Зеленая коза и мечта о спасении. Почему люди так ждут Нового года
Обычно люди церковные резко противопоставляют Рождество и светский Новый год. Рождество они всячески приветствуют и радостно воспринимают, а к гражданскому Новому году относятся с выраженным пренебрежением. Чего люди ждут от Нового года и почему этот праздник все равно объединяет всех нас – размышляет священник Глеб Козлов.
Священник Глеб Козлов
«Не церковная это, а антицерковная традиция. Церковь празднует память святого Вонифатия, а они оливье едят во время поста, шампанское пьют, шумят, хотя нужна сосредоточенная молитвенная тишина» – отчасти это верно, конечно. Все мы прекрасно понимаем, что есть церковное Новолетие, которое отмечают 1 сентября, знаем, как появилась традиция праздновать Новый год… Но много лет подряд я не могу избавиться от ощущения близости ожиданий этих двух праздников: Нового года и Рождества.
У нас и правда мало событий и праздников, которые могли бы так крепко сплотить людей в стране – разве только День Победы и Новый год. Ну согласитесь, День конституции народ так не отмечает. Приглядываюсь к тому, чего люди ждут кроме оливье с фейерверками, и кажется мне, что за внешним скрывается у людей внутренняя мотивация. Она-то и сплачивает, она делает праздник общенациональным, она, не побоюсь сказать, делает его общечеловеческим.
Когда я учился в Иоанно-Богословском институте, Андрей Борисович Зубов прочел у нас прекрасный и длинный курс «История религий». Тогда я узнал, что в истории человечества было и есть множество религиозных и мировоззренческих систем. Во всех них существует не только Новолетие, но и ожидание обновления самого человека, окружающего мира, причем обновления эсхатологического. Размышляя над этим, не исключено, что ошибочно, я подумал: а ведь люди, не готовые догматически согласиться с Символом веры, не знающие его, не склонные его принимать, так же нуждаются в обновлении. Это обновление, обнуление, если присмотреться, присутствует в их собственном ожидании Нового года.
Что обычно происходит накануне? Многие хватаются читать гороскопы. «В следующем году, – пишется там, – когда наступит год зеленой козы, вы станете владельцем мерседеса!» Это смешное действие, желание заглянуть за черту, оказывается, имеет глубокие корни. Дело здесь не в мерседесе и даже не в зеленой козе.
Дело в том, что человек живет в трудном мире. Он живет в мире, поврежденном грехом, в мире, в котором заметна его собственная неисправность, в мире, где он не такой, каким хотел бы быть.
Человек не тот образец, к которому тянется. Так чего он на самом деле ждет от Нового года помимо материальных аспектов? Он ждет наступления нового состояния мира и самого себя, причем в онтологическом измерении.
Не исключено, что я экстраполирую собственные ощущения на других, но мне видится это во многих новогодних традициях. Приход в исстрадавшийся и изломанный грехом мир, в мир, полный страха и страдания, Бога во плоти, Спасителя, который становится ближе, который перестает быть трансцендентным Творцом Вселенной, который для человека по определению далек и недостижим. Эта встреча с Богом и вечностью, эта надежда на освобождение от сени смертной видится мне и в шумерских новолетиях, и в китайских новогодних фонариках и фейерверках, и в нашем сегодняшнем обществе.
Если разобраться с этимологией термина «религия», то блаженный Августин выделял в нем корень «лиго» (объединяю) и возвратную частицу «ре». Выходит, религия – это наша попытка вернуться к утраченному Богу. А теперь представьте человека из нерелигиозной семьи, который жжет написанное на бумаге желание или гороскоп, высыпает пепел в бокал с шампанским и выпивает эту чудовищную смесь под бой курантов. Наивная, смешная, вряд ли хорошая форма обряда. Но что человек пытается обрядить в него? Планы на будущий год? Мечту о мерседесе? Если он и правда не религиозен, то загадывать что-то бессмысленно, глупость. Ведь если, кроме материального конструктива, в мире ничего нет, если мир детерминирован в своих причинно-следственных проявлениях, то загадывай, не загадывай – все бессмысленно. Реализуется лишь то, у чего есть причины и предпосылки.
Но человек упорно загадывает, потому что… он надеется. Он обряжает в наивную форму свое глубинное чувство, свою надежду и жажду инобытия.
Именно это явственно проступает в нелепой попытке что-то загадать. Пусть пока у одних это мечта о мерседесе, об увеличении зарплаты, о суженом, но однажды они дорастут, я в это верю, до чего-то более серьезного… Есть те, кто понимают надежду на будущее и ее реализацию в историко-богословском ключе, связывают с Рождением в Вифлееме Спасителя, но есть и те, кто не готовы так сформулировать. Первое, как и желание большей близости к Спасителю, мечта о способности принять Его дары, и второе, пусть пока не такое осмысленное – это разные уровни одной интенции. Так имеем ли мы право отказать людям в этом общечеловеческом ожидании? Каждый из нас ждет, жаждет изменений качества жизни в наступающем не временном, но качественном периоде, пусть всякий из нас и ждет этого в своей мере.
