6 марта протоиерей Владимир Вигилянский отмечает юбилей. Портал «Правмир» сердечно поздравляет отца Владимира с 60-летием!
О любимом супруге рассказывает поэт и писатель Олеся Николаева.
Скоро будет 36 лет, как мы живем вместе с моим мужем отцом Владимиром Вигилянским, ныне протоиереем, клириком Храма Святой Мученицы Татьяны. У Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке» жил Старик со своею Старухою тридцать лет и три года, а мы этот рубеж миновали.
Вместе у нас прошла и длится огромная, совершенно невероятная, разнообразная жизнь. Она была богата искушениями, испытаниями, страданиями, путешествиями, и, конечно, была исполнена самых невероятных чудес, внезапных откровений и знаков, которые указывали нам путь.
Даже когда мы увиделись первый раз, у меня было какое-то чудное откровение, что этот незнакомец будет моим мужем. Хотя мне тогда было всего 16 лет, и я ни о каком замужестве не помышляла, а была очень увлечена писанием стихов. Мне казалось, что у меня будет жизнь, которую я всю без остатка посвящу искусству, поэзии… Тем более этот молодой человек казался недосягаемым: кто такой, как зовут, как вообще с ним познакомиться — я не представляла.
Вновь мы встретились только через два с половиной года — в стенах Литературного института. Он учился на отделении критики, на несколько курсов старше, я поступила на отделение поэзии. Мы очень подружились. И до сих пор — лучшие друзья и собеседники друг для друга.
Мы достаточно рано поженились. Сразу после свадьбы поехали в удивительное место – в заброшенную деревню на границе Костромской и Ивановской областей. Деревня Бухарево располагалась на мысе, с трех сторон её омывала широкая, прекрасная река Мера. Там мы провели два летних месяца.
Уехали мы туда с моим 15-летним братом Митей, с большой собакой, подгалянской овчаркой, которая вскоре наелась каких-то целебных трав и из очень домашней, доброй собаки вдруг сделалась лютым, свирепым псом, который гонял лесных зверьков по кустам, вынюхивал медвежьи следы и выпрыгивал ночью в окно при свете луны. А еще там в сарае жила невероятная жаба — Царевна-жаба. Она была величиной с небольшую кастрюлю, к ней невозможно было с фамильярностью подступиться, только с величайшим почтением.
Нас сразу же окружили приехавшие из Москвы друзья, родственники — целая колония. Но и вдвоем нам было хорошо вместе. Мы с отцом Владимиром совы, и очень любили по ночам сидеть и разговаривать. Как-то ночью мы сидели в избе, пили из самовара чай, было открыто окно. Вдруг в него влетела невероятная бабочка. Вот честное слово, я никогда ни до, ни после, особенно в средней полосе, такой бабочки не видела. Она была величиной с хорошую птицу, с огромными крыльями, черная с золотыми, серебряными, красными и зелёными узорами. Красоты была она совершенно невероятной. И вот в этой разрушенной, покосившейся избе – бабочка, которая прилетела, попорхала, и так же мирно улетела – это тоже был словно добрый знак нам.
В нашей жизни было намешано очень много вещей. Мы оба — литераторы, это образовывало огромное поле совместных интересов, общих друзей. Знаете, когда мы поженились, то даже не думали о том, чтобы венчаться, потому что ещё не были крещены. История нашей церковной жизни началась позже. Но и она была словно предопределена, предначертана — её просто надо было разгадать. Почему я так думаю?
Во-первых, отец Владимир происходит из старинной священнической семьи. Было три клана Вигилянских. Одни жили в Петербурге. Известно, что духовником Сушковой – знаменитой возлюбленной Лермонтова – был отец Борис Вигилянский, который отговорил её бежать с Лермонтовым. Лермонтов предлагал ей бежать, венчаться, но отец Борис её отговорил.
Еще были Вигилянские, которые селились по Волге. Существует фотоальбом, где запечатлены эти священники и матушки. Батюшки были такими маститыми протоиереями, даже была пластинка с записью службы, на которой пел протодиакон Вигилянский.
Третья ветвь жила в Твери и Муроме. Когда моего мужа хотели рукоположить в дьяконы, ему предложили место в только что открывшемся единственном храме Мурома. Мистика была в том, что последним дьяконом перед закрытием церкви в 1936-1937 году был как раз диакон Вигилянский. И там же где-то служил игумен Валаам (Вигилянский).
Сама наша фамилия – консисторская, то есть её давали за заслуги, за успехи в учебе в духовной академии. Фамилия какого-то нашего предка была неблагозвучной, и новую ему дали как награду. По аналогии с другими: Рождественский, Вознесенский, Воздвиженский, Воскресенский.
Священнический род Вигилянских прервался на дедушке отца Владимира — Николае Дмитриевиче Вигилянском. Он, как и многие выходцы из священнических и интеллигентских кругов, отошел от Церкви. Имел анархисткие взгляды, в 1920-х годах, будучи совсем молодым человеком, взял на воспитание беспризорников, которые были почти его ровесники. По сути, самый настоящий авантюрист! Конечно, его очень рано посадили – в 30-м…
Видимо, по молитвам благочестивых предков, среди которых были и новомученики, отец Владимир пришел к иерейскому служению. Не раз были ему «подсказки» свыше, говорившие о том, что он должен заниматься именно этим. Как-то Владимир поехал к своему знакомому священнику, который уже стал нашим духовником, в село Покровку. Просто получить ответ на какой-то вопрос.
А в Покрове жил замечательный старец, архимандрит Григорий. И вот приезжает отец Владимир, который никакой ещё не отец Владимир, а просто Володя, молодой, богемного вида, в джинсах – настоящий неофит, и ищет нашего духовника. Смотрит – в храме никого нет. Заходит в церковный домик, видит, что там тоже никого нет, на столе остатки трапезы, заходит в следующую комнатку – пусто, видит дверь в третью комнату, собирается войти, и вдруг со спины слышит голос: «Отец Владимир, что же ты без молитвы-то заходишь?»
Он обернулся и увидел, что на диванчике около стены лежит маленький такой старчик – это был архимандрит Григорий. Мой муж очень удивился – почему старец обратился к нему «отец Владимир», ведь он и имени-то его не знал! Но будущее предвидел…
Случай этот ярко запечатлелся в сердце моего супруга. Поэтому, когда встал вопрос о священстве, он, конечно же, поехал к архимандриту Григорию. И тот ему сказал: «Сам священства не ищи, но если предложат – не отказывайся». Так и вышло.
Отца Владимира рукополагали в дьяконы в храме Знамения Божьей Матери на «Рижской», в который мы всегда ходили. И, знаете, там со мной случилась одна невероятная вещь. Я очень часто молилась перед крестом, который попал в этот храм из Гефсиманского скита, находящегося недалеко от Троице-Сергиевой лавры. В момент, когда отца Владимира рукополагали в диаконы, я вдруг обратила взгляд на знакомый крест — и совершенно по-иному увидела распятого на нем Христа. Я увидела, как Спаситель распахивает свои объятия. Для меня это было откровение.
Человек живет молодым и не знает пользы своей. Строит невероятные планы, которые на самом деле оказываются ему совершенно ненужными. А Господь имеет свои виды на каждого. Нам было уготовано (причем это совершенно невозможно было в начале предугадать) создать именно такую семью. У нас трое детей, причем дети у нас рождались, когда мы были очень молодыми, потому отношения с ними были скорее дружеские, чем родительские. Может быть, это не всегда шло на пользу, но, как бы то ни было, мне кажется, что эта дружба у нас с детьми сохранилась по сей день. Потом у нас народилось огромное количество внуков – 8 человек. Получилось так, что мы по-своему выполнили заповедь Божью «плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю».
Поначалу, когда мы только начинали жить в браке, мы совершенно не могли себе такого представить. Мне казалось, что мы будем вдохновенно писать, общаться с друзьями, что вся наша жизнь будет – само творчество. А потом, в какой-то момент, это все совместилось, сложилось в единую картину. В результате жизнь получилось очень разнообразной, многогранной, с огромным количеством сюжетов, с включением невероятного количества очень разных людей. От писателей — до священников и монахов. И это жизнь, из которой я постоянно черпаю сюжеты для своих литературных произведений.
Думаю, это хорошо, когда человек смотрит прежде всего на то, куда его ведет промысл Божий, и старается за ним следовать. Иногда кажется, что этот путь почти безумен, он непонятно куда ведёт, но, тем не менее, ты послушно идешь за промыслом. И в результате оказываешься там, где даже не мыслил себя увидеть, получаешь нечто гораздо более драгоценное, чем просил. Пусть не всегда радостное и легкое, но неизменно представляющее собой дивный опыт, свидетельство о следах Божьих в мире.
Когда Владимир стал отцом Владимиром, у него появились прихожане, духовные чада. Он все свое время отдавал Церкви. Каждый шел к нему со своими бедами, ведь нет такого человека, у которого бы не было какой-то печали в душе. Я почти не видела супруга: только когда поздно вечером привозила его домой и рано утром отвозила обратно в храм. Такая жизнь продолжалась лет десять.
После наступил момент, когда Церкви пригодился досвященнический опыт отца Владимира – его знания как журналиста, критика, литературоведа, аналитика. Тогда он был призван на служение Патриархом Московском Алексием II и работал у него руководителем пресс-службы Московской Патриархии.
Оказалось, что его прошлые мирские умения не были праздным занятием, которое он раз и навсегда отбросил и забыл. Они стали огромным подспорьем для его церковной, миссионерской деятельности, для того, чтобы максимально точно формулировать позицию Церкви.
Удивительно: человек из интеллигентской, даже немного богемной среды был призван в священники, а потом вдруг вернулся в эту среду – но уже с церковной миссией. Сегодня, когда отцу Владимиру исполнилось 60 лет, он окружен детьми, внуками, прихожанами, читателями. Хочу поздравить его, пожелать ему многая и благая лета — всем нам на радость, а Русской Православной Церкви – на пользу!
Читайте также: Без визы Вигилянского материалы о Церкви не публиковать!
