«Я вывезла 600 кошек из подвалов Мариуполя». Рассказ волонтера

16 Июн

Подписывайтесь на наш подкаст:

Маркиз просто приполз и упал в ноги: «Бери»

Я вывозила наших животных [из Донецка] в Москву и на границе встретилась с людьми, которые выехали из Мариуполя. Они рассказали, что у них в закрытых подвалах остались котики. У одной женщины — кот по имени Маркиз. Я взяла описания животных, адреса.

Естественно, стала стараться сделать все возможное, чтобы попасть в Мариуполь. Мне это удалось только 12 марта.

К линии боев можно было подъехать без проблем.

Военные — люди прямые, они говорили то, что думают. Собственно, это соответствовало истине. Все бегут, бросая тапочки, а мы — нас несколько девочек было, в том числе девочка-военкор — рвемся туда, чтобы вывезти котиков. По пути вывозим не только котиков, но и раненых.

Неравнодушные люди узнавали, что мы в Мариуполь ездим, и присылали продукты, деньги на карточку, я здесь [в Донецке] на базах покупала продукты и, естественно, уже шла в зону боев, где люди голодают, что-то туда приносила: тушенку, крупы, препараты. Мы ездили через день, через два, пока были боевые действия. Остановиться на тот момент нам было негде.

Маркиза я нашла только в последних числах марта. Он был истощенный, не давался в руки, убегал. В подвале я пыталась ставить еду, но не было уверенности: съест ее этот кот или те дворовые, которые греются на солнышке и ныряют в подвал на запах. 

В начале апреля я пришла, Маркиз ко мне просто приполз и упал в ноги: «Бери». Забрала себе, выкормила — теперь такой хороший мордоворот. Хозяйка пожилая, возвращаться ей некуда. Она уже знает, что Маркиз у меня, и рада, что так получилось. Ему 11 лет. 

«Сегодня пришел к дому и смог покормить, а завтра в дом попало»

Животных, которых мы привозили из Мариуполя в холодное время года, у нас размещали в жуткой тесноте, скученности: было похоже на лагерь беженцев для людей. Плечом к плечу они сидели и согревались. Практически все животные заболевшие. Они мерзли — соответственно, у них сопли, инфекционные заболевания, либо сидели где-то в углу в подвале и голодали — в таком случае у них истощение. Здоровые оттуда поступали единицы. И до сих пор поступают.

В холодное время года надо было их передерживать, потому что оставить на улице в Мариуполе было невозможно.

Пока велись боевые действия, мы вывозили абсолютно всех, кто нам попадался под руку: хватали, запихивали в переноски, а дома выдыхали и думали, куда распределить.

Джоник, рыжий большой кот, любил сидеть возле подъезда, там я его и нашла. Заманила в переноску — он был очень пугливый, — унесла под жутчайшим обстрелом. А буквально через пару часов в дом попали, и это крыло полностью рухнуло. Джоника бы не стало.

Владелица питомника [в Мариуполе] бросила животных и уехала. Она взяла самых перспективных кошек, а около 35 бросила. Это шотландские прямоухие, вислоухие, длинношерстные, короткошерстные — полный был набор. Узнали мы про них случайно, от соседей. Сказали, что там осталось несколько кошек. Мы пришли и обнаружили целый табун — одичалых и истощенных, с большими сложностями их вылавливали. Очень много кошачьих трупов. Из 35 мы забрали 14, из них выжило только 8. Одна из этих кошек осталась у меня.

Трупы оставались там. Когда военные заселились в этот разрушенный дом, они этих кошек закопали. У нас тогда, к сожалению, не было времени найти лопату и прокопать мерзлую землю.

Очень много таких животных, у которых хозяева ушли в ночь на работу, уехали в гости либо просто выскочили в подвал, потому что начали бомбить, а кошка спряталась. 

После того, как военные производят зачистку, они вскрывают абсолютно все квартиры, потому что должны знать, что там нет раненых и не прячется противник. И мы вслед за военными, а иногда и вместе проходили, искали, очень много было животных, умерших от голода.

«Эти люди остались в Мариуполе только из-за кошек»

Сейчас в Мариуполе тихо, МЧС очищает здания. Света нет, газа нет, воды нет, связи нет, магазинов нет, заправок нет, больницы чуть-чуть начинают работать, но это еще не то. Городского транспорта практически нет, один автобус — на него очереди, как в советское время в мавзолей.

Работы нет, люди живут в основном за счет гуманитарки. Многие подкармливают животных возле своего дома, мы им передаем корм. Но большая беда Мариуполя в том, что там нет воды, людям приходится буквально выбивать ее, куда-то идти, тащить на себе — и в такую жару у питомцев воды не остается, потому что люди потратят ее на себя.

У нас есть люди, которые были кошатниками по жизни и остались в Мариуполе из-за котов. Это Нина, она сейчас наш волонтер. Мы поддерживаем ее семью, покупаем продукты, что-то бытовое, и она ухаживает за животными, помогает их выслеживать, ловить, кормить, пока нас нет.

Нина живет в подвале с мужем и несколькими соседями, в их дом было много попаданий. Без холодильников, естественно, света нет. Еду готовят на костре. Чтобы они с утра могли себе быстро чай-кофе сделать и что-то разогреть, мы им подарили газовый примус.

Еще Наталья, у нее до <спецоперации> было 15 кошек, часть из них жила во дворе — стерильные, ухоженные, привитые.

У Натальи квартира частично разрушена, в доме дырка. Та комната, которая пострадала, заколочена, Наталья с животными живет в других комнатах. В квартире — кристальная чистота, никакого запаха, она за ними ухаживает, лечит их. Мы помогаем кормом, помогаем медикаментами — всем, чем возможно.

Эти люди остались там только из-за кошек, у них была и есть возможность уехать. Но уезжать они не планируют.

«Быт пещерный, скажем честно»

Люди [из Мариуполя] предоставили нам квартиру [для животных]. Там нет окон, они затянуты пленкой, сейчас будем натягивать сетку. В квартире, как и во всем Мариуполе, нет света и воды, газа тоже нет. Слава Богу, есть канализация. Свет — от автомобильного аккумулятора, носим налобные фонарики на батарейках. Воду привозим из Донецка, но в Донецке ее тоже надо добыть. Быт пещерный, скажем честно.

В этой квартире в клетках у нас временно сидят животные: мы их отлавливаем, снимаем, описываем и в этот или на следующий день перевозим в Россию, если на них есть семьи, или в клинику, если их нужно лечить. Если семей пока нет, значит, мы подкармливаем на местах. У нас есть точки подкормки по левому берегу — мы сейчас работаем только там, потому что это самый пострадавший район Мариуполя. На остальные у нас просто не хватает сил и ресурсов.

Машина одна, бензина нет — ближайшая заправка в 70 километрах. Если вовремя не заправился, машина встанет. Магазинов тоже нет, все нужно привезти из Донецка. Мы заезжаем в Мариуполь и несколько дней там работаем. Связи нет, нормального интернета нет — кое-где его можно поймать.

Четыре дня подряд у нас машины отправлялись на Москву: неравнодушные москвичи собираются, приезжают, привозят корм, что-то нужное из гуманитарки, питьевую воду, забирают животных и раздают семьям, которые подали заявку.

Вот сейчас нам привезут канистру бензина и одну вещь для генератора, генератор привезет другая машина — чтобы у нас хоть какой-то свет был и холодильник можно было запустить.

«И с осколками, и с пулями, и с отсеченными хвостами»

Очень большая беда — животные в бывшей «красной зоне». Это зона интенсивных боев, где не осталось ни одного целого дома, там сейчас не живет ни один человек. Коты сидели с людьми в подвалах: люди ушли, собаки ушли за людьми, коты остались. Мы их там кормим, наливаем им воду. Эту «красную зону» постепенно начинают разбирать, там около 60 домашних котов.

Мы нашли на нашей точке подкормки тощего, вислоухого кота в ошейнике. Вислоухие на улице не рождаются, сами понимаете. Он убегал от меня, забежал в дом — видимо, там жил. Выскальзывал, в руки не давался. Очумелый, прыгнул с третьего этажа прямо на обломки здания. Как он не разбился, я не знаю. 

С моей помощницей мы загнали его в угол в подвале — там он сдался. Забрали, кое-как выкормили, двумя лапами кот был на том свете. Потом оправился, начал обрастать шерсткой. Нашлись его владельцы, которых эвакуировали в Казань. Вот он уже третий день с родными в лагере временного размещения.

Недавно отправили в Екатеринбург британчика. Прожил с людьми в подвале, ни в какую не хотел выходить. Любой звук, буквально вилка упадет со стола, когда люди возле подъезда едят, — и он вырывается, пулей летит в подвал. У него были полностью загнившие глаза. Во всем виноваты инфекции, сырость — там разорваны трубы, стекает отопление, грязно, душно. Дом горел, вся гарь опускалась вниз. Там и люди в таком состоянии были.

Приблизительно 80% животных мы отправляем в новые семьи и в приюты и приблизительно 20% возвращаются к своим прежним владельцам: в Донецк, в Мариуполь, в Самару, в Казань, сейчас британец будет уезжать куда-то в совсем дальнюю Европу, на очереди три кота, которые отправятся в Израиль — там их хозяйка.

До Ростова-на-Дону мы вывозим животных сами. Если нашелся хозяин, то он оплачивает билет по железной дороге, а наши ростовские волонтеры отправляют ему это животное. Если у человека нет денег, но он хочет забрать, мы делаем сбор.

Тех, которые получили тяжелые ранения во время боевых действий, мы или уже смогли забрать — или они погибли. Одно из двух. А сейчас выходят те, чьи ранения совместимы с жизнью, инвалиды. Лапы оторваны, затянулась культя, какие-то осколки внутри сидят. В любом случае лечим, поднимаем.

Сейчас в ростовской клинике находится раненая кошка Зося. Когда дом рухнул, ее завалило. Она долго кричала, люди не могли выйти даже при всем желании, потому что был обстрел. Каким-то чудом она выбралась — истощенная, со сгорбленным позвоночником. Какие травмы получила, мы еще не знаем.

Завтра еще одна раненая кошечка едет в клинику Москвы, ее забирает семья и будет лечить. Ей осколком оторвало лапу — лапа держится на коже, соединения с костью нет.

Есть кошка, у которой осколок сидит где-то в грудной полости. Беленькая кошечка, она не может нормально ложиться — лежит, как сгорбленный старичок молится. Тоже будут оперировать.

Котику сегодня делают операцию, ему осколком пересекло позвоночник. Есть вероятность, что он сможет потихонечку ходить. В прошлой партии трое животных ехали с ампутированными хвостами. Одной кошке нужна была помощь, чтобы правильно оформить культю, у других все оформилось само.

Недавно клиника Москвы приняла от нас и лечила за свой счет кота Крошика, потом передала его в семью из Нижнего Новгорода. У Крошика осколком оторвало хвост, выбило глаз и разорвало лапу.

Да, не всякий человек готов к этому, многие скажут: «У нас тут своих котов хватает». Во всех городах России есть просто бездомные коты, которые адаптировались. Но в Мариуполе это домашние коты, оставшиеся в каменных джунглях.

«Те, кто спасают животных, всегда протянут руку и человеку»

Животные — они беззащитны. Человек понимает умом, что закончился обстрел и можно перебегать в сторону мирной территории, вытаскивать на себе детей, стариков, он не будет сидеть. Кот — будет сидеть. Собака выйдет за человеком, он сядет в автобус и уедет — а собака останется голодать.

Если есть эмпатия, она есть ко всему живому. Те, кто спасает животных, всегда протянут руку и человеку. Можно, конечно, сказать, что животные — это «второстепенно». Но когда смотришь в их глаза — в них мудрость человеческая. И ты понимаешь, что кому-то надо и зверей спасать.

Не знаю, как я это выдерживаю, честно скажу. Наверное, потом, когда все закончится, мне понадобится психолог. Либо же я смогу вывезти как можно больше животных и сконцентрироваться на этом: «Я сделала все, что смогла». Знаете, как работает врач-патологоанатом? Если он будет через себя пропускать каждого погибшего ребенка, каждого молодого человека, разбившегося в ДТП, он чокнется или сопьется. Он понимает, что делает работу — устанавливает причину смерти, оформляет последние документы человека.

Вот у нас приблизительно так же, только мы делаем светлое дело — вывозим этих кошек и собак. И когда нам присылают фотографии из нового дома, ты на них смотришь и понимаешь, что вот один, второй, пятый, сотый, двухсотый — ты вывез его и ты его спас!

Сейчас мы вывезли 607 животных, завтра еще выезжает до 30 — зависит от того, сколько мы согласуем принимающих семей. Конечно, видеть своих животных счастливых, отъевшихся, довольных — это как-то спасает и помогает не сойти с ума.

Фото: приют для кошек «Кошкин Дом», Донецк