«Мне написал один человек и признался, что мое горе изменило образ <жизни> нескольких человек. Мне очень приятно такое слышать. Но сейчас для меня это не горе, я пережил эту стадию. Сейчас для меня это как вызов, бой с самим собой. Если я не смогу победить себя, я проиграю, и будет все плохо для меня. Первая победа далась тяжело, много потерь) У меня предпоследняя стадия ВИЧ, следующая стадия – СПИД, это когда таблетки не помогают. На данный момент у меня 4% иммунных клеток от нормы. Для меня это большое достижение, что я смог победить депрессию. Были моменты, когда я думал, что – все. Очень тяжелая зима была» (Андрей Ефремов, «ВКонтакте»).
«Я встречал там мужчину, у которого была всего одна иммунная клетка»
Обычно носителя ВИЧ представляют с землистым цветом лица, взгляд потухший. На самом деле так выглядят далеко не все люди с ВИЧ. В основном, те, у кого заболевание очень запущено. С другой стороны, под это описание подходят даже те, кто не является носителем ВИЧ! Так что все относительно. В основном, в центре СПИД мне встречались как алкоголики, наркоманы, бывшие зэки, так и простые люди, как говорится, «со двора». Я встречал там мужчину, у которого была всего одна иммунная клетка! У меня сейчас 139, у нормального человека должно быть не меньше тысячи. Выглядел он очень плохо.
– Общаетесь с ВИЧ-инфицированными?
– Моя бывшая – это единственный человек с ВИЧ, с которым я общаюсь. С остальными в больнице даже подружиться не удается. Мы общаемся, пока там лежим, а после – уже нет. Все боятся. Мне разные истории рассказывали. Например, у одного мужчины двое детей и жена, в браке уже лет 10. И семья не знает, что у него ВИЧ. Он ходит в больницу, получает лечение и пьет таблетки. Как мы с ним после больницы сможем общаться?
– Как реагируют окружающие, когда узнают, что у вас ВИЧ?
– Конечно, по-разному. Большинство людей вообще ничего не знают о нем. Многие думают, что могут заразиться, даже стоя рядом со мной, говорят: «Не трогай меня!» Объясняешь, что это не так, они успокаиваются. Я открыт, прозрачен, мне скрывать нечего. И я очень хочу, чтобы как можно больше людей узнали про ВИЧ: так можно будет снизить количество заражений. Друзья иногда подкалывают, но мне это даже нравится. Есть один знакомый, он часто иронизирует, что после того, как я выпью воду из бутылки, ее надо сразу выбросить и никому не давать. И я совершенно не стесняюсь таких шуток!
– Вы знали что-либо о ВИЧ, когда заразились?
– Практически ничего не знал. Не различал ВИЧ и СПИД. Думал, что это где-то там, далеко, что это болезнь наркоманов. А я же не наркоман, меня это не должно коснуться, и с ними не общаюсь.
«Она призналась: «Я тебе не договорила»
Я познакомился с девушкой, назовем ее Инна, и мы стали жить вместе. О том, что я – носитель ВИЧ, узнал только 4 года спустя, когда заболел пневмонией. Еще проживая с ней, я стал замечать, что со мной что-то не то происходит. Внезапная температура, жар, на теле – грибки. Стало физически тяжело. Я работал в промышленном альпинизме, где нужно много сил. Мы с напарником всегда работали на равных, а тут я вижу, что он норму делает быстрее меня, а я не могу. И я не понимал, почему так? Вроде все хорошо. К врачам я не ходил, потому что, как правило, раньше все само проходило. Это настораживало, но не более.
Андрей Ефремов
А потом я заболел пневмонией. В больнице мне сделали анализы и сказали, что у меня подозрение на ВИЧ. В центре СПИД диагноз подтвердили. Я стал выяснять, где я мог заразиться. Единственный вариант – бывшая девушка, Инна. В моей жизни женщин было не так много, мы проверялись с первой и второй женой, они обе были здоровы. Инне я написал в соцсети, что у меня ВИЧ, и она призналась: «Я тебе не договорила». Я сделал скриншот сообщения и подал на нее в суд. Когда встаешь на учет в СПИД-центр, подписываешь бумаги, что обязуешься предупреждать половых партнеров о наличии этого заболевания. Суд шел около года, Инну осудили, но так как у нее маленький ребенок, дали три года условно.
– Вы простили ее безответственность?
– Я понял причины, почему она так поступила. Общество боится таких людей, и они в ответ также боятся сказать о себе. Их много. Если смотреть статистику, в Новокузнецке около 2% заразившихся. К примеру, если в ТЦ, где мы сейчас сидим, находится 1 000 человек, то 20 из них – носители ВИЧ. Я общался с такими людьми, через общих знакомых знал, что они заражены, но они боялись даже мне сказать об этом. Просто потому, что запуганы и боятся осуждения. Я думаю, Инна боялась, что я ее отвергну, и поэтому так поступила. И она действует так до сих пор! Даже отец ее ребенка не знал о ее ВИЧ-статусе. Но не заразился, слава Богу.
– Чего больше боятся носители ВИЧ: самой болезни или того, что их будут считать маргиналами?
– Я думаю, и того, и другого. Лично я больше боюсь болезни и не хочу, чтобы вся эта история вновь повторилась, когда ослабляется иммунитет и элементарная простуда может превратиться в длительную болезнь. Я точно знаю, что маргиналом я уже не стану, потому что давно перешел эту ступеньку, общество не сможет меня унизить. Но более слабые люди будут бояться травли. Как моя бывшая девушка. Я с ней переписывался, общался какое-то время после суда и понял, что она очень сильно боится этого. Панически. Она всем говорила, что ВИЧ у нее – это миф. Сейчас она перестала пить таблетки, количество иммунных клеток у нее снижается. Она отрицает ВИЧ и даже в суде его отрицала. Хотя на учете состоит с 2011 года. Считает, что диагноз ошибочен, а я заразился от кого-то другого. И таких людей много. Они верят, что государство делает деньги на этих таблетках, а врачи участвуют в «заговоре».
– Родственники и друзья как отнеслись к вашему ВИЧ-статусу?
– Никто не отвернулся. Все поддерживали: мол, борись. Начали искать информацию, читать. Никто же ничего про ВИЧ не знал. Мама переживала. Она не стала меня ругать, что я сам виноват. Наоборот, поддержала. Было много советов, что только не предлагали!
– Помидорку приложить?
– Да, и такое было! Прополис есть, мед, чтобы повысить иммунитет. А у меня аллергия на все это возникла. Некоторые травы, зверобой, например, конфликтуют с терапией – они подавляют друг друга и взаимно нейтрализуют действие. Голодание предлагали. Но голодать и пить таблетки – это перебор.
– Когда вы узнали о ВИЧ-статусе, вы были женаты. Вам пришлось расстаться?
– Получилось так, что я очень сильно болел. Жена стала сильно грустить рядом со мной, и я понимал, что в таком состоянии мне придется быть до конца жизни и будущего у нас нет. У нас разница была 12 лет, она молодая совсем. Я предложил расстаться, и жена с легкостью на это согласилась. Расстались по-хорошему, общаемся до сих пор. Ей повезло, у нее ВИЧ не подтвердился.
«В одиночестве все это сложно пережить»
– Когда вы узнали о диагнозе, не было желания не ходить к врачам, а ярко и радостно дожить остаток жизни?
– Был период, когда я стал принимать много таблеток. До этого я в принципе никогда их не пил, да и к врачам редко обращался. А тут их стало неимоверное количество, и я буквально давился ими. В какой-то момент я забросил их на целый месяц. Настроение заметно улучшилось: таблетки не пью – и как будто здоровый! Но здоровье стало хуже. На момент, когда я бросил пить таблетки, у меня было 136 иммунных клеток, а когда вышел из больницы, всего 26! В итоге получилась регрессия, когда вирус приспосабливается, и пришлось даже менять терапию.
Когда уже от меня ушла жена, у меня не было денег платить за съемную квартиру, не было работы, и я переехать жить со съемной квартиры к бабушке. Помню, я тогда размышлял, что же делать дальше. По сути, моя жизнь закончилась. Я думал: как же так? У меня раньше были цели в жизни, какие-то планы, и вдруг все это оказалось перечеркнуто. Я ведь раньше занимался роупджампингом (прыжки на альпинистских веревках с различных высоких объектов – прим. ред.), в каких только передрягах не был. Неужели такая ерунда меня сломает? Я так и задал себе этот вопрос. И сам себе ответил: даже если мне осталось жить лет 10, проживу в удовольствие. Несмотря ни на что. Начал понемногу приводить в порядок мозг, возвращаться к привычной жизни. Стал расширять круг общения, возобновил старые контакты, и они, сами того не подозревая, стали выводить меня из этого состояния.
– Получается, человеку нужен человек?
– Да, в одиночестве все это сложно пережить. С людьми проще воплощать мечты.
– Какие мечты у вас?
– Я хочу уехать из Новокузнецка. Очень грязный город, он меня очень сильно угнетает. Хочется туда, где больше солнца, тепла. Хочу иметь больший доход, чем сейчас. Много путешествовать.
– Как вам помог роупджампинг?
– Он помог мне преодолеть страх. Когда я заразился ВИЧ, у меня стали появляться разные страхи, среди которых – высоты, например. Я думал, что это связано с тем, что я старею. У меня много знакомых, которые тоже стали бояться высоты с возрастом. Я организовывал прыжки, но сам не прыгал. И даже когда появлялась возможность прыгнуть самому, я думал: «Зачем? Страшно же». Спустя какое-то время я пришел к мысли, что, возможно, так действует вирус на психику.
Я думал о том, почему я так опустился, и размышлял, откуда у меня взялся страх высоты. Я раньше ничего не боялся и прыгал как попало и где придется. Я думал: «Что произошло? Почему я так изменился?» И решил, что надо ломать, переделывать себя. Возможно, вирусу действительно выгодно, чтобы его носитель жил как можно дольше и находился в тепличных условиях, и ВИЧ будет дольше размножаться. Все люди-носители ВИЧ ведут себя примерно одинаково. Они боятся. Боятся всем говорить о своем заболевании, боятся признать его – перед обществом и перед собой. Я специально пошел прыгать, чтобы преодолеть себя.
Андрей Ефремов
Было страшно, как будто в первый раз. В какой-то момент я понял, что страхи отступают. Сейчас мое психологическое состояние вернулось к тому, каким было до заражения. Я и раньше очень сильно ломал свою психику. Занимался экстремальной йогой – лежал на гвоздях, стеклах, ходил по углям. Мне было просто интересно, смогу ли я. И в этой истории с ВИЧ я понял, что вирусу никак не выгодно, если я занимаюсь чем-то экстремальным.
После прыжков у меня стали резко повышаться иммунные клетки, я стал лучше себя чувствовать. Стала падать вирусная нагрузка (количество вирусных клеток в крови). Сейчас она нулевая. Возможно, она бы со временем снизилась из-за приема таблеток, но и от прыжков хуже не стало. Мне сейчас хочется жить дальше, что-то делать. Я хочу еще дальше менять свое мышление, жизнь, развиваться в других направлениях. Возможно, есть действительно взаимосвязь между выработкой адреналина и снижением ВИЧ, но таких исследований нигде не проводили.
– Сейчас, пережив внутреннее падение и опустошение, вы боитесь смерти?
– Я и тогда не боялся, экстремальная жизнь привела к этому. Я много раз был на грани жизни и смерти и считаю, моя жизнь прожита не зря. Я занимаюсь прыжками 12 лет, создал команду, это движение живет в нескольких городах. Люди благодарны, что они через прыжки изменились и стали другими. Детей у меня нет, и, учитывая мой диагноз, уже не будет. Мое главное детище – это роупджампинг, которым я очень горжусь.
«Прошло два месяца, как я придумал свою систему борьбы с ВИЧем. ВИЧ я еще не победил, но я чувствую себя сейчас лучше, чем когда-либо. Я с уверенностью могу сказать, что я на вершине своего эмоционального состояния, я просто безмерно счастлив. Я не ощущаю, что я заражен ВИЧем, есть какие-то болячки мелкие, которые меня точат, но это фигня, они не мешают, я к ним привык. Посмотрим, что будет дальше, моя система работает. Столько энергии появилось, как никогда, и это я еще по физухе не полностью восстановился. Работа идет, продолжаем. Я говорю во множественном числе потому, что я не один это делаю, вы все мне помогаете, один я это не потянул бы. Спасибо вам» (Андрей Ефремов, стена «ВКонтакте»).
