Единый учебник истории, предложенный Владимиром Путиным, кажется, постепенно готовится стать реальностью. На минувшей неделе несколько газет и журналов рассказали о представленной Институтом истории РАН концепции единого учебника. Оказывается, в русской истории академики выделили 31 спорный вопрос, по которым учителям дадут рекомендации — как правильно освещать их в классе. Многие стали высказывать опасения, что из единого учебника исчезнут сталинские репрессии, а рекомендации по спорным вопросам на деле окажутся Единственно Правильной Точкой Зрения.
О смысле «спорных вопросов» рассказывает их автор, кандидат исторических наук Александр Морозов, доцент МГОУ, председатель редакционного совета журнала «Преподавание истории в школе» и преподаватель подготовительных курсов ИСАА.
— Началось все с предложения президента, который высказал опасную, на мой взгляд, идею о создании единого учебника истории. Эта идея уводит нас в советское прошлое или во времена Николая I, когда была принята концепция «православие — самодержавие — народность». Многие подхватили эту идею: да-да-да, как мы сами не догадались, такой учебник очень нужен. Потом, правда, опомнились: единый учебник создать и невозможно, и не нужно: и у детей есть разные особенности, и разные взгляды, разные подходы (методические и содержательные) невозможно привести к единому знаменателю.
Поэтому идея единого учебника как таковая сейчас уже не обсуждается — скорее речь идет о том, что нужна единая концепция, на основании которой будет создано новое поколение учебников. Мне это напоминает ситуацию начала ХХ века, когда Министерство народного просвещения разрабатывало и обновляло программу преподавания истории с конкретными рекомендациями по курсам, а в ее рамках существовало несколько разных учебников — Иловайского, Платонова и других.
Идея эта приемлемая: я хоть и либерал, но считаю, что государство должно ставить определенные рамки для авторов учебников — иначе они норовят свои (иногда бредовые) идеи и гипотезы выдавать за общепринятые научные представления. Ну, к примеру, написать в учебнике, что варяги — это западные славяне, и точка. Гипотеза такая есть, но, мягко говоря, не общепринятая. Однако другой точки зрения дети не увидят (или увидят в нарочито примитивизированном, карикатурном виде).
Вообще авторам учебников свойственен некий, как я это называю, «вирус проповедничества» — желание донести свои (иногда выстраданные) взгляды детям в качестве абсолютной истины. Я сам постоянно боролся с этим соблазном, когда писал свои учебники по истории средних веков и России ХХ века, и не всегда удачно.
Мысль о рамочной концепции я высказывал в коллективной монографии еще в 2009 году. Но что будет представлять собой такая концепция в государственном масштабе — тогда никто не знал.
Я вхожу во Всероссийскую ассоциацию учителей истории. Мы в ней обсуждали возможность участия в разработке концепции. Тогда встал вопрос, у кого какие есть наработки, кто чем может помочь. Я сказал, что у меня есть список спорных вопросов, который я сделал для той линии учебников, в которую встроен и мой собственный учебник. Список этот опубликован издательством «Мнемозина» в 2012 году в книге «История России. 6–9 классы. Программа и тематическое планирование для общеобразовательных учреждений».
Список я отдал, вопросов у меня в нем было 29; позднее к нему добавили еще два и получили 31, их недавно опубликовала «Независимая газета» и другие СМИ. Я постарался выделить те болевые вопросы, при анализе которых следует соблюдать крайнюю степень осторожности. Ну, например: «Образование Древнерусского государства и роль варягов в этом процессе». Есть «Причины, последствия и оценки установления однопартийной диктатуры и единовластия Сталина». Разумеется, эта постановка вопроса подразумевает и обсуждение сталинских репрессий, и ленинских репрессий (поскольку однопартийная диктатура установилась при Ленине).
Я всегда настаиваю на том, что надо излагать разные точки зрения. Не разные нравственные оценки, как все подумали, а разные научные интерпретации, объяснения. Вопрос о причинах репрессий, о причинах их размаха остается мощнейшим дискуссионным вопросом, по которому существует множество версий. И, конечно, в учебнике должна быть представлена не одна-единственная версия. Версии эти должны быть подкреплены аргументами, чтобы ученики видели, на чем они основываются, как бы немножко знакомились с «кухней историка». Иногда и сами что-то на этой кухне пробовали «сварить» из разных фактов, пытаясь их интерпретировать, свои версии выдвинуть.
Однако все решили, что этот список и есть фундаментальная основа будущего учебника — и полились ушаты грязи.
На самом деле список спорных вопросов был опубликован как приложение к историко-культурному стандарту, который на днях опубликовали «Ведомости». Этот стандарт будет положен в основу конкурса на разработку новейших учебников. Стандарт, созданный Институтом российской истории, очевидно, делался впопыхах, в нем много натяжек, есть неточности, он вообще слишком беспроблемный.
Возможно, для того, чтобы уравновесить эту беспроблемность, к нему приложили мой список спорных вопросов. Сталинские репрессии в стандарте есть, — в нем вообще сохранилось все, что и раньше было. Другой вопрос — составители стандарта явно боялись упреков, что они что-то забыли включить в него, какого-нибудь Изяславича — и поэтому он оказался огромным. Такой объем невозможно впихнуть в школьника, да это и не нужно.
Мне бы хотелось, чтобы концепция содержала примерно такие рекомендации авторам (беру в качестве примера образование Древнерусского государства): «Необходимо раскрыть как внутренние закономерности эволюции восточно-славянского общества, так и влияние скандинавов на этот процесс. При усвоении учениками точек зрения норманнистов и антинорманнистов обязательно должна быть организована работа с аргументами той и другой стороны (не менее 3–4 аргументов и контраргументов). Важно показать, что не все антинорманнисты согласны видеть в летописных варягах норманнов. В связи со спором норманнистов и антинорманнистов следует также рассмотреть вопрос о происхождении этнонима „Русь“». Так можно если не исключить предвзятость авторов, то, по крайней мере, снизить ее.
Трудно сказать, как будет дальше развиваться ситуация. Предстоит «широкое общественное обсуждение». Будет ли оно таким, как обсуждение Брежневской конституции 1977 г., или более конструктивным — не знаю. Вообще совещание 17 июня в министерстве образования и науки РФ показало, что вопросов пока больше чем ответов. Министр Ливанов дал возможность всем высказаться, внимательно выслушал наши вопросы и поблагодарил за участие. Ждем результата…
Беседовала Ирина Лукъянова
