23 сентября по соцсетям распространилось сообщение о том, что в одной из школ Балашихи будет стрельба.
6 октября в родительских чатах Владикавказа начали пересылать письмо некоего Георгия Плиева, назвавшего себя учеником школы № 30. В письме он обращался к сотрудникам ФСБ и предупреждал о том, что собирается расстрелять школьников и учителей: «Дробовик заряжен и патроны куплены. Вся Осетия будет в трауре».
Скриншот: ЧП Владикавказ
Ночью 7 октября школьники и студенты Ярославля писали друг другу: «Завтра 10 стрелков придут в рандомные школы и начнут расстрел», «Пропустите завтра пары». При этом не все были уверены, что информация правдива. Наутро в чатах появились фотографии предполагаемого стрелка.
11 октября полиция приехала проверять новосибирскую гимназию № 15 — накануне родительские чаты облетела информация о том, что готовится нападение.
Ни одно из перечисленных сообщений не было правдивым.
12 октября студентку второго курса кафедры журналистики Владимирского госуниверситета задержали за экстремистский пост, который девушка написала, чтобы «посмотреть, проверяют ли силовики ее соцсети». «Это увидели студенты, началась паника в общежитии, кто-то вообще собирал вещи. Ну и силовики тут же сразу появились. Вот такое “журналистское расследование” решила сделать», — рассказал один из преподавателей вуза.
Как возникают фейки о шутинге
Дмитрий Громов
То, что фейки появляются после трагедий, типично для интернет-сообщества, считает Дмитрий Громов, доктор исторических наук и ведущий сотрудник Института этнологии и антропологии РАН:
— Если мы проследим по графикам, то увидим, что эти вспышки напоминают параболу, которая быстро спадает, если нет дополнительных информационных поводов или не происходит новое событие.
Единого образа школьного стрелка не существует, но есть распространенная форма действий, в которую люди встраиваются либо всерьез, либо на уровне шутки. Здесь работает стратегия подражания, одно преступление влечет за собой подобные, считает Дмитрий Громов. В общемировом масштабе «брендовое» преступление шутинга произошло в американской школе «Колумбайн». В России за последние полгода похожие трагедии случились в Казани и Перми, а в 2018 году — в Керчи.
— Шутинг воспроизводят фактически на уровне фольклорного действия: либо повторяют его в реальности, либо делают вид, что возникла угроза, и распространяют фейковые сообщения и картинки. Ложные сообщения о шутинге в чем-то напоминают классические звонки о том, что кто-то заминировал школу. Это традиция мелкого хулиганства, только перенесенная в интернет. Люди не совершают преступление буквально, а воспроизводят наработанные культурные формы, — отмечает эксперт.
Почему люди распространяют фейки
Александра Архипова
Сказать однозначно, почему люди распространяют фейковые сообщения о школьных терактах, нельзя. Социальный антрополог РАНХиГС Александра Архипова рассказала «Правмиру», что, как правило, это происходит по совокупности причин.
Во-первых, фейки могут служить своеобразным эрзацем насилия для тех, кто недоволен своими учителями или одноклассниками и хочет их разозлить.
— Создавая фейк об угрозе, человек берет на себя часть славы убийцы и таким образом посылает предупреждение школе, — говорит Архипова.
Во-вторых, сообщения о предполагаемых атаках могут создавать люди, которые во всем считают виноватыми охрану и полицию.
— Например, они смотрят репортаж о трагедии в Казани или Перми и говорят: «Вот если бы охрана лучше сработала, этого бы ничего не было. А куда смотрела полиция?» В этом случае гнев и ярость создателей фейков направлены не на школу, а на тех, кто спасает. И таким сообщением человек хочет показать, что в прошлый раз правоохранители работали халтурно, не успели отреагировать, а вот теперь «пусть побегают».
Еще одна причина, по которой фейки быстро распространяются в обществе, — высокий уровень недоверия к структурам власти в широком смысле слова. Сюда относится не только политическая власть, но и суд, полиция, медицина. В этой ситуации люди будут стремиться предупреждать друг друга об угрозах по горизонтальным связям.
— У нас все время есть ощущение, что нас не будут спасать и что наша собственная жизнь и жизнь близких — только в наших руках.
И подобные истории о том, что завтра в школе будет теракт, начинают массово распространяться, потому что люди создают так называемый низовой контроль, — подчеркивает Александра Архипова.
Школьные чаты особенно уязвимы для фейков, потому что именно там, как правило, родители обсуждают вопрос безопасности детей.
— В чате достаточно одного родителя, который не доверяет полиции, чтобы начали распространять такие истории, потому что человеку важнее предупредить окружающих об опасности, чем проигнорировать ее.
Как отличить фейк от сообщения о реальной угрозе
Александра Архипова и Дмитрий Громов советуют родителям, которые получили предупреждения о шутинге, провести хотя бы минимальную аналитическую работу:
- Посмотрите на источник этого сообщения.
- Спросите отправителя, знает ли он, кто это сказал, и доверяет ли он тому, кто это переслал.
- Если перед вами фотография предполагаемого стрелка, первым делом стоит проверить ее по яндекс- или гугл-поиску, чтобы выяснить, была ли она раньше в интернете.
- Если в сообщении оказывается какое-то, на ваш взгляд, достоверное утверждение, можно обратиться в полицию.
За распространение фейков о предполагаемой стрельбе может наступить уголовная или административная ответственность. Согласно п. 1 ст. 207 Уголовного кодекса РФ, заведомо ложное сообщение о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, которые угрожают жизни людей, наказывается штрафом до 500 тысяч рублей, ограничением свободы или принудительными работами до трех лет.
Как следует из части 9.11 статьи 13.15 Административного кодекса РФ, за распространение заведомо ложной информации об угрозе в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях для граждан предусмотрен административный штраф до 100 тысяч рублей.
Так, после трагедии в казанской гимназии на пятнадцать тысяч рублей оштрафовали школьницу из Набережных Челнов. У себя в «Инстаграме» она говорила, что террористы планируют атаковать школы в ее городе. В день теракта одна из жительниц Казани писала в сети, что «нападавших было несколько, и полицейские скрывают правду». В ее отношении возбудили административное дело.
— Согласно этим двум законам, люди подлежат наказанию, если они осознанно распространяют ложную информацию.
Но вот представьте, вам присылают сообщение о том, что какой-то мальчик ходит в черной одежде, пишет страшные вещи в своем дневнике и говорит, что завтра нападет на школу, где учится ваш ребенок. Вы напишете паническое сообщение в чат: «Давайте не будем детей, на всякий случай, завтра отпускать в школу». С вашей точки зрения, это не фейк, вы просто передали предупреждение об опасности. Но тем не менее, правоохранительные органы могут довольно жестко наказывать за подобные предупреждения, и такие случаи были, — комментирует Александра Архипова.
СМИ приводят общество к моральной панике
Как отмечают Александра Архипова и Дмитрий Громов, внимание СМИ к школьным терактам, личности стрелка и к обстоятельствам, которые могли бы подтолкнуть его к этому преступлению, приводит, во-первых, к случаям реального насилия, а во-вторых, — к фейкам в этом регионе.
Такие ситуации вызывают в обществе моральную панику — состояние, когда люди видят угрозу, исходящую от реальной или воображаемой социальной группы, и считают, что этих представителей нужно выдавить или запретить, чтобы восстановить моральный порядок.
Фото: sun9-9.userapi.com
— Когда случилась трагедия в школе «Колумбайн», реакция пошла не только среди подражателей преступника, но и среди педагогов и родителей. Они стали бояться неформалов, таких учеников даже выгоняли из школ с требованиями изменить внешний вид, — рассказывает Дмитрий Громов.
Классический пример моральной паники в России — легенды о «Синем ките» и «группах смерти»: некоторые люди уверены, что существуют кураторы, которые целенаправленно приводят детей к самоубийствам.
— В случае со школьным шутингом произошла похожая история, только теперь на месте куратора в общественном сознании находится террорист. Далеко не последнюю роль здесь сыграли СМИ, — заключает Дмитрий Громов. И получается замкнутый круг. СМИ, с одной стороны, обязаны сообщать о таких событиях и даже их предугадывать — это называется институциональной заинтересованностью. Но, с другой стороны, такие события затем снова повторяются, в том числе и потому, что СМИ о них сообщают.
Оба эксперта считают, что единственный выход для СМИ — освещать трагедии корректно: не писать о личности убийцы и о причинах, которые его побудили взять в руки оружие.
Дмитрий Громов уверен, что в информационном пространстве необходимо обсуждать моральные паники, фейки, формы распространений слухов и особенности общественного сознания:
— Я думаю, что даже в школьном курсе ОБЖ должен быть специальный раздел о том, как проверять информацию. Когда мы видим любое сообщение в медийном пространстве, мы должны предполагать, что это неправда, и знать основные правила фактчекинга, чтобы его минимально проверить. А средства массовой информации должны максимально успокаивать волнения и не запускать волны дезинформации.
