На дружественном сайте «Фома» опубликована заметка Андрея Зайцева «Пост начинается с головы». Заметка на тему, в пост становящуюся весьма популярной.
В ней автор пишет:
«Любой разговор о мере поста неизбежно наталкивается на страх, похожий на родительский. Некоторые папы и мамы думают, что нужно предельно жестко регламентировать действия ребенка, иначе он начнет питаться исключительно чипсами и колой, засовывать пальцы в розетку и общаться матом…».
Знакомая нам всем проблема. И болезненная. Потому что — выходит далеко за рамки вопроса о посте.
Я думаю вот о чем: вот это страх, «похожий на родительский», глубоко укоренен у нас в Церкви. В самом деле, разреши-ка мирянину самому определять себе меру поста — и самое страшное даже не то, что он начнет в пост есть сосиски с пивом, нет. А страшно, что он и далее начнет проявлять активность и самостоятельность и в иных церковных вопросах… В нем может, не дай Бог, проснуться чувство ответственности за свою Церковь. То есть мирянин станет — свободным. А вот этого, чего греха таить, многим из нас, священников, ой как не хочется.
Не так давно я разговаривал с сотрудником одного известного издательства, которое издает богословские книги, многие из них — переводные. Книги, к слову, замечательные… Я посетовал на то, что книги этого издательства редко встречаются в наших приходских церковных лавках, используются в преподавании учителями Воскресных школ, обсуждаются священниками и прихожанами. Только ли дело в том, что многие авторы этих книг — католики и протестанты? Не только в этом, ответил мне собеседник. А в том, что деятельность нашего издательства ориентирована на мирян. А какому батюшке понравится, если прихожанин будет более образован, начитан, подкован в богословии, чем сам батюшка…
А тем паче, понравится ли батюшке, если мирянин спросит с него, куда мол вы, отче, деваете деньги, которые те-то и те-то жертвуют на храм? А вот вы, батюшка, не допускаете нас к причастию без исповеди — а сами когда в последний раз исповедовались? А вот вы такой-то прихожанке не разрешаете развестись с мужем, хотя все знают, что жизни ей с мужем-алкашом давно нет, а такую-то настоятельно благословляете в монашество — а расскажите нам о положении дел в вашей собственной семье? А вот то и это и еще это мы будем делать сами — почему вы нам не доверяете?…
Почему? Потому что вера в человека тесно связана с верой в Бога. А у нас не принято, нет навыка — верить человеку и в человека. Мы сами-то себе не верим, где уж верить в ближнего… Ценность человеческой личности у нас была ли когда ценностью, можем ли мы не абстрактно «любить», но попросту уважать право другого на самостояние?… Это проблема не только церковного, но и всего российского общества. Общества, в котором ценится и объявляется главной-то идеология, то деньги-нефть-газ-недра, но не сам по себе человек.
Есть священники, которым такая позиция удобна: вот, я пастырь, все знаю, и я тут главный, просто по факту хиротонии, а вы — овцы, ваше дело внимать и помнить, что паче поста и молитвы — послушание. Эта позиция закрывает Христа от человека, она сродни не христианскому, а языческому жреческому мировоззрению, мировоззрению посредника между человеком и святыней, человеком, который априори — профан, и может только осквернить святыню, доверь ее ему в руки…
И слова о том, что ради этого-то «профана», ради этого человека, Христос пошел на крест, и этому же человеку Бог-Отец благоволил дать Царство, произносятся иными из нас, священников, нередко не более как троп, фигура речи, в обязательных гомилетических упражнениях с амвона… Обшарив гугл, словосочетание «апостолат мирян» я нашел только в словаре иностранных слов, а если где на православных страницах оно и поминается, то только в связи со вторым Ватиканским собором и преподносится как римо-католическая блажь, если не впрямую как прелесть и нечестие…
Прихожане должны зависеть от батюшки, научены мы искони, каков поп, таков и приход — но не эта ли установка одна из причин явления, нередкого в нашей церковной жизни: как только уходит из жизни некий славный пастырь, так массы его чад, неприученных быть взрослыми и жить самостоятельно, теряют из виду Христа и едва ли не отходят от Церкви, которую отождествляли только с «любимым батюшкой»?..
Недавно в свет вышла книга публициста, редактора и издателя, сотрудника различных структур Русской Православной Церкви, Сергея Чапнина, под названием «Церковь в постсоветской России: возрождение, качество веры, диалог с обществом», книжка небольшая, но весьма полезная. В ней приводятся данные опроса, проведенного некоммерческой исследовательской службой «Среда» в 2011 году: «Участвуете ли вы в приходской жизни?» Почти половина опрошенных православных россиян (44%) ответила, что не принимает участия и не хочет этого делать. Активно вовлечен в приходскую жизнь лишь 1% опрошенных…».
Подавляющее большинство народа церковного — это миряне. Иные клирики смотрят на них как на источник дохода, иные, как евангельские фарисеи, свысока, мол, «народ сей невежда в законе, проклят он»… Но именно они, а не только мы, служители, носящие сан, определяют суть Церкви, ее дух. И если это подавляющее большинство тяжко больно той же болезнью, которой больно общество в России — безответственностью и неумением и нежеланием быть свободными, то о таком положении дел нельзя не тревожиться. И этому положению способствуем порой и мы, священники, и в том числе — в частном случае, когда, на вопрос о мере поста не учим человека самостоятельно определять его меру и понимать его смысл и цель, а привычно-учительно цитируем запрещающие то и это строки из Типикона.
