11 июня 2010 года на 89-м году жизни закончила свой земной путь насельница московского Зачатьевского ставропигиального женского монастыря монахиня Георгия (в миру — Лидия Владимировна Каледа), дочь священномученика Владимира Амбарцумова, вдова протоиерея Глеба Каледы.
Монашеский постриг и мирная кончина увенчали земной путь, отмеченный скорбями, заботами и утратами, но исполненный радостью веры и молитвы, освящённый действием Божественного Промысла. Эта дорога была ясной и прямой; такой же прямой и самоотверженной была сама Матушка. Всю свою сознательную жизнь она знала, куда и зачем идёт, и поэтому старалась идти прямо, сокращая расстояние.
Я называю её Матушкой, поскольку так называли Лидию Владимировну многие духовные чада приснопамятного протоиерея Глеба Каледы в течение последних двадцати лет. Для нас, молодых людей, пришедших в Церковь в начале девяностых, Матушка была одним из свидетелей веры, переживших испытания двадцатого века. В её коротких репликах и воспоминаниях нам открывались масштабы этой большой жизни, возникало ощущение чуда и благоговения перед непобедимой Божественной Любовью и несокрушённой человеческой верностью.
Матушка жила Церковью. Ей довелось стать свидетелем гонений, закрытия и уничтожения храмов, пережить арест и гибель своего отца и многих близких людей. С 1972 года она вместе со своим мужем в течение 18 лет участвовала в тайных богослужениях в храме, устроенном в их московской квартире. Она увидела и славу Церкви — открытие и строительство новых храмов и монастырей, прославление святых новомучеников и исповедников, причисление к лику святых своего отца. Может быть, поэтому Матушка так любила чтение из паремии в Великую Субботу, где прославляется Бог, “коня и всадника” ввергший “в море” — разве она сама не была свидетелем подобного чуда?
Матушка родилась 4 февраля 1922 года в Москве. Её отец — Владимир Амбарцумович Амбарцумов был руководителем Российского христианского студенческого движения (РСХД) и принадлежал в то время к движению Евангельских христиан баптистов. В 1926 году он переходит в Православие, а годом позже становится священником. Его супруга Валентина Георгиевна (Алексеева) скончалась в 1923 году, оставив мужу пятилетнего сына Евгения и годовалую дочь Лидию.
После смерти матери заботу о детях взяла на себя её подруга по студенческому движению Мария Алексеевна Жучкова (†1957), которая впоследствии стала их крёстной.
С 1924 г. деятельность христианских студенческих кружков становится нелегальной. Появляется необходимость конспирации. Приходилось часто переезжать с места на место. Одним из временных московских адресов семьи стал Данилов монастырь. В течение полутора лет они жили у сестры отца Владимира, занимавшей комнату в общежитии, под которое был приспособлен келейный корпус. Там семью Амбарцумовых духовно окормлял старец архимандрит Георгий (Лавров; †1932). Монахиня Георгия любила вспоминать, как они ходили к нему в келию и как она сидела у него на коленях. Благословение и молитва отца Георгия сопровождали Матушку всю её долгую жизнь, и имя в постриге она получила в его честь как новомученика.
Потом семья непродолжительное время снимала квартиру в Новогирееве, а позже переехала в Сергиев Посад. Они поселились по благословению старца в его доме на Полевой улице, который после ареста отца Георгия стал приютом многих его духовных чад. Мария Алексеевна водила детей на службу в богадельню с церковью Михаила Архангела, находившуюся неподалёку, где в то время молились изгнанные из Лавры монахи. Постепенно почти всех иноков арестовали, а церковь закрыли и переоборудовали под школу, в которую Лида и пошла в первый класс в 1931 году.
В этот период отец Владимир служил в Москве в храме святителя Николая у Соломенной сторожки и иногда вырывался к семье в Сергиев Посад. Эти короткие встречи оставили неизгладимый след в детских воспоминаниях Матушки. Вот она вместе с отцом бродит по улицам Посада в поисках семьи арестованного московского священника Владимира Медведюка, вот она отдаёт в семью нуждающихся очень нравящиеся ей самой новые резиновые тапочки, вот она занимается с отцом обиходным пением, осваивает так полюбившийся ей седьмой глас…
5 апреля 1932 года отец Владимир был арестован по обвинению в контрреволюционной работе среди молодёжи. В день Святой Троицы Лида дала обет, что если папа вернётся, а она когда-нибудь выйдет замуж и у неё будет сын, то назовёт она его в честь преподобного Сергия. Её желание было исполнено: в день преподобного Сергия папу освободили. Его приговорили к трём годам исправительных лагерей, но по ходатайству Академии наук, где отец Владимир работал как физик, наказание было условным. Пройдёт около двадцати лет — и благословение на брак с Глебом Александровичем Каледой она будет просить у раки Преподобного, а родившегося вскоре первенца назовут Сергием.
После ареста отца Георгия семья находилась под духовным руководством иеромонаха Павла (Троицкого, †1991).
8 сентября 1937 года отец Владимир был вновь арестован. В этот раз арест происходил на глазах семьи, и Лида, учившаяся тогда в девятом классе, прекрасно понимала, что происходит. Она часто вспоминала об этом своём бескровном мучении: «Я сидела на “маминой” (то есть Марии Алексеевны — И. Г.) кровати… и у меня был озноб — ноги подпрыгивали, руки тряслись… Мы собрали папе какие-то вещи и положили их в наволочку. Папа вышел из дома, мы его провожали. Когда проходили садом, я сорвала яблоко и подала папе. “Не надо”, — сказал следователь. “У вас есть дети? — оборвала его “мама”. — Так дайте же детям проститься с отцом”… Папу увели, и мы остались одни. Кончилось моё детство…». Она старалась держаться, почти не плакала, но иногда уходила в укромное место и сидела там одна часами, глядя в одну точку. Только спустя полвека дочь узнала, что 3 ноября тройка НКВД приговорила отца Владимира к расстрелу, который был приведён в исполнение 5 ноября 1937 года на полигоне в Бутове под Москвой. А тогда ещё была надежда, и Матушка ходила в НКВД, пытаясь хоть что-то узнать о судьбе отца. Лидия Владимировна вспоминала: “Это было очень тяжело. Идёшь на Кузнецкий мост, дом 3, и стоишь в унылой очереди, чтобы подать заявление. Через какое-то время приходишь за ответом. За столом в кабинете сидит не поднимающий на тебя глаз человек, открывает стол и, смотря в ящик, читает одну и ту же фразу: осужден на десять лет без права переписки в особые лагеря”. Во время этих походов в НКВД Лиду всегда сопровождал её будущий муж Глеб Каледа, духовный сын отца Владимира, ждавший её возвращения неподалёку.
А потом была первая осень Великой войны. Она проводила на фронт брата и многих друзей. Сама осталась в Москве, многим рискуя как дочь “врага народа”. Она вспоминала, как в октябре 1941 г. город был охвачен паникой, а в воздухе стоял дым от сжигаемых в спешке документов… Были письма с фронта. Одно из них — поздравление с Победой, Пасхой и памятью великомученика Георгия пришло в мае 1945 от Глеба Каледы. В конце войны она стала прихожанкой московского храма Илии Обыденного, где окормлялась сначала у протоиерея Александра Толгского (†1961), а в дальнейшем — у протоиерея Александра Егорова (†2000). Прихожанкой этого храма она была почти пятьдесят лет.
Осенью 1941 года Лидия Амбарцумова поступила на естественно-химический факультет Московского педагогического института, который окончила в 1945 году (аспирантуру не смогла закончить по состоянию здоровья). С 1947 года до середины 50-х годов работала в секторе паразитологии Института эпидемиологии и микробиологии АН СССР им. Н. Ф. Гамалеи, где занималась вопросами распространения туляремии.
1 июня 1951 года Лидия Владимировна вышла замуж за Глеба Александровича Каледу, с которым была знакома в течение двадцати лет. Началась работа двух духовно одарённых людей над созданием домашней церкви. Так впоследствии назовёт свою книгу о богословии брака и традициях семейной аскетики отец Глеб. По сути Матушка может быть названа соавтором этой уникальной работы, поскольку святоотеческие традиции и практику других воцерковлённых семей отец Глеб будет рассматривать в книге сквозь призму опыта своей семьи, которую они создавали вместе с Матушкой в трогательном единомыслии и каждодневном сотворчестве. Они воспитали шестерых детей; двое из них — настоятели московских храмов, а другие — игумения монастыря, супруга священника, геолог и врач-психиатр. Вспоминается, как в 1993 г., когда созданная в годы гонений рукопись книги ещё только готовилась к изданию, Батюшка вёл цикл бесед на тему православного брака и семьи в храме преподобного Сергия Высоко-Петровского монастыря и часто ссылался на истории из жизни своей семьи. Батюшка любил повторять, что семья — это лучшая школа любви и что каждая православная семья призвана стать домашней церковью, но история семьи Калед уникальна, поскольку Господь благословил, чтобы эта домашняя церковь имела свой алтарь.
В 1971 году митрополит Иоанн (Вендланд), у которого окормлялся Глеб Александрович Каледа, занял Ярославскую кафедру. Во время очередной встречи Владыка попросил нарисовать план квартиры Калед; убедившись, что в ней есть комната, не соприкасающаяся с соседними квартирами, он сказал, что в ней можно устроить храм, и предложил Глебу Александровичу тайно принять сан священника. Понимая, насколько рискованным может стать этот шаг для многодетной семьи, Владыка оставил решающее слово за Лидией Владимировной. Матушка дала своё согласие.
12 февраля 1972 года Глеб Александрович был тайно рукоположен в диаконы, а 19 марта — в пресвитеры. Матушка стала и певчей, и главным уставщиком в домашнем храме, освящённом во имя Всех святых в земле Российской просиявших. Лидия Владимировна приготовила облачение, которое нельзя было бы выявить в случае обыска. Фелонь представляла собой большой плат, который спереди скреплялся булавками; крест на спину матушка пришивала перед каждым богослужением, а затем отпарывала, как и кресты с епитрахили, поручей, покровцов. Фактически она сшивала облачение к каждой очередной службе и потом распарывала его на составные части.
2 октября 1990 года отец Глеб по благословению Святейшего Патриарха Алексия II вышел на открытое служение, а 1 ноября 1994 г. скончался от онкологического заболевания. На его отпевании матушка Лидия по древней христианской традиции была в светлом, покрывшись фатой в виде шали. Когда тело отца Глеба на Ваганьковском кладбище опускали в землю, мы застыли от холода и ощущения невосполнимой утраты. И вдруг кладбищенская тишина была разорвана голосом Матушки, которая запела радостное победное “Христос Воскресе!”.
После кончины супруга в служении Матушки начался новый этап. Именно тогда мы узнали, насколько богато было её сердце, готовое вместить так много и таких разных духовных чад Батюшки, поддержать и утешить. Особо нужно вспомнить её переписку с теми заключёнными, которых крестил и наставлял отец Глеб. Сотни писем, десятки адресатов, помощь, посылки… Последняя передача одному из заключённых была отправлена Матушкой всего за семь дней до кончины!
Она не пыталась заменить Батюшку, но как хранительница памяти и соработница его духовного делания постаралась вместе со своими детьми сделать всё, для того чтобы память об отце Глебе и его духовное наследие стали доступны миллионам читателей и слушателей по всему миру. Она разбирала домашний архив, готовила рукописи отца Глеба к изданию и писала свои воспоминания.
Ещё одной гранью служения Матушки стало духовное и дружеское участие в жизни многих её сверстниц, в наши дни — уже весьма пожилых дам. Мне довелось быть свидетелем того, как иногда разговоры по телефону продолжались часами.
В начале мая 1994 года Лидия Владимировна узнала, что её отец был расстрелян на полигоне НКВД в Бутове. А в 2000 г. отец Владимир был прославлен в сонме новомучеников и исповедников Российских. Это стало большим утешением для Матушки. С того времени день мученической кончины отца — 5 ноября — она встречала в Бутове, особо переживая его духовную близость. Судьба Бутовского прихода неотделима от жизни Матушки. С 1995 г. она деятельно помогала своим сыновьям Сергею и Кириллу в строительстве деревянного храма у погребальных рвов на месте массовых расстрелов. Позднее, когда Кирилл Глебович принял священный сан и стал настоятелем храма Новомучеников и исповедников Российских, Лидия Владимировна часто приезжала и подолгу жила в Бутове. Она была тем связующим звеном, через которое клир и прихожане храма соединялись с поколением исповедников. Она несла нам свой опыт, выстраданный в эпоху гонений, то редкое в наши дни духовное благородство, которому не научишься из книг. Оно было явственным в том числе и в том редком уважении к свободе нравственного выбора других людей, которое каждый раз выказывала Матушка. Она сама имела твёрдые ориентиры, знала, что хорошо и что плохо, но когда дело касалось другого человека, Лидия Владимировна была очень тактична. Она не осуждала, не спорила; если просили её совета, ссылалась на свой опыт или опыт близких ей по духу людей, иногда, когда была не согласна, говорила просто: “Не понимаю, как можно делать такое”. Практически ни разу мне не доводилось слышать от неё абстрактно-назидательных поучений. Не менее редким в наши дни казалось её восприятие Церкви как единого целого. Она не выделяла “партий” внутри духовенства и не делила приходы и людей на своих и чужих.
Матушка очень почитала новомучеников и исповедников и почти ежедневно вычитывала службы святым. С некоторыми из них она была знакома лично или через своих родителей. Её воспоминания — это редкое по силе личное свидетельство.
Вся жизнь Матушки подчинялась богослужебному кругу. Многие годы она пела на клиросе в храме Новомучеников в Бутове. Обладая редкой литургической грамотностью, она многие песнопения пела наизусть и была прекрасным уставщиком. Когда у регента возникали недоумения, она кротко замечала: “Я точно не помню, но кажется, вот так…”.
В 2000 году, за месяц до канонизации отца, матушка Лидия похоронила своего старшего сына Сергея и невестку Анну, погибших в автокатастрофе. Это была очень тяжёлая утрата.
С конца 2003 года матушка Лидия часто проживала в Зачатьевском монастыре, настоятельницей которого стала её дочь — игумения Иулиания. Жизнь вошла в спокойное русло. Но оказалось, что Матушка способна взять ещё одну высоту. 5 декабря 2008 года по духовному совету схиигумена Илия, духовника Свято-Введенской пустыни, и по благословению Святейшего Патриарха Алексия II, в день его блаженной кончины наместник Данилова монастыря архимандрит Алексий постриг её в монашество с именем Георгии. О её жизни в монастыре на похоронах рассказала сама настоятельница Зачатьевской обители: “Живя в монастыре, матушка Георгия являла пример смирения и послушания. Будучи родительницей игумении, она на всё испрашивала её благословения и без него ничего не делала. Несмотря на старческие немощи, до последнего старалась нести посильные послушания, участвуя в жизни обители. Монашеская община стала для неё семьёй, она всех любила и за всех переживала и молилась, стремилась всем помочь, всех согреть, а самой как можно меньше обременять сестёр”.
11 июня 2010 года монахиня Георгия мирно отошла ко Господу, причастившись накануне Святых Христовых Таин и пособоровавшись. Отпевание проходило 13 июня в освящённом в честь её отца Владимирском приделе храма Сошествия Святого Духа в Зачатьевском монастыре. Собралось приблизительно человек 250–300. Пришли насельницы обители, родственники, близкие, духовные чада отца Глеба, прихожане храмов Москвы. Отпевание по строгому монашескому чину возглавил духовник обители и московского духовенства протоиерей Николай Важнов в сослужении протоиереев Владимира Воробьёва, Александра Салтыкова, Георгия Полозова, Александра Ильяшенко и сонма духовенства (12 священников и три диакона); сослужили и двое сыновей Матушки, протоиереи Иоанн и Кирилл. Игумения Иулиания и Василий Глебович Каледа читали Псалтирь и молитвы. Удивительно созвучно в день отпевания в воскресном Евангелии звучали слова Спасителя: Ищите прежде всего Царствия Небесного и правды Его, а остальное все приложится вам. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл направил соболезнование родным и близким почившей.
Матушку Георгию похоронили, по её завещанию, на Ваганьковском кладбище в ту самую могилу, где в 1923 г. была погребена её мама, а впоследствии — крёстная мать М. А. Жучкова. Она рассказывала в своих воспоминаниях, что с этим местом связаны были её первые детские переживания вечных истин. Здесь она поняла когда-то, что все люди смертны, сюда она приходила вместе с отцом, в последний раз в 1937 г., чтобы обратиться к Тому, Кто победил смерть.
Лидия Владимировна всегда была бодра духом, полна радости о Господе и благодарения Ему. Она жила Пасхой. Я как-то обратил внимание на то, что годовой круг Матушки вращался вокруг Светлого Дня. “А там уже и Пасха скоро”, — частенько повторяла она, строя планы на будущее. С ожиданием Пасхи была связана одна из чудесных историй её жизни. Ещё в юности друг семьи Андрей Утешев сказал Лидии Амбарцумовой, что в далёком (тогда невероятно далёком) будущем 2010 (!) году память святой мученицы Лидии будет выпадать на понедельник Светлой седмицы. Матушка ждала этого соединения праздников многие годы, и особенно в последнее время, надеясь дотянуть до заветного дня. И этот день настал.
С редким благодушием перенося болезни и скорби, она, особенно в последние годы жизни, смотрела, как иногда казалось, на происходящее поверх земных реалий, устремляясь взором куда-то вверх. Туда, где она теперь, как мы надеемся и верим, обрела полноту жизни во Христе, где смерти нет, где вечная Пасха!
