понимании невмешательства в научную работу РАН необходимо понимать, что государство должно доверять ученым и финансировать науку даже в условиях понимания, что здесь всегда присутствует определённый риск неэффективного использования средств. Но этот риск и потери от имеющейся неэффективности компенсируется, тем, что фундаментальное открытие всегда с лихвой покроет затраты. Не случайно, например, модель классического университета строилась на условиях того, что государство доверяло учёным, которые занимались наукой и одновременно вели преподавание, обеспечивая их финансирование. Более того, университет был автономен и свободен в выборе как научных исследований, так и в преподавательской деятельности. Эффект от такой свободы и доверия всегда превосходил потери. Сама история об этом говорит. Ученые — люди, которые так или иначе занимаются истиной. Трудно представить, что они займутся отмыванием денег или будут повально коррумпированными. Я думаю, что это не та часть общества, которая на это способна и, особенно, если условия их существования относительно комфортны. Ибо даже комфортность для ученого — это прежде всего условия, позволяющие ему заниматься наукой или образованием. Поэтому обвинять ученых, выставляя на свет нарушения отдельных людей, наивно и глупо, ибо нарушения будут всегда, так как они порождены внутренней сущностью, конкретной личностью, социальными условиями и самой системой.
Для того, чтобы оправдать реформу, начинают говорить об отстранении кого-то от работы в академии, снимают провокационные фильмы. А ведь все это мера воздействия не столько на само научное сообщество, сколько на массовое сознание, дабы привлечь их на сторону реформаторов. И это, конечно, не безобидное явление, разрушающее в глазах людей само представление о сущности науки, и на самом деле толкающее недобросовестную часть общества, в том числе, использовать науку как средство наживы, что в современных условиях конечно возможно: от нецелевой сдачи в аренду помещений, до фальсификации научных данных. Но с экономическим преступлениями необходимо бороться прежде всего экономическими методами и созданием соответствующих условий их недопустимости. Вон в Китае за коррупцию расстреливают, а страна является одной из самых коррумпированных в мире.
Государство всегда контролировало научные структуры, потому что оно выделяет бюджетные деньги. Государство всегда ставило перед нашей академией задачи, которые должны были решать именно ученые, связанные как с развитием страны, так и с проблемой безопасности. Понятно, что решить это без науки нельзя. И перечень такого рода задач, которые были решены благодаря ученым, огромен. Конечно, как любая система, академия должна развиваться, но именно сами ученые, не чиновники, в том числе и из числа академических структур, должны предлагать пути такого развития. При этом необходимо понимать и роль гуманитарного сообщества в этом процессе, хотя бы для создания системы гуманитарной экспертизы предлагаемых решений, а не перевода всего в плоскость подсчета публикационной активности, которая предписывает фактически отказаться от русского языка, ставшего помехой этому. Эта схема также навязывается чиновниками от науки и образования и никак не обсуждается ни в академии, ни в университетах. За последние годы сформировалась удобная для обеих сторон схема. Государство даёт не слишком много денег на науку (по отношению к развитым странам) и не вмешивается в дела ученых. Ученые относительно свободны, но реализациях их научных устремлений в этих условиях затруднена. То есть исследовательская свобода на самом деле ограничена. Более того, академия перестаёт выполнять экспертные функции, от чего проигрывает в том числе и государство. Безусловно, что такую схему надо менять и это, прежде всего, понимают сами учёные, которые вполне способны предложить и пути реформирования академии, к которым государство должно было бы прислушаться.
Беседовал Артем Левченко
