Я с юности начал заниматься экстремальными видами спорта, и не то что мне нравится рисковать жизнью, нет, просто интересные мне занятия связаны с риском. Мне интересно побывать в самой глубокой пещере – я там был, а это экстремальный вид спорта. Мне интересно нырнуть на затонувшие корабли – это тоже экстрим. Мне интересно летать, с парашютом в том числе. То же самое и с космосом. Интересно же увидеть Землю со стороны?
Лунное затмение
Работаю с 16 лет. Был системным администратором, интегратором, фотографом, инструктором, программистом, специалистом по электронным платежным системам, финансовым директором. В данный момент работаю спасателем в ПСО №1 МЧС РФ. Кроме того, занимаюсь изготовлением и запуском стратостатов и беспилотных летательных аппаратов.
Аттестация спасателя МЧС РФ.
70 погружений с аквалангом (в теплых морях, в холодных, подо льдом, в пещерах).
40 прыжков с парашютом.
Опыт горного туризма, скалолазания и альпинизма (Кавказ, Хибины, вулканы Камчатки, Эльбрус 5642 м, Килиманджаро 5895 м).
Опыт спелеологии, велотуризма, роупджампинга, сноубординга.
Опыт организации и участия в автомобильных экспедициях (Москва — Алтай 11000 км, Москва — Памир 5000 км, 4000 км поСША, 9000 км по Австралии).
Участвовал в первом открытом конкурсе в отряд космонавтов РФ в 2012 году.
В 2013 году принимал участие в международном конкурсе на первый бесплатный космический полет на корабле Lynxкомпании Space Expedition Corporation (в стратосферу), организованном компанией AXE. Стал победителем российского отборочного тура проекта AXE Apollo «Улети парнем – вернись героем». Прошел испытания в космическом кампусе академии AASA (AxeApolloSpaceAcademy) в г. Орландо, шт. Флорида, США, жюри под председательством астронавта Эдвина Олдрина.
Экстремальные увлечения связаны с различными травмами – моими, моих друзей, просто людей, которые рядом. Я никогда не могу пройти мимо, когда кому-то плохо, всегда стараюсь помочь, а для того, чтобы помогать правильно, нужно это уметь делать. Я пошел учиться на спасателя, чтобы просто получить навыки, а через пару лет захотел получить практический опыт применения.
К тому времени мне уже хотелось уйти от офисной работы, делать что-то реально нужное людям. Я решил поработать спасателем – и опыт получить, и вообще заняться полезным делом. И я пошел в МЧС. Получилось так, что параллельно я участвовал в конкурсе в российский отряд космонавтов. Кстати, и требования, и тесты в конкурсах в МЧС и отряд космонавтов очень похожи. В отряд космонавтов я не прошел, а в МЧС попал.
Работа в МЧС не то, чтобы творческая, но в разных сложных ситуациях заставляет искать оптимальные решения, и это реальная помощь людям. За мои 30 лет жизни накопилось много навыков, связанных с моим увлечением экстремальными видами спорта, я умею то, что многие, даже спасатели, не могут, просто в силу своего опыта. Хотя, конечно, спасатели, проработавшие в МЧС, например, десять лет, знают и понимают больше меня. Но есть сферы, которые мне ближе как скалолазу, альпинисту, дайверу.
Катастрофа в метро
Меня часто спрашивают, что мне запомнилось в работе больше всего. Конечно, я никогда не забуду недавнюю катастрофу в метро. Было ощущение, что это невозможно, это не правда, какое-то кошмарное кино. Трудно представить, что подобная авария может быть именно в метро – три вагона всмятку, первый вагон кусками поперек тоннеля… Это крупнейшая катастрофа, на которой я был и, наверное, она и останется в памяти самой запомнившейся. Я, как человек, находящийся внутри, могу сказать, что часто одни и те же события по телевизору и в реальности выглядят абсолютно по-разному, в том числе и организация спасения. Но в этот раз все было организовано очень неплохо, работали все очень слаженно, сил было с избытком и все, что могло быть сделано, было сделано.
15 июля 2014 года
Когда мы туда приехали, это было примерно через час после трагедии, и всех людей, которые в состоянии были идти, уже вывели. Оставались только зажатые в вагонах люди – живые, мертвые, все вперемешку… Кто-то умирал на наших глазах, и мы понимали, что сделать ничего невозможно, мы никак не успеваем добраться. Было очень тяжело. Люди были зажаты в центре вагона, а вагоны очень крепкие (некоторые писали в блогах, что вагоны сделаны не из того металла, это все неправда), у нас очень мощный инструмент, но и он не справлялся с этим металлом. Мы видели, что человек еще живой, но пока до него добирались, было уже поздно. Сначала мы достали всех живых, потом, когда поняли, что все, была небольшая передышка, и до вечера мы доставали трупы. Я работал в первом вагоне, где было самое сильное зажатие.
15 июля 2014 года
Такая непростая, но все же работа
Я бы хотел подчеркнуть, хотя понимаю, что это сложно и не очень приятно понимать, но для спасателей, моих коллег по МЧС это, в первую очередь, работа. И тут нет места человеческим эмоциям, которые могут повлиять на результат нашей работы. Конечно, я могу начать сопереживать, заплакать, сесть в угол – тогда я никого не спасу. Наверное, это зависит от характера человека, но я в чрезвычайной ситуации стараюсь максимально быстро помочь человеку, а не думать о нем, не переживать вместе с ним.
Очень часто приходится принимать решения, от которых не просто зависит, выживет человек или не выживет, а зависит – выживет этот человек или тот. Я понимаю, что от нашего решения будет зависеть не просто жизнь кого-то, а смерть конкретного человека. Нам нужно выбирать, например, кого освобождать первым: того человека, в принципе, возможно успеть спасти, но нам придется отложить спасение двух других. А шансы его спасти малы. Они есть, но шансы спасти двоих ближайших больше. Мы решаем, что сейчас работаем с этими двумя, и если успеваем, то спасаем и того человека. Можем не успеть. Это часто бывает. И в метро это тоже было. Приходится принимать такие непростые решения.
15 июля 2014 года
От нашего решения зависит жизнь и смерть тех, кто ехал в этом метро. Жизнь и смерть этих людей зависела и от тех самых стрелочников. Как бы это наивно ни звучало, но у меня сложилось впечатление, что эта авария – результат преступной халатности. Это не теракт, не случайность, скорее всего – кто-то не доглядел, кто-то не подумал. Конечно, если бы человеку сказали, что от его работы завтра погибнут люди, он бы ее сделал. Но когда человек постоянно работает в напряжении, у него притупляется чувство ответственности. Кто-то допустил ошибку, и из-за этого погибло больше 20 человек, пострадало больше ста.
Так вот, в этой конкретной ситуации «богами» являлись те самые стрелочники. И от их решений и действий зависела жизнь людей. А совсем не от Того, Кто сверху решает, кому жить, кому нет в этот день. Я так считаю. То же самое, когда работает спасатель, жизнь людей только в его руках. Да, потом он может сказать, что спас не того, что мог бы спасти двоих, или еще что-то сделать. Такие сомнения, конечно, бывают.
Личное отношение к жизни и смерти
Случаются ли у нас моменты выгорания, усталости? У тех людей, с которыми я работаю, я этого не вижу. Знаете, есть, например, профессия военного, такая вот профессия – убивать, и человек выполняет ее, он видит смерть и понимает, что он ее творит. А наша профессия – спасать. Конечно, за два года работы в МЧС я видел смертей больше, чем за предыдущие 30 лет, но я не могу сказать, что это как-то сильно перевернуло мою жизнь. Например, врачи наверняка видят больше смертей, чем мы. И в большинстве своем они нормальные люди, адекватные, не выгорающие, любящие свою профессию.
Все зависит от самого человека и от ситуации тоже. Наверняка, будет такая ситуация, от которой я не смогу отойти, то есть такая ситуация может быть. Конечно, мне периодически будут видеться сцены из аварии в метро или что-то еще другое. Есть люди, которые могут этого не выдержать, сорваться, свихнуться, есть более спокойно все переносящие. Соответственно, дать какие-то рекомендации, как такое выдержать, я не могу. Если человек предрасположен к нервным срывам, то ему надо идти к психологу, а не в спасатели. Видимо, я сам не предрасположен, поэтому переживаю это все более-менее спокойно.
У каждого человека свое личное отношение к жизни и смерти. Я спокойный человек, меня трудно вывести из себя, меня мало что может задеть до глубины души, но, честно говоря, когда на это метрошное месиво насмотришься, начинаешь задумываться, а не пора ли уже заняться чем-то другим? Конечно, не хочется такое видеть. То же самое, как большинство людей сознательно отгораживают себя от всего этого. Сегодня весь день по телевизору крутят запись падения Боинга, показывают вещи, которые не принято показывать в эфире – тела, кровь. Я, конечно, не считаю, что это надо смотреть. Не надо. Но это жизнь – люди умирают каждый день. Двадцать человек, погибших в метро – это имеет огромный резонанс, при том, что не меньшее количество людей умирает ежедневно в автокатастрофах, и об этом не кричат, не переживают.
Работа в МЧС
Почему люди приходят работать в МЧС? По-разному. Некоторые из-за удобного графика. Да-да! Мир жестокий. Люди разные – есть хорошие, плохие, злые, добрые, и это все очень относительно. Я много встречаю людей, которым вообще в жизни ничего не нужно, они бы рады отсидеться где-нибудь, ничего не делать, получать зарплату за просто так. Есть люди, которые рвутся, есть люди, которые слишком рвутся, и они своим рвением могут больше навредить, чем помочь.
К сожалению, у меня сейчас из-за графика не получается как раньше заниматься спортом – работая в МЧС я не могу сказать: «Ребята, я завтра не приду, потому что я уехал путешествовать». Работая сутки – четверо, в эти четыре дня уехать в какую-то экспедицию уже не получается, а отпуск надо планировать за полгода, и обычно его не получается совместить с планами друзей, напарников. Я пять лет не могу очередной раз прыгнуть с парашютом, просто потому, что у меня нет времени доехать до аэродрома. К тому же сейчас половину свободного времени я трачу на зарабатывание денег, потому что работа спасателем не приносит достаточно средств, а вторую половину времени я трачу на свои космические проекты.
Килиманджаро
Космос детям
Три года назад вместе с другом, который раньше был моим учителем астрономии, мы решили запустить в стратосферу видеокамеру в честь юбилея первого полета Юрия Гагарина в космос. Запустили. Сильно впечатлились тем, что у нас получилось. Потом запустили камеры побольше и несколько разных датчиков, потом летало сразу пять камер и несколько научных приборов, которые меня попросили запустить ученые. Сейчас уже несколько научных организаций проводят свои эксперименты на базе моих запусков.
Уникальными знаниями и возможностью испытать восторг от прикосновения к космосу я хочу поделиться с детьми. Работать с детьми мне всегда нравилось. Я и себя считаю сильно инфантильным. К тому же я понимаю, что мои стратосферные проекты – это очень интересно, захватывающе, познавательно, это приключения. Показать молодому поколению, как выглядит Земля и космос с борта стратосферного зонда, и попытаться увлечь их техническим творчеством, – вот что я хочу. Видя Землю с высоты 30 км, ты понимаешь, что она не стоит на слонах, что нет никого с бородой наверху, ты узнаешь то, что я считаю реальным миром. Кроме того, приземление шара – это всегда непроходимая глушь, болота, леса, каждый раз сложная экспедиция. Я понимаю, что для ребенка участие в этом могло бы стать на несколько лет самым интересным событием в жизни.
Другое дело, что я многое переоценил – и интерес детей, и свои силы. Это некоммерческий проект, никакой выгоды у меня нет, а привлечь людей работать бесплатно крайне сложно. Поэтому приходилось делать 80-90% работы одному, а это очень сложно, при этом имея три работы дополнительно. Кроме того, я надеялся, что даю детям возможность запустить в стратосферу что-то придуманное ими, но выяснилось, большинство детей не способно этим заниматься, пока кто-то ими не руководит, пока над ними не стоит учитель. Многие мои ожидания не оправдались в реальности.
Когда на моей лекции было три класса, я предполагал, что две трети будут болтать, треть будет играть в телефон, и 5-10 человек будут меня слушать. Получилось наоборот – никто не играл, не разговаривал, все меня внимательно слушали. Это меня порадовало. Но их запала хватило минут на 20 после лекции, после чего уже все дети разбежались по своим делам, отвлеклись на другое. Детям нужна система, регулярные занятия.
На следующий год я планирую провести мероприятие по запуску под крылом МГУ. Там дети делают реально отличные вещи – спутники, разные высокотехнологичные вещи. Они это делают на уроках, дополнительных занятиях под руководством учителя. МГУшники делают запуски (с моей помощью опять же) на 1-2 км, а я хочу им предложить на 30 км.
12 апреля 2014 года, г.Черноголовка
С детьми очень интересно общаться, были и 9-классники, и 5-классники, и даже дошкольники. Прочитать лекцию в детском саду – незабываемый опыт, сложно понять, чем живут маленькие дети. Ведь мы привыкли, что если взрослый придумывает что-то, а ты предоставляешь ему 100% опровержение, он тушуется, смущается, а с детьми этого не происходит! Вот шестилетний парень фантазирует, что 30 раз прыгал с парашютом, но когда его явно ловишь на этом вранье, он ничуть не смущается и продолжает настаивать на своем. Забавно!
Родом из детства
Моя жизнь, мое мировоззрение во многом складывались из тех фильмов, которые я смотрел в детстве. Это была заря видеомагнитофонов, видеокассет, фильмов было немного, самые интересные пересматривались по много раз. Мои увлечения легко просматриваются по любимым фильмам: я любил «Индиану Джонса» – сейчас я люблю археологию, я любил «Звездные войны» – мне нравится космос.
Мне очень интересно, что вырастет из сегодняшних детей. С одной стороны, большинство детей сейчас много времени проводит за простейшими компьютерными игралками, с другой стороны, мой брат — школьник, например, разбирается в современной электронике лучше меня. Посмотрим, что из них вырастет, через лет 20 будет понятно.
Дальний и ближний космос
Я недавно спросил командира отряда космонавтов Юрия Лончакова, будет ли еще набор в отряд, он ответил: «Несерьезно это было. Понаприходили какие-то экономисты! Зачем они нам нужны?» Вот я как раз тот самый экономист, который туда «понаприходил».
Если будет еще возможность попасть в открытый набор космонавтов, буду опять пытаться. Прошлый раз, мне кажется, мне не хватило технического образования. Я поступил в МАИ в аспирантуру на Теорию машин и механизмов. Времени у меня мало, а надо уже писать кандидатскую на авиационную тему.
Еще я участвовал в американском конкурсе, главным призом которого был бесплатный полет в космос. Со всего мира там участвовали тысячи и тысячи, отобрали 23 человека, от России я один. Сначала шел заочный отбор, потом нас по 10 человек собирали на очный отбор. Кстати, со мной в команде был Децл, он был победителем заочного этапа, когда было интернет-голосование. Но когда он понял, что предстоит еще этап, и не один, отказался соревноваться.
Было очень интересно. Очень интересно, даже если бы и не побеждать. То, что мы смогли там испытать невесомость – это очень дорого и сложно. Нас погрузили в самолет, который периодически падал вниз, и по 30 секунд мы парили в невесомости. Потом были полеты на самолете, который крутил «мертвую петлю», делал «бочку» – все это и многое другое было потрясающим.
И у американцев, и у нас есть программы «Полет в космос», но кроме названия у них нет ничего общего. Полет в космос космонавта России – это тяжелая работа, полгода жизни на орбите. Полет в космос в США, который мне предстоит – это полчаса в космосе туристом, который крутит головой по сторонам. Это суборбитальный полет на 110 км туда и обратно. Я не считаю, что это плохо, обычно границы между туризмом и работой размыты, но все равно, конечно, разница огромная.
Эдвин Юджин «Базз» Олдрин
Сейчас можно сказать, что интерес к космосу вырос за счет частных инициатив. В Америке весь ближний космос переведен в частное русло. Им занимаются сейчас только частные компании, которые поддерживает NASA, а полетами и исследованиями дальнего космоса занимается государство.
Главное – радоваться всему!
Недавно в Интернете была картинка-мотиватор: «Если вы видите, слышите, можете ходить и каждое утро встать с кровати, то радуйтесь! Жить – это же шикарно, вам очень повезло!» Так и я живу. Я считаю, что мне в жизни очень повезло. Если есть проблемы – их надо решать, а не переживать из-за них. Поэтому я очень часто людей пытаюсь успокоить и объяснить, что жизнь не кончилась, надо жить дальше и ставить себе новые задачи. А главное – радоваться всему! Не то, что глупо радоваться, а понимать, что жизнь всего одна. Никакого продолжения не будет, как бы этого не хотелось. Хорошо, соглашусь, такого продолжения не будет. Не повторится жизнь, даже сегодняшний день не повторится! И либо вы его проживете позитивно, сделаете что-то хорошее и порадуетесь, либо запишете его в негатив.
Я все время говорю, что ваша жизнь в ваших руках, только в ваших! Можно гневить судьбу, можно роптать на везение, но, на самом деле, что-то не получилось, скорее всего, потому, что ты ни фига не делал. А если ты пытался, но не получилось, это надо пережить, перешагнуть и работать дальше. Так было с космосом. Когда меня не взяли в российский отряд космонавтов, я увидел конкурс в американский отряд космонавтов. Я подумал: «О! Есть второй шанс!» Наверняка, будет и третий. Я возьмусь и за третий шанс.
Вот вы общались с космонавтами, знаете же, что мало у кого получилось с первого раза попасть в космос. Есть много случаев, когда человек готовился лет пять, собирался в полет, а ему отказывали. В первом отряде американских астронавтов был человек, который ждал своего полета примерно пять лет, а потом по здоровью не прошел. Он остался инструктором в этой отрасли и спустя примерно десять лет опять подал документы, прошел все комиссии и полетел. Он просто настойчиво шел к своей цели. Бесполезно ждать, что тебе на голову свалится везение. Оно свалится, везение сваливается на тех, кто что-то делает.
Я постоянно удивляюсь, откуда в моей жизни появляются какие-то люди, какая-то помощь, какие-то решения. Потом понимаю, это, видимо, благодаря тому, что я хватаюсь за все возможности, я все время двигаюсь в каком-то направлении. Например, чтобы запустить шар в стратосферу, нужно добыть разрешение у ФСБ, Генштаба. Кроме того на каждый запуск я согласую с центром организации воздушного движения и окружающими аэродромами. Так что район запуска либо вообще делают закрытым для полетов самолетов либо предупреждают пилотов о полете стратостата.
Я не скажу, что затратил слишком много времени и сил на это, видимо, у меня было достаточно желания. Но вот, например, у меня есть знакомые, которые тоже участвовали в отборе в космонавты. Они потом говорили, что это был ужасный набор, что там были нереальные требования, всех пытались завалить. А потом я попытался выяснить, в чем же было дело, и оказалось, что они остановились на первом уровне, когда надо было пройти порядка десяти докторов, собрать 20 справок. Для них это оказалось нерешаемой задачей. Я с этим справился за две недели, не скажу, что это было просто и легко, но если ты хочешь быть космонавтом, то это такая мелочь!
Вопрос без ответа?
Знаете, я, в общем, позитивно отношусь к религиям, но иногда, когда что-то происходит, какое-то событие в мире, особенно, если начинается война из-за религиозных убеждений, у меня тут же резко появляется негативное отношение. Я иногда чувствую себя воинствующим атеистом. Да-да, конечно, это тоже религия – я не спорю. Более того, лет десять назад я мечтал свою религию создать. Я не вижу во многих религиях хороших целей, которые, конечно, могли быть изначально, но совершенно людьми исковеркались и пришли к абсолютному абсурду. Мне кажется, вполне можно создать религию, в которой позитива будет больше, чем в существующих сейчас. Но на это у меня нет времени, да и желания заниматься этим тоже нет.
У меня цель – показать людям, что жизнь полностью в их руках и зависит от них, только от них. Вы спрашиваете, а как же те люди в метро, например? Тогда встречный вопрос: а почему Бог выбрал именно этих людей, в чем они провинились, они все грешники? Этот вопрос не имеет ответа ни в моей религии, ни в вашей. Конечно, долго можно разводить демагогию на эту тему, но мне интересны конкретные постулаты: по какому принципу определяется, кому умереть в катастрофе. Конечно, этот вопрос часто возникает. К нам во время катастроф подходят родственники с вопросом «почему именно наша дочь?» Я не могу ответить, почему именно их дочь. Я думаю, если у меня будет христианский постулат, я смогу отправлять этих людей в храм, может, священнику получится их утешить?
В принципе, я готов к диалогу и мне самому интересно понять разные точки зрения. Я раньше часто повторял фразу: «Курят только идиоты», потому что я не вижу в курении никакого смысла и логики. Но многие мои знакомые, кто умнее меня, курят, и я понял, что это не работает. Так что, может быть, здесь тоже может быть какой-то вариант, с которым я сейчас не соглашаюсь, а потом соглашусь. Кто знает?
Беседовала Амелина Тамара