29 октября на Лубянской площади в Москве у Соловецкого камня Международное историко-просветительское и правозащитное общество «Мемориал» провело акцию «Возвращение имен», посвященную памяти жертв политических репрессий. Своим впечатлением делится выдающийся богослов, писатель и поэт Ольга Седакова.
Возвращение имен — это ежегодная акция, которую уже шестой раз устраивает общество «Мемориал».
С 10 утра до 10 вечера у Соловецкого камня зачитываются имена людей, расстрелянных НКВД в Москве (по большей части в 1936 – 1938 годах). Список включает в себя более 30 тысяч имен (все это — результат архивной работы Мемориала).
Зачитать не успели и четырех тысяч – за двенадцать часов. Имя, возраст, профессия, дата расстрела – вот и все, что было указано о каждом погибшем. Те, кто хотел (а хотели все пришедшие), брал листок с несколькими именами и зачитывал их у камня.
То, что из этого общего чтения получалось, потрясает. Вот они: философ и швея-надомница, грузчик и художник, крестьянин и железнодорожник, монахиня и партработник, всех возрастов, всех наций…
Расстрелян.
Расстреляна.
Расстрелян.
Я, как и все, ожидающие очереди своего чтения, простояла там около трех часов и, придя домой, не могла оторваться от продолжения – в прямой трансляции. Некоторые к полученному листку с именами незнакомых нам людей добавляли имена своих погибших родственников — тоже с минимальными подробностями их жизни.
Многие ограничивались чтением имен. Многие добавляли в конце «Вечная вам память!». Некоторые читали короткие молитвы. Просили прощения у невинно убиенных. Помощи у Бога, чтобы это не повторилось. Очень немногие проклинали тех, кто совершил это неслыханное злодеяние, – и даже тех, кто пытается его оправдать. Таких у нас до сих пор много. Не зачитывали приговоры, на основании которых всем, кого поминали, была назначена высшая мера. Мы знаем, что чаще всего это было ложное обвинение в шпионаже.
Не меньше, чем вся эта космическая панорама невинно убитых людей (при том, что оглашалась только малая часть имен и судеб погибших) потрясали те, кто зачитывали их имена. Глубокое, сосредоточенное состояние, которое у каждого выражалось по-своему. И чувство глубокого единства всех собравшихся: это наша общая память. Это общая память и нашей Церкви, и людей других верований и убеждений. У меня осталось чувство реального события: что-то в самом деле произошло. Воздух страны меняется, когда мы не соглашаемся второй раз уничтожить убитых – отказавшись от их памяти, от труда осмысления того, что случилось.
Без воскрешения памяти жертв у нашей страны нет будущего, в этом я уверена.
В первую очередь их память нам необходима, я думаю, а не обличение палачей — прямых, как судьи, доносчики, расстрельные команды и т.п., и косвенных, то есть тех, кто согласился на десятилетия предать их забвению.
Память об убитых важнее, и она сама обличает. Я уверена и в том, что тот, для кого история этого всенародного бедствия и великого преступления не стала глубоко личным делом, еще не совсем человек. Я могла бы извиниться за свою категоричность, но память о тех, чьи имена мы сегодня зачитывали, мне этого не позволяет.
Фото Михаила Моисеева
