У меня есть друг Петер. Ему глубоко под 80. Мы познакомились в интернете. Он байкер. И физик. Бывший директор школы. Живет со своей женой (в которую влюблен с детства) в пригороде Берлина и обустраивает сад. Каждый четверг Петер, как и положено, весь в коже, садится на мотоцикл и едет в город на наш с ним языковой тандем.
Я учу его русскому языку, он меня – немецкому. Петер дважды был в России (естественно, на мотоцикле), любит города Золотого кольца, знает сложные слова, «епархия» и «столоваться», но пока сильно путается в самых простых глаголах.
Мы встречаемся в кафе, Петер каждый раз достает из кармана два распечатанных листа сорокинского «Дня Опричника» и пытается переводить текст на немецкий. Мой гуманитарный мозг вскипает на втором предложении (у Сорокина вообще не существует порядка слов, по пять деепричастных оборотов за раз, половина слов – выдуманные, остальные – архаизмы). Петер применяет к литературе законы физики и математики и как-то справляется.
В свою очередь, я обсуждаю с Петером по-немецки, как собрать самодельный шкаф (он берется рисовать мне виды винтов и шурупов со всеми названиями) и какие канцеляризмы использовать в официальных письмах, чтобы тебя сразу полюбили.
Сегодня Петер пришел без Сорокина – не успел. Он писал письма.
– Какие письма, Петер? Детям?
– Мэру Берлина и Ангеле Меркель.
– Петер, какой Ангеле Меркель?
– Я не шучу, мэр мне даже ответил. По имэйлу.
– Что стряслось, Петер?
– Трагедия в Санкт-Петербурге, а Бранденбургские ворота не подсветили цветами российского флага. Так нельзя! Мэр мне объяснил, что подсвечивают по правилам только города-побратимы. Но я написал ему еще одно письмо: после блокады Ленинграда мы не имеем права не поддерживать этот город. Я очень возмущен…
Я не знаю, что во всей этой истории для меня самое удивительное – что мэр Берлина отвечает по имэйлу дедушке из деревни? Что немецкому дедушке настолько важно выразить соболезнование жителям другой страны? Что он начинает заикаться, когда говорит о блокаде Ленинграда? Что восьмидесятилетний дедушка вообще садится искать правды, вместо того, чтобы вскапывать свой огород?
Был бы он еще занудой, но он веселый, весь в коже, с бородой. Мне очень жаль, что я постеснялась его сфотографировать. Приблизительно – он похож на ухоженного, немного облысевшего Санту.
