В начале ХХ века самым известным учебным заведением Москвы был Народный университет. В России в то время ничего подобного больше не было: за умеренную плату (45 рублей в год) знания здесь мог получить любой желающий, независимо от пола, вероисповедания, политической благонадежности. Университету было присвоено имя человека, отдавшего для его создания не только свое состояние, но и все силы души.
Блистательный генерал
Альфонс Леонович Шанявский родился в 1837 году в семье знатных, но обедневших польских дворян. В семилетнем возрасте его определили в Тульский кадетский корпус для малолетних. Он был первым учеником там, стал лучшим среди курсантов Петербургского корпуса и слушателей Академии Генерального штаба. Все военные учебные заведения Шанявский оканчивал с золотой медалью и «первым в списке».
Неудивительно, что его военная карьера в Петербурге состоялась стремительно. Но столицу Шанявскому очень быстро пришлось покинуть: организм не вынес климата, началось горловое кровотечение. Поправлять здоровье он отправился… на Дальний Восток. Здесь как раз шло освоение Амурского края. Налаживание коммуникаций, обустройство новых населенных пунктов, составление карт местности — все это было в том числе и заботой молодого генерала.
В 37 лет он уходит в отставку, но Сибирь не покидает, а становится во главе золотопромышленной компании. Повезло ли Шанявскому, или ему помогли наблюдения и знания, сделанные и приобретенные более чем за десять лет жизни в этом крае, который он исколесил вдоль и поперек, но очень скоро его старатели находят в верховьях Амура богатое месторождение. Удача следует за удачей, и Шанявский становится богатым человеком. Но, наверное, самой первой удачей сибирской жизни генерала была его встреча с дочерью местного золотопромышленника Лидией Алексеевной Родственной. Они стали мужем и женой в 1872 году. Супруга была всего на три года моложе Альфонса Леоновича, так что этот брак был соединением двух сложившихся личностей. Лидия Алексеевна, женщина по-сибирски основательная и деловитая, придерживалась передовых взглядов. Она была участницей движения, добивавшегося равноправия женщин с мужчинами при получении высшего образования.
Три года на Alma Mater
Через несколько лет Шанявские покидают Сибирь и поселяются в Москве. Их особняк на Новинском бульваре не славился ни роскошными балами, ни модными светскими салонами, зато его адрес был хорошо известен многим профессорам Московского университета. Шанявский уже обустроил Благовещенскую гимназию, купил землю и дал средства на сельскохозяйственную школу в Чите (сейчас здесь сельскохозяйственный институт). В Москве много сил и средств он отдает для спасения Петербургских женских врачебных курсов, которые закрыты властями.
В это время в Германии, Франции, Дании открываются «свободные университеты», и Шанявский заболевает идеей создания подобного учебного заведения в Москве. Он понимает, что дело это многосложное: надо организовать все так, чтобы новый университет не только на бумаге значился народным, но и на самом деле был научным центром, дающим образование всем желающим. Основы, концепцию, устав нового университета он тщательно разрабатывает вместе с единомышленниками.
Сам он к тому времени уже тяжело болел: в 1901 году у Шанявского обнаружили аневризму аорты. Его жизнь могла оборваться в любую минуту — от неожиданного громкого звука, неверного резкого движения, нервного перенапряжения. Лидия Алексеевна делала все, чтобы непоправимое не случилось: был снят дверной звонок, в доме все ходили в обуви на мягкой подошве, мостовая около особняка была устлана соломой. Она тщательно прорабатывала все документы, которые потом утверждал Шанявский, следила за продвижением бумаг в казенных инстанциях. И вот в 1905 году подготовительная работа была завершена. 15 сентября Шанявский направил в Московскую думу следующее заявление: «В нынешние тяжелые дни нашей общественной жизни, признавая, что одним из скорейших способов ее обновления и оздоровления должно служить широкое распространение просвещения и привлечение симпатий народа к науке и знанию, я просил бы по возможности оказать содействие скорейшему возникновению учреждения, удовлетворяющего потребности высшего образования. Прошу принять от меня для почина в дар Москве средства для устройства Народного университета». Через десять дней Дума постановила: «Принять с благодарностью жертвуемое господином Шанявским имущество для устройства и содержания из его доходов Народного университета».
В дарственной были предусмотрены все мелочи и выдвинуто главное условие: университет должен быть открыт не позднее чем через три года после составления документа — до 3 октября 1908 года. Если этого не произойдет, то средства будут направлены на другие благотворительные цели. Это условие было связано с тем, что Шанявский слишком хорошо знал, сколько преград будет выставлено Народному университету чиновниками от просвещения. Днем 7 ноября нотариус заверил документ о дарении на нужды университета, а вечером того же дня Шанявский скончался. Теперь судьба главного благотворительного проекта Альфонса Шанявского зависела от воли и энергии его единомышленников, и конечно, Народный университет стал главным делом его вдовы, Лидии Алексеевны.
В Москве и Петербурге разворачивалась целая кампания по противодействию этому небывалому новшеству — в нем видели «источник новых вспышек революции». Лидия Алексеевна ходила по инстанциям в Москве, выезжала в Петербург, где переубеждала министерских чиновников и депутатов. И вот 1 ноября 1908 года, когда до истечения срока, оговоренного в дарственной, оставалось всего два дня, Народный университет был торжественно открыт. Московская дума постановила, что он будет носить имя Альфонса Леоновича Шанявского.
Посторонних нет
Это был совершенно беспрецедентный случай: университет был муниципальным, он не подчинялся министерским чиновникам и был подотчетен только Попечительскому совету, в который входили как представители самого университета, так и Московской думы. В него мог поступить любой желающий, достигший шестнадцатилетия. Здесь надо напомнить, что по существующим тогда правилам в университеты не могли поступать выпускники реальных и коммерческих училищ, духовных семинарий, технических и земледельческих школ. Женщинам путь туда тоже был заказан. Для поступления же в Народный университет не требовалось никаких документов и аттестатов, правда, не выдавалось никаких бумаг и выпускникам о том, что курс прослушан. Но «шанявцев» и без них охотно брали на работу как в частные, так и в общественные организации. В университете было два отделения: на одном можно было восполнить недостаток среднего образования, на другом — прослушать курсы лекций по естественно-научному, историко-философскому и общественно-юридическому направлениям. Кроме того, здесь действовали курсы, обучавшие актуальным, что называется на злобу дня, знаниям и навыкам: дошкольного воспитания, библиотечные, по вопросам кооперации, местного самоуправления и другие.
И сегодня на Арбате сохранился этот дом — трехэтажное здание, примыкающее к ресторану «Прага», именно в нем открылся университет. В первом наборе было четыреста слушателей, примерно половина из них — женщины. Так как большинство студентов днем зарабатывали себе на пропитание или занимались домом и детьми, то занятия проводились по вечерам. Профессор Александр Кизеветтер, с первых дней преподававший в университете историю, так описывал свою аудиторию: «Какая пестрая картина, какое смешение возрастов и одеяний! Во время лекций я видел сидящих рядом офицера Генерального штаба и вагоновожатого городского трамвая, приват-доцента и приказчика магазина «Мюр и Мерелиз», барыню с пушистым боа на шее и монаха в рясе».
Даже устроители не ожидали, что университет будет столь популярен. На второй год занятия приходилось проводить и в здании Политехнического музея, и в усадьбе Голицыных на Волхонке — арбатские аудитории уже не вмещали всех студентов. Стало ясно: надо строить новый корпус. Город выделил для него место на Миусской площади, где к тому времени складывался центр народного образования: здесь уже действовали ремесленное, реальное и начальное училища. В конкурсе на проект здания победила работа архитекторов Иванова-Шица и Эйхенвальда. Территория была обустроена для строительства, расчеты и чертежи готовы, а работы не начинали — недоставало средств. Но эта проблема быстро была разрешена: «неизвестное лицо» внесло в Думу 225 тысяч рублей. Все знали, что это сделала Лидия Алексеевна, но она предпочитала не афишировать свои благодеяния.
Научный центр
Всего за год с небольшим здание на Миусской площади было построено. В 1912 году студенты (а их было уже более трех с половиной тысяч) начали учебный год в новом дворце — по-другому этот дом, признанный теперь федеральным памятником архитектуры, и не назовешь. Здесь были вместительные аудитории, лаборатории с современным оборудованием, домовая церковь, библиотека, столовая. А под стеклянным шатровым куполом, спроектированным инженером-новатором Шуховым, разместился амфитеатр на 600 мест, где проходили знаменитые «шанявские» диспуты и семинары, на которые собиралась вся научная элита Москвы. Да и многие научные мэтры преподают именно здесь. В 1911 году в знак несогласия с реакционной политикой министра народного образования Кассо в Народный университет из Московского уходит цвет профессуры: биолог Тимирязев, ученый-энциклопедист Вернадский, физики Лебедев и Лазарев. Кроме них здесь читали курсы минералог Ферсман, поэт и литературовед Брюсов, аэродинамик Чаплыгин. Один из студентов — будущий известный генетик Тимофеев-Рессовский вспоминал, что университет был «выстроен и оборудован по типу совершеннейшего по тем временам высшего учебного заведения», а кафедра экспериментальной биологии, организованная профессором Кольцовым, была первая не только в Европе, но, возможно, и в мире. Она дала потом множество крупных ученых.
В стенах на Миусской площади не только постигали научные премудрости, но и увлеченно проводили досуг. В большом амфитеатре «шанявцы» устраивали театрализованные представления, концерты. Особо славился их хор, где вместе со студентами пели и маститые профессора. Коллектив сопровождал службы в домовом храме и в только что открытом приделе строящегося собора Святого Александра Невского. Кстати, в партии вторых теноров здесь пел еще один «шанявец» — Сергей Есенин. А Шаляпин в сопровождении хорового коллектива не раз исполнял свои коронные «Дубинушку», «Эй, ухнем», «Вдоль по Питерской». Хор побывал даже в Париже, где представлял русское искусство в программах знаменитых Дягилевских сезонов.
«Окаянные дни»
«…Вдова основателя Народного университета находится в настоящее время в чрезвычайно бедственном положении. Ходом событий она, помимо своего желания, заброшена в совершенно чужой ей город Чернигов, где терпит крайнюю нужду». Так начиналось прошение о помощи, поступившее в 1920 году во ВЦИК от Правления Московского городского народного университета, который, впрочем, уже был закрыт. В письме сообщалось, что Лидия Алексеевна, потерявшая зрение и слух, живет в маленькой комнатушке вместе со своим секретарем Э. Р. Лауперт, которая взяла на себя заботу по уходу за пожилой женщиной. Ведь вдове Шанявского было 79 лет. Женщины едят один раз в сутки — это бесплатный обед в кооперативной столовой, у них нет теплой одежды, поэтому зимой они на улицу не выходят, нет денег на обогрев комнаты, на бумагу для писем. «Лидия Алексеевна, — говорилось далее в прошении, — принадлежит к числу тех лиц, которые вложили больше всего своей души и своего труда в создание первого в России демократического университета». Члены правления напомнили о просветительской и благотворительной деятельности Лидии Алексеевны и ходатайствовали об оказании ей всесторонней помощи.
Прошение было рассмотрено, Шанявская и ее секретарь возвратились в Москву, где им было назначено денежное содержание. Через год Лидии Александровны не стало, ее похоронили рядом с мужем на кладбище Алексеевского монастыря. Сегодня этого кладбища, так же как и монастыря, не существует. На их месте проложена трасса Третьего транспортного кольца.
А что стало с университетом, вольным и народным? В 1919 году университет расформировали, потом в его здании открыли Коммунистический университет. Троцкий и Сталин отметились там в числе лекторов. В советские годы здесь была Высшая партийная школа. Сейчас это главный корпус Российского государственного гуманитарного университета — РГГУ. В его центральном вестибюле вас встречает бюст Альфонса Леоновича Шанявского, человека, который много сделал для того, «чтобы дать России как можно больше умных, образованных людей».
Наталья ПЛАХИНА
