34-летняя Мария Миць узнала свой диагноз в августе 2019 года. За месяц до этого, в отпуске, она обнаружила у себя в груди уплотнение размером с курагу. Переживала несколько дней, а потом пошла к врачу. Она уже тогда догадывалась — это опухоль.
— Конечно, мне было страшно. Но не менее серьезные заболевания почему-то не вызывают такого ужаса, как рак. И я поняла, что не надо бояться. Ведь нередко именно этот страх мешает вовремя обследоваться и захватить заболевание на ранней стадии, — говорит она.
Мария обследовалась, сдала все анализы, биопсию, и, к сожалению, диагноз подтвердился — рак молочной железы второй стадии.
Мария на работе до болезни. Фото: Facebook / Мария Миць
— Моего анализа в общей стопке не было. Врач ушел за ним, помолчал, прежде чем объявить, что у меня онкология. В общем, все было понятно. Первый раз я разревелась, все было как в тумане. Тем более я киношник, и, конечно, в голове проносились страшные сцены про онкологических больных из фильмов, сцены смерти: у больничной койки близкие, дети, все плачут.
Марию Миць поддержала ее семья.
— Родственники собрались у моей мамы, разговаривали, смеялись, мамина подруга пообещала, что когда я облысею, то привезет мне наклейки на лысину, — вспоминает Мария.
Врачебная комиссия в онкодиспансере озвучила план лечения — восемь курсов химиотерапии и операция по удалению молочных желез. Ее предложили из-за того, что в процессе обследования была найдена мутация в гене BRCA. Она означает высокий риск рецидива.
— Как только я получила план лечения, то сразу успокоилась. Перестала бояться, потому что пугает неизвестность, — рассказывает Мария.
Родные Маши узнавали, какие препараты дают тюменским онкобольным, действительно ли они работают и есть ли смысл лечиться за границей. Оказалось, что схема лечения, назначенная Марии, — международная, поэтому делать операцию и проходить терапию режиссер решила в Тюмени.
У меня нашли опухоль, и я начала жить
Мария Миць считает, что все, что происходило до болезни, вело ее к изменениям в жизни, а диагноз их только ускорил.
— Это произошло даже не из-за того, что я испугалась вероятного исхода болезни. Скорее, жизнь мне говорила: «Как тебе еще объяснить, что ты упускаешь свое время зря?» До этого я занималась самопознанием, понимала свои жизненные цели, определила отношение к себе, но мне все время чего-то не хватало. И тут вдруг — бабах, опухоль. И я словно только сейчас начала жить.
Мария
Мария Миць считает: опыт борьбы с болезнью дал ей абсолютную ясность ума и помог четко расставить приоритеты в жизни.
— Рак — это подарок. Я еще никогда не была так уверена в своем видении мира, никогда не была настолько осознанной. Кроме того, я наконец ощутила свои границы, сформулировала желания и не трачу время на то, что мне неинтересно. Это дает невероятную свободу, — говорит она. — Поняла, что я — сильный человек, хотя раньше считала себя рохлей — боялась уезжать из города, оставаться одна, все время советовалась со всеми подряд, как поступить.
Сейчас она прислушивается к другим, когда не разбирается в теме. А также обращается к друзьям и близким, если ей нужен эмоциональный совет-разрядка.
Изменилось отношение Маши и к собственной внешности.
— Вы пробовали полюбить себя? А без волос на лице и голове, когда в зеркале отражается куриное яйцо? Я научилась задумываться, во что я одеваюсь, потому что с лысой головой и дополнительными гормональными килограммами изменился силуэт, стиль, мироощущение. Я научилась краситься, моя косметичка выросла раза в три, — рассказывает она.
Но самое главное, подчеркивает Мария, она по-настоящему начала жить здесь и сейчас, формируя желания на будущее. Именно желания, а не планы.
Мария
— Часто, услышав такой диагноз, люди будто прозревают и начинают по-новому ощущать жизнь. И они уже не тратят время на неинтересные и ненужные для них вещи, а делают то, что хотят. Другой вопрос — а что мешало им так жить без рака? — говорит Маша.
Рассказала 10-летнему сыну правду о болезни
В болезни важно не замыкаться, убеждена Мария Миць. Когда о диагнозе узнали родные и близкие, никто не исчез, все слушали и помогали.
— Бывает, что пациент боится расстроить родных, не говорит ничего об онкологии до последнего. Считаю, что это нездоровая ситуация. Я честно рассказала о раке своему 10-летнему сыну. Мы с рождения воспитываем его в правде: дети у нас не из капусты появляются, а люди, случается, болеют тяжелыми недугами. Конечно, рассказываем о болезнях без ярких подробностей. Когда он был трехлетним малышом, из жизни ушел любимый дедушка — рак желудка. Мы ему говорили, что дедушкина душа улетела на облачко, нам его жаль, но это жизнь, — объясняет Мария. — Андрей очень грустил и сейчас часто вспоминает дедушку, но психологической травмы от утраты у него нет. И о своей болезни я ему рассказала все честно: прогноз хороший, и я буду лечиться.
Мария с семьей. Фото: Facebook / Мария Миць
Родители иногда пытаются защитить ребенка — умалчивают о правде или рассказывают небылицы. Мария считает, что это медвежья услуга.
Реальность все равно настигнет каждого из нас, и тогда будет больно.
— Взрослым только кажется, что они спасают ребенка от стресса, неоправданно сильно смягчая информацию, на самом деле они защищают себя, отрицая свою боль и закапывая ее глубоко в подсознание, — говорит Маша. — А теперь давайте представим, что в вашей власти прервать этот круговорот бессмысленной драмы и слез! Сначала сами начните думать по-другому. А потом научите ребенка, что смерть — это часть жизни, хоть и грустная.
В онкодиспансере нужны полки с книгами и салон красоты
По словам Марии, среди онкобольных оптимистов много. Первой ее соседкой по палате была тетя Аня, которая молилась за Машу и говорила, что себя тоже нужно любить, иначе выздороветь не получится.
— Оказывается, уделять себе внимание и время не так и просто, — говорит Маша. — В онкодиспансере я встретила многих женщин, которые рассказывали, как они выкладываются ради близких. Они даже после химиотерапии и операций думают, как же их родные там живут без них, как справляются. Но не вспоминают о себе, и это неправильно.
Став пациенткой онкологического диспансера, Мария не только изменила взгляд на свою жизнь, но и посмотрела со стороны на организацию онкологической помощи. И поняла, как для пациента важны, казалось бы, такие мелочи, как обычный бытовой уют. Она сделала небольшую перестановку в палате, и настроение ее соседок улучшилось.
Мария Миць считает, что Тюмени нужен новый онкодиспансер. Нынешний располагается в неприспособленном для специализированного медучреждения здании. Она написала письмо в региональный департамент здравоохранения, в котором высказала свою точку зрения. И получила ответ: строительство нового корпуса диспансера запланировано на 2020 год.
— Хочется, чтобы онкодиспансер соответствовал потребностям пациентов: пусть там будут комната для отдыха с книгами, телевизором, удобными креслами, компьютером и выходом в Интернет. А может быть, там даже появится косметологический кабинет, парикмахерская и салон красоты.
Мария уже побывала на встрече пациентов с руководством Тюменского онкологического диспансера. Она считает, что медицинские работники готовы к диалогу и согласны сделать жизнь пациентов комфортнее.
После шести химий снимала кино на улице
— Мне тоже бывает страшно и одиноко, я срываюсь и плачу в ванной, потому что устала, — рассказывает Маша.
— Я не робот и имею право чувствовать настоящие эмоции, как и каждый из нас. Отличие одно — я не позволяю им определять образ моей жизни, ведь не так важен исход лечения, как его процесс.
Именно поэтому Мария не бросила карьеру. Сначала беспокоилась, как к ее болезни отнесутся руководители, но поговорив с ними, поняла, что работу выбрала правильно — даже съемки двигали, чтобы она спокойно могла пройти химиотерапию в стационаре.
— Кино — тяжелая физическая работа, смены длятся минимум по 12 часов в любое время года, в жару и холод, часто на улице. Я для себя приняла решение, что не буду помехой, и за время моего лечения мы также делали проекты, фильмы короткометражные, снимали ролики. Не могу представить, где бы я брала силы, если бы не моя работа. Помню, после шести химий в декабре месяце нужно было работать 12 часов на улице. Кто в здравом уме выйдет на улицу в таком состоянии? Но я была уверена, что мне это не навредит, и не ошиблась, — объясняет она.
Мария на съемках после химиотерапии
Такую же активную позицию Мария занимает и по отношению к своему лечению. Она считает, что многие люди не хотят брать на себя ответственность за свое здоровье, самочувствие.
— Они предпочитают делегировать все полномочия врачам. А жить-то кому? «Врач торопился, не поговорил со мной, поэтому я лежу, ничего не знаю и страдаю». Вы серьезно? Это в контексте болезни звучит так глупо. Конечно, врачи заняты, я же вижу, сколько у них работы и сколько пациентов. Поэтому прихожу к доктору и спрашиваю, когда мы сможем более подробно поговорить. Не буду ждать, когда же на меня обратят внимание.
Люди почему-то думают, что у нас в медицине, в онкологической службе разруха и Средневековье, но в Тюменском онкодиспансере делают операции на международном уровне, часто первыми в стране внедряя новые технологии. Я не знаю, чем закончится моя история — может, я проживу сто лет, а может, моя жизнь будет намного короче. Но я совершенно точно не буду лежать и страдать в отпущенное время, — заключает Мария.
Фото: t-i.ru, архив Марии Миць
