Однажды прошлым летом, около полудня я позвонила Афине (поскольку она несовершеннолетняя, я не использую ее настоящее имя), 13-летней девочке из Хьюстона, штат Техас. Она ответила на звонок (она владела iPhone с 11 лет) – по голосу мне показалось, что она только что проснулась. Мы поболтали о ее любимых песнях и сериалах, и я спросила ее, как она обычно проводит время с друзьями. «Мы ходим в торговый центр», – ответила она. «Родители подвозят тебя?» – спросила я, вспомнив свои собственные школьные годы, в 1980-х. Мы с друзьями часто ходили по магазинам без присмотра родителей. «Нет, я иду с семьей», – ответила Афина. «Мы с друзьями идем позади моей мамы и братьев. Иногда я просто говорю ей, что мы отойдем. Каждые полчаса или час я сообщаю ей о нашем местоположении».
Джин М. Твенге. Фото: Pam Davis / simonandschuster.com
В таком составе они выбираются в торговый центр редко – примерно раз в месяц. Чаще всего Афина и ее друзья проводят время, уткнувшись в гаджеты (разумеется, без родительского контроля). Подростки моего поколения провели бы вечер, вися на единственном домашнем телефоне и обмениваясь сплетнями. Нынешнее поколение использует Snapchat, отправляя друзьям фотографии и видео, которые самоуничтожаются. Они отслеживают, сколько дней подряд они поддерживали связь друг с другом [Snapstreak – непрерывающийся обмен данными на протяжении какого-то времени, например, 100 дней].
Иногда они делают скриншоты самых нелепых дружеских фотографий. «Это отличный материал для шантажа», – поделилась Афина. Она добавила, что большую часть лета провела в одиночестве, в своей комнате и с телефоном в руках. Оказывается, для ее поколения это естественно. «Всю нашу жизнь мы провели с iPad или iPhone. Мы не знаем жизни без гаджетов. Иногда мне кажется, что телефоны нравятся нам больше, чем люди».
iGen – сформированные смартфоном
Я изучала различия между поколениями в течение 25 лет, после того, как в возрасте 22 лет я решила получить докторскую степень по психологии. Как правило, характеристики, которые определяют поколение, появляются постепенно и вдоль континуума. Система убеждений и поведение не изменяются и прогрессируют со временем. Например, миллениалы (родившиеся после 1981 года) – это очень индивидуалистическое поколение, но рост индивидуализма можно отследить с момента появления бэби-бумеров (родившихся между 1946 и 1964 годами). Я привыкла к линейным графикам изучаемых тенденций – линии выглядели как скромные холмы и долины. И тут я начала изучать поколение Афины.
Примерно в 2012 году я заметила резкие изменения в поведении подростков и их эмоциональных состояниях. Мягкие склоны линейных графиков превратились в крутые горы и отвесные скалы, и многие отличительные черты тысячелетнего поколения стали исчезать. Во всех моих анализах данных о поколениях (некоторые датировались началом 1930-х годов) я никогда не видела ничего подобного.
Поначалу я предположила, что это может быть эпизодический случай, погрешность, но тенденции сохранялись в течение нескольких лет. Я наблюдала их появление в серии национальных опросов. Изменения были не только в количестве, но и в качестве. Самая большая разница между миллениалами и их предшественниками заключалась в мировоззрении; подростки сегодня отличаются от миллениалов не только своими взглядами на жизнь, но и тем, как они проводят время. Их повседневный приобретенный опыт радикально отличается от опыта поколения, достигшего совершеннолетия за несколько лет до них.
Что же произошло в 2012 году, что вызвало такие драматические изменения в поведении? Мировой экономический кризис, официально длившийся с 2007 по 2009 год, оказал сильнейшее влияние на миллениалов, пытающихся найти свою ячейку в разрушающейся экономике. Но все случилось в тот момент, когда доля американцев, владеющих смартфоном, превысила 50 процентов.
Чем больше я изучала ежегодные опросы о позициях и поведении подростков и чем больше я разговаривала с такими молодыми людьми, как Афина, тем яснее становилось, что их поколение сформировано смартфоном и параллельным ростом социальных сетей. Я называю их iGen.
Родившиеся между 1995 и 2012 годами, представители этого поколения взрослеют со смартфонами, заводят учетную запись в Instagram до поступления в старшую школу, и им не знаком мир до появления интернета.
У миллениалов также был доступ к всемирной паутине, но в их жизни он не был повсеместным. Первые представители iGen были подростками, когда в 2007 году был представлен iPhone, и старшеклассниками, при которых в 2010 году появился iPad. Проведенный в 2017 году опрос показал, что среди 5000 американских подростков трое из четырех владели iPhone.
На грани кризиса психического здоровья
С появлением смартфона и его двоюродного брата – планшета в обществе быстро укоренилось беспокойство по поводу вредных эффектов «экранного времени». Но влияние этих устройств не было оценено по достоинству – оно выходит далеко за рамки обычных опасений по поводу сокращающейся продолжительности концентрации внимания. Появление смартфона радикально изменило каждый аспект жизни подростков – от характера их социальных взаимодействий до психического здоровья. Эти изменения повлияли на молодых людей в каждом уголке мира и в каждом доме. Новые тенденции затрагивают любого подростка, как бедного, так и богатого; представителя любого этнического происхождения; выходца из города, пригорода или небольшого поселения. Там, где есть сотовые вышки, подростки живут отдельной жизнью на своем смартфоне.
Для тех из нас, кто с теплом вспоминает подростковый возраст, это может показаться странным и тревожным. Цель исследования поколений, однако, состоит не в том, чтобы поддаться ностальгии по тому, как было раньше; нам необходимо понять, что происходит сейчас. Некоторые изменения поколений положительны, некоторые отрицательны, во многих случаях – оба варианта. Сегодняшние подростки чувствуют себя комфортнее в своих спальнях, чем в машине или на вечеринке, и физически они в большей безопасности, чем когда-либо. Они значительно реже попадают в автомобильную аварию. Они также более безразличны к алкоголю, чем их предшественники, и поэтому менее восприимчивы к сопутствующим болезням.
Психологически, однако, они более уязвимы, чем миллениалы: уровень подростковой депрессии и самоубийств взлетел с 2011 года.
Без преувеличения можно сказать, что подростки iGen находятся на грани самого тяжелого кризиса психического здоровья за последние десятилетия. Во многом это ухудшение может быть связано со смартфонами.
Даже когда выдающееся событие – война, очередной технологический скачок, бесплатный концерт – играет огромную роль в формировании группы молодых людей, один-единственный фактор не сможет определить поколение. Стили родительского воспитания продолжают меняться, как и школьные программы и культура, и эти вещи имеют значение. Но развитие с удвоенной силой смартфонов и социальных сетей вызвало землетрясение небывалой магнитуды, которого мы никогда раньше не видели. Существуют убедительные доказательства того, что устройства, которые мы передали в руки молодых людей, оказывают глубокое влияние на их жизнь и делают их глубоко несчастными.
Детство растянулось до конца школы
В начале 1970-х годов фотограф Билл Йейтс снял серию портретов на катке Sweetheart Roller в городе Тампа, штат Флорида. На одном мы видим подростка без рубашки – он заткнул за пояс своих джинсов бутылку мятного шнапса. На другом – мальчик не старше 12 лет позирует с сигаретой во рту. Каток был местом, куда дети могли убежать от своих родителей и пожить в своем собственном мире, там, где они могли пить, курить и копаться в кузовах своих автомобилей. На черно-белых фотографиях подростки-бумеры смотрят в камеру Йейтса, уверенные в себе, зная, что они сами сделали свой выбор – даже если это был выбор, который не одобрили их родители.
Пятнадцать лет спустя, в мои подростковые годы (время поколения X) курение утратило часть своей романтики, но независимость определенно продолжала играть важную роль. Мы с друзьями планировали как можно скорее получить водительские права и, используя нашу новообретенную свободу, стремились вырваться за пределы пригородного района. На вопрос наших родителей: «Когда ты вернешься?», мы отвечали: «А когда надо?»
Но независимость, будучи мощным стимулом для предыдущих поколений, все меньше привлекает сегодняшних подростков, которые с меньшей вероятностью покинут дом без родителей. Такой сдвиг ошеломляет: 11-классники в 2015 году выходили реже, чем 8-классники в 2009 году.
Сегодняшние подростки реже встречаются. Начальную стадию ухаживания, которую поколение Х назвало «мы друг другу нравимся» (как в «О, ты ему нравишься!»), дети теперь называют «мы общаемся» – ироничное название для поколения, которое предпочитает переписку реальному общению. После того, как двое подростков какое-то время «пообщались», они могут стать парой. Но только около 56 процентов старшеклассников в 2015 году ходили на свидания; для бэби-бумеров и поколения Х это число составило около 85 процентов.
Редкие свидания привели к снижению сексуальной активности. Среди девятиклассников число сексуально активных подростков сократилось почти на 40 процентов с 1991 года. Сегодняшний среднестатистический подросток вступил в первые половые отношения в 11-м классе, на целый год позже среднестатистического подростка поколения Х. Многие считают низкий уровень раннего родительства среди подростков одной из самых позитивных тенденций среди молодежи в последние годы: он достиг рекордно низкого уровня в 2016 году, снизившись на 67 процентов с момента своего последнего пика в 1991 году.
Даже водительские права, символ свободы подростков, прописанный в американской поп-культуре, от «Бунтаря без причины» до «Выходного дня Ферриса Бьюллера», потеряли свою привлекательность для сегодняшних подростков. Почти все бумеры-старшеклассники получили водительские права в последний год обучения; сегодня один из четырех подростков по-прежнему не водит машину к концу 11-го класса. Для некоторых в правах просто нет необходимости – их отлично подвозят мама и папа.
«Мои родители всегда подвозили меня и никогда не жаловались», – сказала мне 21-летняя студентка из Сан-Диего. «Я не сдавала на права, пока мама не сказала мне, что больше не может возить меня в школу». Она получила права спустя шесть месяцев после своего 18-летия. В разговоре за разговором подростки описывали мне получение водительских прав как нечто, что от них требовали родители – совершенно немыслимая вещь для предыдущих поколений.
Независимость не бесплатна – вам нужны деньги в кармане, чтобы оплатить бензин или бутылку шнапса. Раньше большое количество подростков стремились подрабатывать. Они стремились профинансировать свою свободу, либо к этому их подтолкнули родители. Подростки iGen не так часто работают (или управляют личным бюджетом). В конце 1970-х 77 процентов старшеклассников в течение учебного года работали за деньги; к середине 2010-х только это число сократилось до 55 процентов. Количество восьмиклассников на оплачиваемых работах сократилось вдвое. Эти спады возросли во время мирового экономического кризиса, но занятость подростков не восстановилась, даже несмотря на наличие рабочих мест.
Конечно, отсрочка обязанностей, свойственных взрослой жизни – это не новшество поколения iGen. Представители поколения X в 1990-х годах были первыми, кто отказался или переосмыслил традиционные ценности взрослой жизни. Подростки поколения Х были так же склонны водить машину, пить алкоголь и ходить на свидания, как и молодые бэби-бумеры, а также чаще вступали в половые отношения и беременели в подростковом возрасте. Но с возрастом они создавали семью и начали карьеру позже, чем их предшественники после демографического взрыва.
Поколению Х удалось растянуть подростковый возраст далеко за его предыдущие пределы: его представители начали процесс взросления раньше, а стали взрослыми позже. Начиная от миллениалов и заканчивая iGen, этап юношества снова сокращается, но только потому, что его откладывают.
В целом ряде видов поведения – распитии алкоголя, знакомствах, жизни без присмотра родителей – 18-летние теперь больше похожи на 15-летних, а 15-летние – на 13-летних. Сегодня детство растянулось вплоть до старшей школы.
Почему сегодняшние подростки оттягивают и момент принятия ответственности, и стремление познать удовольствия взрослой жизни? Безусловно, играют свою роль изменения в экономике и воспитании детей. В информационной экономике, где высшее образование поощряется больше, чем опыт работы в подростковом возрасте, родителей устраивает формат, при котором их дети оставались бы дома и учились, а не работали на неполную ставку. Подростков, в свою очередь, устраивает такое домоседство – не потому, что они такие прилежные, а потому, что вся их социальная жизнь заключена в телефоне. Им не нужно выходить из дома, чтобы проводить время с друзьями.
Фактически в 2010-х годах ученики 8-х, 10-х и 12-х классов тратили меньше времени на домашнюю работу, чем подростки из поколения Х в начале 1990-х. (Старшеклассники, которые поступают в университет на четырехлетнюю программу, тратят примерно столько же времени на домашнюю работу, как и их предшественники.) Количество времени, которое старшеклассники тратят на дополнительные занятия, такие как студенческие кружки и спорт, в последние годы мало изменилось. У подростков iGen больше свободного времени, чем у подростков поколения X, так как все меньше из них устраиваются на подработку.
Jasu Hu
Почему же они несчастны
Так что они делают со всем этим свободным временем? Они сидят в телефонах, в своей комнате, в одиночестве – и в большинстве случаев они несчастны.
Парадоксально то, что iGen гораздо больше времени проводят под одной крышей со своими родителями, но не становятся с ними ближе. «Я видела своих друзей с семьями – они не разговаривали», – сказала мне Афина. «Они просто говорили: “Хорошо, ага, ну ладно”, пока сидели в телефонах. Они просто игнорировали друг друга». Как и ее сверстники, Афина научилась не обращать внимания на своих родителей, чтобы лучше сосредоточиться на телефоне. Большую часть лета она провела, общаясь с друзьями, но почти все ее общение сводилось к переписке или Snapchat. «Я разговаривала по телефону чаще, чем с реальными людьми», – сказала она. «На кровати оставался отпечаток моего тела».
Этим она не отличается от своих сверстников. Число подростков, которые встречаются со своими друзьями почти каждый день, сократилось больше чем на 40 процентов с 2000 по 2015 год. Дело не только в том, что дети стали меньше развлекаться – все меньше они тратят время на то, чтобы просто потусить вместе. Это то, что обычно делали подростки: ботаники и спортсмены, бедные и богатые дети, с хорошей и плохой успеваемостью.
Каток, баскетбольная площадка, городской бассейн – все это заменено виртуальными пространствами, доступ к которым осуществляется через приложения и интернет.
Возможно, вы думаете, раз подростки проводят столько времени в этих новых пространствах, это делает их счастливыми – но большинство данных показывают, что это не так. Национальное исследование «Мониторинг будущего», финансируемое Национальным институтом по борьбе со злоупотреблением наркотиками, с 1975 года задает ученикам 11-го класса более 1000 вопросов, а с 1991 года – восьми- и десятиклассникам. Исследователи спрашивают, ощущают ли подростки себя счастливыми, и уточняют, сколько своего свободного времени они проводят на различных мероприятиях, включая «не экранные» события, такие как личное общение и занятия спортом. В последние годы добавили вопросы про экранное время, использование социальных сетей, интернета и обмен текстовыми сообщениями. Результаты четко показали, что подростки, которые проводят больше времени в своих гаджетах, чем их сверстники, скорее всего будут несчастны.
Без единого исключения, ученые выяснили, что экранное время делает подростков несчастливыми, а все «не экранные» действия приносят больше счастья. Восьмиклассники, которые проводят больше 10 часов в неделю в социальных сетях, на 56 процентов чаще говорят, что они несчастны, чем те, кто уделяет меньше времени социальным сетям. Безусловно, 10 часов в неделю – это много. Но даже те, кто тратит от шести до девяти часов в неделю на социальные сети, сообщают, что они несчастны – и это на 47 процентов больше, чем те, кто использует социальные сети меньше 6 часов в неделю.
Личные взаимодействия дают противоположные результаты. Те, кто проводит время со своими друзьями больше среднего, на 20 процентов реже считают, что несчастны, в сравнении с теми, кто проводит количество времени ниже среднего показателя.
Если бы вы, основываясь на результатах этого опроса, попытались дать совет, как быть счастливым подростком, это было бы просто: уберите телефон, выключите ноутбук и сделайте что-нибудь – что угодно, только не у экрана. Конечно, результаты исследования не доказывают на 100 процентов, что все беды происходят от экранов и гаджетов; возможно, дело в том, что несчастные подростки сами по себе предпочитают проводить время в интернете.
Но недавние исследования показывают, что экранное время, в частности использование социальных сетей, действительно делает нас несчастнее. В одном исследовании студентов университета, имеющих аккаунт в Facebook, попросили отвечать на короткие опросы на своем телефоне в течение двух недель. Они получали текстовое сообщение со ссылкой пять раз в день, где сообщали о своем настроении и о том, как часто они пользовались Facebook. Чем больше они использовали Facebook, тем несчастнее они себя чувствовали, но это чувство впоследствии не привело к тому, что они стали пользоваться Facebook еще чаще.
Платформы социальных сетей, наподобие Facebook, обещают объединить нас с друзьями. Последние данные продемонстрировали нам портрет сегодняшних подростков, и iGen представляется одним из наиболее одиноких и потерянных поколений. Подростки, посещающие сайты социальных сетей каждый день, реже встречающиеся со своими друзьями, с наибольшей вероятностью согласятся с утверждениями: «Часто я чувствую себя одиноким», «Я часто чувствую себя обделенным» и «Мне хотелось бы, чтобы у меня было больше хороших друзей». Чувство одиночества у подростков возросло в 2013 году и с тех пор продолжает расти.
Это не обязательно означает, что в индивидуальном порядке дети, которые проводят больше времени в интернете, более одиноки, чем те, которые проводят меньше времени в интернете. Подростки, которые проводят больше времени в социальных сетях, в среднем также проводят больше времени со своими друзьями в реальной жизни – коммуникабельные подростки более социальны в обеих категориях, подростки-интроверты – меньше. Учитывая специфику iGen, когда подростки тратят больше времени на смартфоны и меньше на личные и реальные отношения, симптомы одиночества встречаются чаще.
Страх, что они что-то упустили
То же самое происходит и с депрессией. Опять же, эффект от экранного времени ясен: чем больше времени подростки тратят у экрана, тем больше вероятность того, что они сообщат о симптомах депрессии. У восьмиклассников, которые активно пользуются социальными сетями, риск депрессии возрастает на 27 процентов, в то время как у тех, кто занимается спортом, посещает религиозные службы или даже просто подолгу делает домашнюю работу, риск значительно снижается.
Еще одним существенным показателем является фактор риска самоубийства, как например составление плана самоубийства – у подростков, которые проводят три часа в день или больше у электронных устройств, этот коэффициент выше на 35 процентов.
(Это гораздо больше, чем риск, связанный, скажем, с просмотром телевизора.) Есть сведения, которые косвенно, но потрясающе точно отражают растущую изоляцию у детей: с 2007 года уровень убийств среди подростков снизился, но число самоубийств увеличилось. Поскольку подростки стали проводить меньше времени вместе, они стали реже убивать друг друга и с большей вероятностью прибегают к суициду. В 2011 году впервые за 24 года уровень самоубийств среди подростков был выше, чем уровень убийств среди подростков.
Депрессия и самоубийство имеют множество причин; пагубное воздействие технологий явно не единственный фактор. Задолго до появления смартфонов, в 1990-х годах, уровень самоубийств среди подростков превышал нынешний. С другой стороны, на сегодняшний день количество американцев, принимающих антидепрессанты, возросло в 4 раза. Антидепрессанты крайне эффективны при лечении тяжелой депрессии, которая в большинстве случаев заканчивается самоубийством.
Что объединяет смартфоны и явный психологический кризис нынешнего поколения? Несмотря на всю их способность связывать людей днем и ночью, социальные сети усугубляют подростковое беспокойство быть нужными, возникает страх, что они что-то упустили [синдром FOMO]. Подростки сегодня посещают меньше вечеринок и реже встречаются с друзьями, но когда они собираются, они обязательно документируют свои встречи – на Snapchat, Instagram, Facebook. Те, кто не был приглашен, прекрасно знают об этом. Соответственно, число подростков, которые чувствуют себя обделенными, достигло рекордных высот во всех возрастных группах.
Эта тенденция особенно заметна среди девушек. Сорок восемь процентов девочек сообщили, что они чаще чувствовали себя обделенными в 2015 году, чем в 2010 году, в сравнении с 27 процентами у мальчиков. Девочки чаще пользуются социальными сетями, они чувствуют себя изолированными и одинокими, когда видят, что их друзья или одноклассники собираются вместе без них. Социальные сети оказывают дополнительное психологическое давление на то, сколько девушки делают публикаций, и на то, насколько сильно они нуждаются в такого рода аффирмации, как комментарии и лайки. Когда Афина публиковала фотографии в Instagram, она объяснила мне: «Я нервничаю из-за того, что люди подумают обо мне или скажут. Иногда я беспокоюсь, когда не получаю определенное количество лайков под фотографией».
Среди современных подростков именно у девочек наблюдается быстрое развитие депрессивных симптомов. С 2012 по 2015 годы депрессивные симптомы у мальчиков увеличились на 21 процент, а у девочек – на 50 процентов. Рост числа самоубийств также более выражен среди девочек. Хотя этот показатель увеличился для обоих полов, между 2007 и 2015 годами число девочек в возрасте от 12 до 14 лет, лишивших себя жизни, увеличилось в три раза – у мальчиков это число возросло в два раза. Уровень самоубийств среди мальчиков на данный момент выше, отчасти потому, что они используют более смертоносные методы, но недавно девочки стали сокращать этот разрыв.
Тяжелые последствия использования социальных сетей у девочек-подростков также могут быть связаны с тем, что они чаще испытывают кибертравлю. Мальчики склонны запугивать друг друга физически, в то время как девочки чаще делают это, подрывая социальный статус или отношения у их соперницы. Социальные сети дают ученикам средних и старших классов платформу, на которой они могут вести себя агрессивно, круглосуточно изолируя и исключая других девочек из коллектива.
Социальные медиа-компании, конечно же, знают об этих проблемах и в той или иной степени пытаются предотвратить кибертравлю. Но их мотивация часто остается непонятной. Недавняя утечка в Facebook показала, что компания рекламировала рекламодателям свою способность определять эмоциональное состояние подростков, основываясь на их поведении на платформе, и свое умение находить «моменты, когда молодые люди нуждаются в повышении самооценки». Facebook признал: это действительно так, но отрицал, что предоставляет «инструменты, ориентированные на людей в зависимости от их эмоционального состояния».
Разрушители сна
В июле 2014 года 13-летняя девочка из Северного Техаса проснулась, ощутив запах горелого. Ее телефон перегрелся и расплавился на простынях. Новостные агентства схватились за эту историю, подогревая страхи читателей о том, что их мобильный телефон может самопроизвольно загореться. Для меня, однако, пылающий мобильный телефон не был единственным удивительным аспектом истории. Интересно, зачем кому-то спать рядом с телефоном? Кто вообще может заснуть в сантиметрах от вибрирующего телефона?
Я с интересом опросила моих студентов в Университете штата Калифорния в Сан-Диего, что они делают со своим телефоном, пока спят. Их ответы были неутешительными. Почти все спали со своим телефоном, положив его под подушку, на матрас или, по крайней мере, в пределах досягаемости руки. Они проверяли социальные сети прямо перед тем, как заснуть, и, проснувшись, сразу же брали телефон в руки (так уж получилось, что у всех на телефоне был будильник). Если они просыпались среди ночи, то они проверяли свой телефон.
У некоторых в разговоре проскальзывали первые признаки зависимости.
«Я знаю, что это плохо, но я ничего не могу с этим поделать», – сказала одна из моих студенток, говоря о своем пристрастии держать телефон в постели. Другие сообщили, что «чувствуют себя комфортно, засыпая только рядом с телефоном».
Телефон может служить утешением, но он также подрывает подростковый сон: многие сейчас спят меньше семи часов в сутки. Эксперты по сну говорят, что подростки должны спать около девяти часов в сутки; у подростка, который спит меньше семи часов в сутки, диагностируют недосып. На пятьдесят семь процентов больше подростков не высыпались в 2015 году, чем в 1991 году. Всего за четыре года, с 2012 по 2015 год, на 22 процента больше перестало спать положенные 7-9 часов.
Подозрительно, но такой сдвиг произошел как раз тогда, когда большинство подростков получили свои первые смартфоны. Два государственных опроса сообщают, что 28 процентов подростков, которые проводят больше трех часов в день в электронных устройствах, не спят более семи часов. У подростков, ежедневно посещающих сайты социальных сетей, на 19 процентов больше шансов быть лишенными полноценного сна. Мета-анализ исследований использования электронных устройств среди детей показал аналогичные результаты: дети, которые используют гаджеты прямо перед сном, чаще спят меньше, чем должны, и в два раза чаще плохо спят и чувствуют себя сонными в течение дня.
Электронные устройства и социальные сети являются особенно сильными нарушителями сна. Подростки, которые читают книги и журналы чаще, чем в среднем, реже жалуются на недосып – либо чтение усыпляет их, либо они с легкостью откладывают книгу перед сном. Просмотр телевизора по несколько часов в день слабо связан с нарушениями сна. Но зачастую смартфон слишком привлекателен, чтобы ему сопротивляться.
Наши мысли, рассуждения, восприимчивость к болезням, набор в весе и высокое кровяное давление являются главными причинами беспокойного сна. Неполноценный сон затем влияет на наше настроение: люди, которые спят недостаточно, склонны к депрессии и беспокойству. Опять же, трудно проследить причинно-следственную связь. Смартфоны могут вызывать недостаток сна, что приводит к депрессии, или наоборот: телефоны вызывают депрессию, и это приведет к недостатку сна. Это может быть вызвано каким-либо другим фактором. Но смартфон, светящийся в темноте синим светом, однозначно играет свою подлую роль.
Взаимосвязь между депрессией и использованием смартфона достаточно сильна. Зная об этом, больше родителей должны объяснить детям, что гаджеты все же стоит отложить. Как сообщил технологический обозреватель Ник Билтон, этой политики придерживаются некоторые руководители в Кремниевой долине. Даже Стив Джобс ограничил своих детей в использовании электронных устройств.
Все мои друзья смотрят в телефоны
Постоянное пользование смартфонов влияет и на взрослую жизнь человека. Из людей, которые эпизодически страдают депрессией, по крайней мере половина впадает в депрессию во взрослом возрасте. Подростковый возраст является ключевым моментом для развития социальных навыков; поскольку подростки проводят меньше времени со своими друзьями, они чаще вырастают «социально уязвимыми». В следующем десятилетии мы можем наблюдать взрослых, которые смогут общаться только эмодзи, не зная, как правильно реагировать в той или иной ситуации.
Я понимаю, что требовать ограничения технологий может быть нереалистичным решением. Поколение iGen привыкло, что они постоянно «подключены». Мои три дочери родились в 2006, 2009 и 2012 годах. Они еще недостаточно взрослые, чтобы демонстрировать черты подростков iGen, но я уже воочию убедилась, как укоренились медиа и технологии в их жизнях. Я наблюдала за своей малышкой, едва умеющей ходить – и как уверенно она листала приложения на планшете. Моя 6-летняя девочка просила купить ей мобильный телефон. Моя старшая в возрасте 9 лет обсуждала последнее приложение, которое должно было сразить наповал ее одноклассников. Отобрать телефон у наших детей будет сложно. Даже попытки моих родителей заставить детей выключить MTV и подышать свежим воздухом были не настолько безумны. На карту поставлено очень многое.
Мы должны убедить подростков использовать свой телефон умеренно и подходить к технологиям ответственно.
Очень важно привить нашим детям важность умеренности. Всего три часа у экрана имеют серьезные последствия как для психического здоровья, так и для сна ребенка.
Средний подросток тратит около двух с половиной часов в день на электронные устройства. Мягкое вмешательство и ограничения на использование гаджетов может помочь детям избавиться от вредных привычек.
Когда я беседовала с подростками, у меня появилась надежда – дети сами начинают связывать некоторые из своих проблем с вездесущим телефоном. Афина поделилась, что, когда она проводит время с друзьями, они часто смотрят на свои телефоны, а не на нее. «Я пытаюсь поговорить с ними о чем-то, и они даже не отвлекаются на мои слова», – сказала она. «Они вечно торчат в своих телефонах». «Каково это, когда твои попытки поговорить с человеком лично игнорируются?» – спросила я. «Это… больно?» – сказала она. «Да, больно. Я знаю, что у моих родителей не было такой проблемы. Возможно, я хотела поделиться с ними чем-то очень важным? А они даже не слушали».
Один раз она тусовалась у подруги, которая была занята перепиской со своим парнем. «Я пыталась поговорить с ней о моей семье и о том, что происходит», а подруга отвечала: «Ага, окей, ну и что?» «Поэтому я забрала телефон из ее рук и швырнула об стену».
Я не могла удержаться от смеха. «Ты играешь в волейбол», – уточнила я. «Наверное, у тебя сильная подача?» «Верно», – ответила Афина.
Джин М. Твенге, для The Atlantic
