Когда-то в своей книге я написала, что чеченская война будет рядом всегда. Я писала о себе. Но вышло – что не только о себе. Терроризм, появившийся в России после войн на Кавказе, уносит новые жизни. Кто стоит за этими терактами, имеют ли они что-то общее с теми страшными трагедиями в Москве, Беслане, Минеральных Водах, которые навсегда изменили жизнь страны?
Социальные сети обсуждают версии. Версий много. На поверхности – зимняя Олимпиада и попытки террористов сорвать ее, а если не сорвать, то нанести удар по имиджу России, не дать кому-то важному на олимпиаду приехать. Но эта версия расстраивается, когда понимаешь, что Волгоград от места проведения Олимпиады все же далеко (есть города гораздо ближе), во-вторых, имиджу России это вряд ли навредит и мировых лидеров не оттолкнет, ведь от терроризма страдает весь мир, и, подвергшись очередной атаке террористов, Россия вправе рассчитывать на международное сострадание, понимание и сотрудничество. Версия вторая – волгоградские элиты таким образом борются за власть, в том числе за губернаторское кресло, которое давно шатается. В нее трудно поверить, потому что вообще невозможно поверить в такой изощренный цинизм борцов. Третья – силовики выбивают бюджеты. Версия четвертая, традиционная: кто-то раскачивает общество, возбуждает ненависть к кавказцам, в результате которой Россия развалится. Тоже сомнительная – для таких акций террористы всегда выбирали Москву, потому что близко к Кремлю, и общество в Москве более активное, на митинги ходит.
Еще одна возможная причина, обсуждаемая в сети, – кому-то нужно принять некие законы, ввести особый режим безопасности (например, в зоне, существенно превышающей олимпийскую территорию). Чтобы сделать это без потерь, нужно напугать общество и убедить его в необходимости особых мер. Но — снова те же сомнения. Да и нелогично. Как ни крути – а проблем у федеральной власти только прибавилось.
Наконец, версия, сугубо террористическая – боевики мстят Кремлю за войны на Кавказе или же чего-то добиваются – например, отделения какой-то части России. Но и тут не складывается: террористы как правило выдвигают требования или делают заявления, в которых признают, что берут ответственность на себя. Так было, например, при захвате Норд-Оста. В Беслане. За волгоградские теракты ответственность никто не взял.
Остается последнее предположение, которое лежит вне всякой логики и понимания – кто-то готовит смертников, тратит время и деньги, и все это просто так, без цели. Религиозные радикалы ведут свою войну, цель которой никому не известна и о которой они нигде не говорят и не пишут. Возможно, в их действиях и не нужно искать логики, как в любой аномальной, беспредельной жестокости. Возможно, все изложенное выше вообще не имеет смысла. И вряд ли мы это узнаем наверняка.
Но, независимо от причин этой страшной трагедии, у общества есть только один выход. Этот выход – выдержка. Нельзя поддаваться панике. Нельзя позволить запугать себя. Надо думать и формировать претензию к власти, которая обязана обеспечивать общественную безопасность. Когда власть поймет, что к ней есть серьезная общественная претензия, она вынуждена будет работать. Бороться с коррупцией. С терроризмом. С политическими и криминальными кланами.
И еще, самое главное. Нельзя позволить превратить себя в жующее стадо, сидящее перед новогодним телевизором. Это позор – смотреть бессмысленную попсу и поедать салат Оливье в то время, когда в твоей стране хоронят жертв страшной трагедии. Мы остаемся людьми во многом благодаря умению сострадать. Кажется, это Достоевский говорил, что сострадание есть важнейший принцип бытия человека. Нельзя позволить кому-то лишить нас этого принципа, потому что тогда и человеческой сути лишимся.
Если не получается ради тех, кто погиб, – хотя бы ради себя. Если выживем в этой войне – будет не стыдно перед детьми. Если не выживем – кто-то, живущий в чужом городе, поплачет и о нас.
